— Где же ты его встретил?

— Да здесь, недалеко от коммуны, у большого дуба.

— Куда же он шел?

— По-моему, в Чижи.

— Может быть, это был не он?

— Ну, говорю тебе — он. Я ехал тихо и, когда увидел фигуру перед собой, сразу зажег фонари. Он побежал от машины, как заяц, и исчез в кустах.

— Ты чего-нибудь не разобрал, Чарли, — сказал Джек подозрительно. — Как может бегать человек, у которого не работают ноги?

— А вот представь себе…

Приятели еще немного поболтали на эту тему, потом поговорили о работах, потом разошлись по своим постелям. Но Джек не сразу заснул. Сообщение Чарли вызвало в нем тревогу. Он долго ворочался с боку на бок, прикидывая в уме, как бы узнать всю правду о Скороходове.

На другой день вечером Джек побывал в Чижах, зашел к Козлову и как бы между прочим справился о здоровье Скороходова.

— Поправился, — сказал Козлов. — Сегодня утром выходил на солнце греться.

— А вчера грелся?

— Вчера нет.

— А бегать-то он может?

— Шут его знает! Ты его самого спроси. Вон он вышел.

Действительно, Скороходов с помощью дочери медленно сошел с крыльца и уселся на завалинку. Вид его был беспомощный, жалкий.

Джек решил, что Чарли ошибся, и успокоился.

В конце мая коммуна закончила сев. Силосную башню подвели под крышу. Теперь по плану работ надо было строить электростанцию.

Весь май в городе из-за места шли споры. Петр Скороходов от имени «Умной инициативы» вдруг заявил, что артель их собирается ставить мельницу на Миножке, причем как раз указал место, выбранное коммуной. Николке пришлось четыре раза ездить в город и там доказывать, что коммуна имеет на это место все права. В конце концов город стал на сторону «Новой Америки», и Петру в его домогательствах отказали.

Июнь пришел с засухой, и вода в реке сильно поубавилась. Время для постройки плотины было самое подходящее. Инженер Кольцов несколько раз приезжал в коммуну. Еще за зиму он подготовил план работ и теперь на месте составил смету к этому плану и сделал чертежи.

Плотину решил сделать глухую, то есть просто перегородить реку поперек, а воду на колесо отвести через рабочий рукав по берегу. На случай половодья сооружался предохранительный желоб. Воду надо поднять на два метра с четвертью. Заранее на месте работ собрали сарай, привезенный из Починок. Сарай этот должен был служить кладовой, пристанищем от дождя, а в дальнейшем из него предполагалось срубить помещение станции.

Кольцов подсчитал, что земляных работ надо сделать около двухсот кубических метров. С этого работа и началась. Землю в тачках вывозили к берегу, она должна была пойти на плотину. Когда наметилось место рабочего рукава, никто не хотел верить, что вода доберется до него — так он высоко пришелся. Но Кольцов разъяснил, что задача плотины и заключается в том, чтобы высоко воду поднять: в высокой воде и есть сила.

Джек стал во главе бригады землекопов.

Николка Чурасов руководил другой бригадой, плотницкой. Плотники должны были покрыть деревом рабочий рукав, соорудить предохранительный желоб, укрепить колесо, заготовить сваи.

Чарли и Мильтон Иванович взялись за сборку колеса, которое привезли на место работ в разобранном виде. В общем, каждый коммунар получил определенное задание. В усадьбе остались только Громов в качестве главного сторожа, Татьяна в конторе да еще несколько женщин при детях, птицах и коровах. У реки образовался целый городок, и лошади здесь стояли. Обед сначала привозили из коммуны, а потом Бутылкин сложил печь, и на ней готовили суп и кашу.

Жара стояла невообразимая. Подсохшая земля тяжело поднималась со своего места и неохотно укладывалась в тачки. Работали полуголыми. С непривычки управляться с лопатой коммунары быстро уставали. На третий день работ Джек предложил устроить состязание — кто больше тачек вывезет к берегу. Разбились на пары и работали до темной ночи. Потом выкупались, развели костры и попробовали работать при кострах. Оказалось, что копать землю ночью легче, не так жарко. После этого землекопы разбились на две группы: одна работала днем, другая ночью.

Земляные работы наладились хорошо, бережок выровнялся в площадку, определилось место рабочего рукава. Бригаду землекопов передали Маршеву, а Джеку поручили организовать забивку свай.

Из толстых бревен был сделан плот, а на нем подставка в виде буквы «П». Чугунную кувалду, весом полтонны, инженер Кольцов достал на время в городе, и за ней посылали двух лошадей с шестью людьми. Кувалду подвесили к подставке на канате, через блок. Получилась баба для забивки свай.

Яшка и еще восемь человек забирались на плот, отчаливали от берега. Ставили заостренную дубовую сваю, а потом принимались бить ее по верху кувалдой. Свая входила в грунт.

Забивка свай шла медленно: грунт в реке был крепкий, а сваи без железных наконечников — башмаков. Плот на воде качало. Не раз коммунары приходили в отчаяние, когда за день удавалось забить две-три сваи. Ведь всего надо было заколотить шестьдесят.

На третью неделю все утомились от работы. Главное — жара изводила.

Бутылкин предложил сделать трехдневный перерыв, но Николка не согласился.

— Воду обратаем, тогда и отдохнем, — сказал он.

Вечером у Чувилева разболелся живот. Он залег в кустах и сначала все стонал, а потом начал говорить, что работа на плотине непосильная и ненужная, коммуна и без электричества проживет, а через пять лет все равно у всех в избах лампочки будут.

— Ты чего? — спросил Бутылкин, подходя к нему с лопатой.

— Говорю, все от холеры здесь передохнем до социализма. На кой черт нам свою станцию строить, когда за нас поумнее головы в городе стараются!

— Что верно, то верно.

Бутылкин сел на землю. Подошли Курка, Чумаков. Стали тихонько переговариваться.

Николка острил сваю. Он услышал шепот, загнал топор в бревно, с места крикнул:

— Будя, ребята, шептаться! Подождите! Какое ваше предложение? Работы сворачивать?

Бутылкин растерялся, встал, взял лопату.

— Зачем сворачивать? — сказал он быстро. — Наше предложение — Чижи на подмогу позвать.

Об этом и не было разговора, Бутылкин так сболтнул. Но Николка за предложение уцепился.

— А что, Вася, — сказал он Капралову, — не дойти ли тебе до Чижей? Сделаем пробу.

— Не пойдут! — крикнул Джек с воды.

— А все-таки…

Капралов отказываться не стал, а только крикнул:

— Бабы, отвернитесь.

Разделся, привязал рубашку и штаны к голове и полез в реку. Потом поплыл саженками на другую сторону.

Вернулся он часа через два. Тихо подошел к тому берегу.

— Ну что? — закричал Маршев.

— Отказал Петр Павлович. Не верит в успешность. Говорит, что силенок у нас мало.

— А Козлов?

— Обещал на захват воды прийти всей артелью.

— А Советкин?

— Не мычит и не телится. Шут его разберет. — И Капралов бросился в воду.

— Слышали? — сказал Николка. — Выходит, значит, прав Петр Палыч?

— Нет, зачем? — возразил Курка. — Мы ему спесь собьем.

— Только лопатками и собьем, — сказал Николка. — Ну, становись на работу!

Отказ Скороходова придал коммунарам сил. Сейчас же поднялись со своих мест, даже Чувилев взялся за лопатку. Развели костры, запели песню. В эту ночь земляные работы были вчерне закончены.

Но вот наступил день, когда и все остальные подготовительные работы пришли к концу. Рабочий рукав был обшит деревом, колесо поставлено на подставки. Два ряда свай резали реку поперек, один ряд от другого на расстоянии четырех метров. Получилась своего рода дубовая аллея на воде. Промежуток между сваями и надо было засыпать.

Инженеру Кольцову дали телеграмму, и он приехал из города, чтобы руководить работой. Послали верхового на Пичеевскую мельницу с просьбой насколько возможно задержать воду. Засыпку решили начать в три часа утра, как только рассветет. Бой с водой должен был продолжаться без перерыва, до полной победы. А река так бурно бежала меж свай теперь, так злобно хлюпала о берег, что казалось, подготовилась она к бою не хуже людей и не намерена сдаваться.