Она вспомнила о том, как одета.

– Если вы немного подождете, я надену что-нибудь более подходящее для приема гостей.

– Вы прекрасно выглядите, – запротестовал он. В ответ Рилла сморщила нос.

– Пять минут, – пообещала она, проскользнув мимо него в тот момент, когда ее свекор вошел в зал. Не останавливаясь, она улыбнулась Сэлеку.

Увидев счастливое Лицо Доннчада, Сэлек вздохнул:

– Нам будет тяжело остаться без нее и без сыновей Одвулфа.

– Она далеко не уедет. И сыновья Одвулфа навсегда останутся Лотарингами. Я о них позабочусь, обещаю вам.

– Да уж, пожалуйста, – хриплым голосом сказал Сэлек. Он не сомневался, что это произойдет очень скоро. Он видел счастливую улыбку Риллы и нетерпение в глазах Доннчада.

После целого дня в седле Сесиль чувствовала себя совершенно разбитой, но такой же счастливой. То, что за все это время ее муж едва перекинулся с ней парой слов, не имело большого значения. Остальные попутчики охотно вступали с ней в беседу. Так, один пожилой солдат называл замки, чьи владения они пересекали, и рассказывал истории про их хозяев. Она сомневалась в правдивости его историй, но с удовольствием их слушала. И если время от времени она и бросала тоскующий взгляд на широкую спину Иана, то молчала и не старалась привлечь его внимание.

Иан не делал скидок на то, что с ним ехала его супруга, с которой они были женаты уже целые сутки. К счастью, Сесиль была молодой и сильной и терпеливо сносила тяготы многочасового пребывания в седле. Она не пришла в уныние, когда обнаружила, что выбранное для ночлега место представляло собой небольшое понижение рельефа, едва ли достаточно глубокое, чтобы называться долиной, окруженное со всех сторон невысокими холмами. Вскоре, к ее восторгу, по периметру их небольшого лагеря развели костры, вернулись с добычей охотники, которых капитан Фрейн отправил еще в начале дня.

Скоро у нее потекли слюнки от запаха поджариваемой дичи. Их короткого завтрака из холодного мяса и тепловатого эля хватило лишь на то, чтобы поддержать ее силы. Когда сумерки сгустились до полной темноты, дневное тепло сменилось прохладой. В тот момент, когда Сесиль сидела и дрожала от холода, решаясь попросить Иана, чтобы кто-нибудь распаковал вещи и принес ее плащ, он возник перед ней с плащом в руках.

Она закуталась в него, а Иан тем временем расстелил на земле одеяло и жестом пригласил ее сесть. Сесиль опустилась на колени и почувствовала, как устала. Возбуждение, которое она испытывала в течение дня, помогло пережить этот день, но силы ее были на исходе. Она обрадовалась тому, что они были не одни, так как у нее вряд ли нашлись бы силы ответить Иану взаимностью, если бы у него возникло желание. Но ему, казалось, было вполне достаточно их брачной ночи.

Солдат принес им кружки с элем. Иан протянул одну из них Сесиль, затем сел рядом с ней на одеяло.

Сесиль думала, что они будут ночевать в палатках, но потом, когда поняла свою ошибку, была рада, что не спросила, будет ли у них другое укрытие, кроме одеяла. Иан наверняка бы подумал, что она жалуется. По правде говоря, Сесиль нравилась мысль провести ночь под открытым небом со звездами над головой, хотя она посматривала на небо с некоторым опасением – ей не хотелось промокнуть до нитки во время сна.

– Дождя не будет.

Сесиль резко обернулась и увидела Иана, который пристально смотрел на нее.

– Не будет, – спокойно согласилась она, – небо чистое.

– К утру соберутся облака, но дождя не будет.

– Откуда ты знаешь, что будет облачно? – Она услышала восхищение в своем голосе и почувствовала себя молодой и невежественной.

– По запаху ветра. – Иан поймал себя на том, что следит, как лунный свет преломляется в ее волосах. При каждом ее движении волосы загорались мерцающим светом, как будто в локоны были вкраплены драгоценные камни. Он подавил в себе желание дотронуться до них. Здесь не было места для того, что могло последовать за таким прикосновением.

– Я не чувствую сырости, – сказала Сесиль.

Иан был удивлен, что ей все еще не надоело обсуждать эту тему.

– Вот почему не будет дождя. Ветер обычно стихает на рассвете. Когда этого не случается, он нагоняет облака.

– Ты провел много времени в разъездах, да?

– Какое-то время, – сказал он осторожно. Ему не хотелось обсуждать с этой девушкой свои ранние годы, часы, которые он провел рядом с сэром Джеффри, когда тот обучал его манерам и военному делу. Он обучался в семье, а не на стороне, как другие молодые люди и его собственные братья. В то время он объяснял это тем, что он самый старший из них и наследник. Сейчас он понимал, в чем была причина.

– А ты был когда-нибудь при английском дворе? – Сесиль знала, что играет с огнем. Она чувствовала, что ей еще многое предстояло узнать о своем муже.

– Был, – наконец ответил он, не пускаясь в объяснения.

– Это было великолепно? А при шотландском дворе тебе приходилось бывать?

Он понял, что она не пытается выведать какие-либо секреты: его или чьи-либо еще. Просто она молода и любопытна. Он знал, что она никогда никуда не выезжала за пределы своего дома дольше, чем на несколько часов. Он немного расслабился и улыбнулся:

– Я был там несколько лет тому назад, когда еще был жив король Генри. И двор при короле Генри Восьмом был действительно великолепен. Я был достаточно молод, и тогда меня потрясли богатство убранства и великолепие церемоний.

– А если бы сейчас? – мягко спросила она.

– А сейчас мало что может меня потрясти. – Он понимал, что это звучит цинично, но могло ли быть иначе, когда он подумал, как мало от этого великолепия досталось самому королю Генри – неверные жены и тщедушный сын.

– И Арран на тебя не произвел впечатления?

Это был хитрый ход с ее стороны, и Иан пристально посмотрел на Сесиль. Хотя он не низкопоклонничал перед Арраном – и никогда ни перед кем, – он считал, что показал себя хорошим политиком в разговоре с регентом Шотландии. Интересно, что она слышала.

– Мне никто ничего не говорил, – заверила его Сесиль.

Иан подавился элем.

– Ты прочла мои мысли! – В его тоне слышалось суровое осуждение.

– Нет, я просто почувствовала, что ты меня подозреваешь, и догадалась, что ты не любишь, когда о тебе говорят. У тебя есть на это причины. Я уверена, о тебе сейчас ходит много сплетен и здесь, и в Англии.

– Ты очень смелая, – сухо сказал он, решив не сердиться на нее за бесстрашие.

– Отец говорит, что я очень глупая. Я никогда не знаю, когда нужно держать язык за зубами. – Она подумала об отце Эйндреасе и вздохнула. Она не чувствовала себя виноватой в этой истории, хотя у нее было больше чем достаточно случаев достойных сожаления, когда ее острый язычок ранил даже тех, кого она любила.

– Это качество не считается женской добродетелью. – Он поддразнивал ее, но голос звучал строго. Ей не стоило знать, что он не против женской храбрости.

Его ответ приятно удивил Сесиль. Ей хотелось, чтобы между ними установились отношения, допускающие шутливый тон.

– Ну что же, ты можешь внести это в список всех прочих моих отнюдь не добродетельных качеств.

Он почувствовал, что она смеется.

– Как ты узнала, что я говорю несерьезно? – Его разбирало любопытство. – Ты что, можешь читать чужие мысли?

Он не встречал еще никого, кто бы мог это делать, но довольно часто слышал от других людей, что они знали тех, кто обладал этим даром.

– Нет, – неуверенно сказала она, внезапно ощутив некоторую неловкость. – Я могу иногда почувствовать, что происходит с другими людьми, но это случается не всегда и не с каждым человеком. – Она не уклонилась от его пристального взгляда. – Обычно у меня получается с близкими мне людьми. И очень редко с незнакомыми, которые прикасаются ко мне. – Так, как он прикоснулся к ней той ночью в Сиаране. Она вспомнила тот поток чувств, который захлестнул ее и убедил в том, что между ними установилась связь, отрицать которую было невозможно.