– Мой дядя будет присматривать за тобой. И мой брат.

Сесиль улыбнулась.

– Как приятно слышать, что ты называешь Тависа братом.

Иан вздохнул:

– Ты запомнила только это, Сеси?

– Да. Иан, ты пытаешься успокоить меня, но я спокойна. Я не боюсь, – повторила она свои прежние заверения и лукаво улыбнулась: – И мне нравится, что ты называешь меня Сеси.

– Кокетка – вот ты кто, – пробормотал он, – или искусительница. – Солнечный свет отражался в ее голубых глазах, и он подумал, что никогда не видел такой сверкающей голубизны, с которой не могло сравниться даже ее поблескивающее под солнцем атласное платье. Его взгляд притягивал квадратный вырез платья, и ему до боли хотелось коснуться соблазнительной плоти. Вместо этого он дотронулся до ее щеки и вздохнул.

– Прошу тебя, слушай тех, кто заботится о тебе. Кроме того, у меня к тебе есть несколько просьб, на которые ты не обратишь внимание.

Она засмеялась, немного напуганная тем, что он так хорошо читал ее мысли.

– Иан, я выполню их! По крайней мере, – поправилась она, – я постараюсь.

– Я не знаю, надолго ли уезжаю, – сказал он ей, почти слово в слово повторяя то, что говорил Тавису, – но я буду чувствовать себя спокойнее, если ты пообещаешь следовать советам Доннчада во всем.

– Обещаю, – серьезно ответила Сесиль и вытянула губы для прощального поцелуя, думая при этом, что следовать советам еще не значит подчиняться.

Потом она проводила Иана и, глядя вслед удаляющимся всадникам, почувствовала себя более одинокой, чем ожидала.

Заметив, как опустились уголки ее губ, Доннчад подошел к ней. Он привык к ее улыбающемуся лицу и не мог видеть ее печальной.

– Иану оказана большая честь сопровождать королеву.

– Вы так не думаете, Иан тоже. Он посмотрел на нее с удивлением.

– Это вам сказал Иан?

– Нет. Он не захотел меня волновать. Но он не может скрывать от меня свои чувства, хотя и пытается.

– И я, как оказывается, не могу, – пробормотал Доннчад, придерживая ее за локоть и возвращаясь с ней в замок.

– Не можете, если переживаете за Иана, – тихо сказала Сесиль. – А чего вы опасаетесь?

Доннчад вздохнул.

– Я даже не знаю. Я только думаю, что все было сделано в спешке и без всяких объяснений. Это, действительно, большая честь, о которой мечтают все придворные. – Он покачал головой. – Но то, что выбор пал на Иана, кажется мне подозрительным.

Тавис, шедший за ними следом, мучился от осознания собственной вины, тяжесть которой, казалось, придавливала его к земле.

– Нет, – горячо сказала Элспет, – ты ничего не можешь сделать. Если ты вступишься из Иана, тебе придет конец. – Она прошла в дальний конец комнаты Тависа, повернулась и посмотрела на него.

Тавис устало тер лоб, стараясь не встречаться с нею взглядом. Казалось, вечер никогда не кончится. Он больше спорил с собой, чем с Элспет, прибегая к ее помощи, только чтобы проверить вслух правильность своих мыслей. Но то, что она сказала, было правдой. Данмар был слишком жесток и слишком нацелен на то, чтобы сокрушить Иана, чтобы можно было поколебать его решимость. Тавис не мог прийти к Доннчаду без того, чтобы не признаться в своем участии в заговоре, и он не мог прийти к Аррану без того, чтобы не навредить Мари де Гиз в ее попытке заполучить регентство.

– Я ничего не могу сделать, – он почти выплюнул эти слова в нее. – Он мой брат.

– Наполовину, – напомнила Элспет, чувствуя, что она борется за свою собственную душу. Она действительно боролась за своего ребенка и свое будущее. Если Тавис оказался в опасности, то могут разрушиться все ее надежды. – Подумай о ребенке, которого я ношу, Тавис.

– Ты что же, хочешь, чтобы я стоял и смотрел, как они топчут его? – Тавис посмотрел на нее почти с отвращением.

От этого взгляда ей сделалось не по себе.

– Я не имею в виду, что ты должен пытаться навредить ему, Тавис. Ведь он старался ладить с тобой. Но можешь ли ты чем-нибудь действительно помочь? Если Данмар добьется успеха, ты получишь только то, что всегда принадлежало тебе.

– Данмар преуспел во лжи. Если у него все сорвется, он все равно попытается навредить. И поэтому расскажет Иану о том, что его брат знал о заговоре, но ничего не сделал, чтобы этому помешать. – Тавис вряд ли бы выдержал взгляд Иана, полный разочарования. Когда это случилось, что он стал дорожить мнением Иана?

Он даже не заметил, как Элспет ушла из комнаты. Сейчас, когда она узнала, что он собирается жениться на ней, она должна была бы быть самой счастливой. Но он готов от всего отказаться. Она знала, что он сможет так поступить. Поглощенная своими думами, она заметила леди Гилликрист, только когда они столкнулись.

Элспет услышала, как Сесиль охнула, и увидела испуг в ее глазах. А Элспет почувствовала озноб. Ей показалось, что Сесиль угадала ее мысли, что, конечно же, было невозможно.

– Что-нибудь случилось? – спросила Сесиль в растерянности от той злобы и ревности, которую излучала экономка. Неужели ей было известно, что Тавис однажды сватался к ней? Неужели она думала, что он все еще думает о ней? Сесиль не знала, чем она могла бы успокоить эту женщину, если бы это было так.

– Нет, миледи, – решительно ответила Элспет, – ничего не случилось. – Она ушла так же, как и пришла, не спросив, не нужно ли хозяйке что-нибудь. Даже в простой ночной сорочке Сесиль выглядела так, как ей подобало – благородной и уверенной в себе. Элспет знала, что ей никогда не приобрести эту царственную осанку, даже если Тавис женится на ней и станет хозяином всех владений Гилликриста. Нет, ей никогда не стать благородной дамой.

Чувства зависти и отчаяния испарились вслед за * экономкой, и Сесиль вздохнула. Выйдя замуж, она приобрела очень беспокойную родню, сейчас еще Тавис надумал жениться на этой женщине. Но это его дело, а не ее. Ее забота – это Иан и пустая постель, в которой она проведет не одну бессонную ночь.

Стараясь измотать себя, Сесиль прошла по всем коридорам этого большого дома. Ей не хватало холодного ветра, который гулял вдоль зубчатых стен Сиарана или Дейлисса. Хотя дом выглядел элегантно, она поняла, что не хотела бы жить в Эдинбурге. В нем было слишком тесно и грязно. Внутри нее росла тоска по чистому, свежему воздуху лугов и полей, и она решила попросить Доннчада увезти ее из города немедленно. Они бы ехали почти без остановок, и, возможно, она уставала бы за день так, что смогла бы заснуть одна. Ей казалось странным, что шестнадцать лет она прекрасно обходилась без всяких объятий Иана, а сейчас, по прошествии всего лишь нескольких недель, не могла заснуть без него.

Предпочитая полагаться на скорость, а не на численность эскорта, Иан и Амальрик взяли с собой не больше дюжины вооруженных всадников из числа тех, кто сопровождал Амальрика в Эдинбург. Сельская местность, по которой они ехали, хотя там и случались разбойничьи набеги, имела довольно цивилизованный вид. И разбойники грабили неискушенных путешественников, не трогая солдат.

Иан наслаждался обществом Амальрика, который был не слишком разговорчив, но и не замкнут. Но по ночам тоска по Сесиль изматывала Иана. Она не мог подумать, что ее отсутствие окажется столь непереносимым. Иан лежал без сна, слушая ночные шорохи, в то время как все остальные крепко спали.

Он обрадовался, когда они добрались до города мореплавателей Дамбартона Рок, расположенного в устье реки Клайд. В порту царила суета, связанная с важностью возложенной на него миссии – обеспечение безопасности маленькой девочки, от которой зависело будущее Шотландии, до ее отъезда во Францию. Французы, казалось, заполнили весь город. Где бы ни оказались Иан с Амальриком, везде они встречали французов и прочих иностранцев.

Их было полно в гостиницах, поэтому было очень трудно найти комнату и невозможно – частное жилье. Когда они раскладывали свои пожитки в жалкой комнатушке, в которой им предстояло находиться до отъезда, Амальрик посмотрел на Иана с тоской: