Ратники получили двойную дозу теката, сушеное мясо и лепешки. Они весело скалили зубы, задирая друг друга. Но постепенно настроение командира было отмечено и впитано. Скоро уже все ели молча, исподлобья поглядывая на хмурого элитара. Кубики ароматной извести, завернутые в прессованные листья, так и таяли во рту. Их сладость казалась необъяснимой. Хотя рассудок подсказывал, что попросту тело после боя нуждалось в кальции для восстановления кожи и панциря. Разыскивать источник со свежей водой Ходвата не пустили, привал явно был накоротке. Так что в костяных стаканах плескалась затхлая жидкость из бурдюков. В твердых кожаных плошках разнесли какие-то зерна, сухие, легко жующиеся. Каменно-твердые шарики соленого кнока дополнили рацион По поляне разносился молчаливый хруст. Кто-то пошутил насчет чаши дробы, но ответного смеха не было.

Элитар ел много, быстро, сосредоточенно. Его глаза не туманились в задумчивости, он постоянно держал во внимании все вокруг. У Дара же аппетит словно отрезало от последней схватки с а'зардами. Он мял еду в руках, не донося до рта.

– Что тебя тревожит? – наконец не выдержал Саудрак, глянув на его руки.

– Не знаю, – честно ответил Дар. – Что-то не так…

– Ты что-то чувствуешь? Что именно? – В тоне элитара послышалось участие.

– Не знаю, – снова повторил Дар. – Что-то странное. В один момент я как будто нормальный. А потом меня так распирает от ярости, что я становлюсь груб. Затем проходит время, и я успокаиваюсь и злюсь сам на себя…

– О-рах! – привычно кивнул Саудрак и на мгновение задумался. – Ты меняешься. И меняешься к лучшему!

Дар усмехнулся, отпил из кожаного стакана, пристально посмотрел на приблизившиеся вершины. Еще утром горы казались невероятно далекими. Но при такой скорости они через пару дней прибудут в Хоргурд, Сердце Клана Хуурадан. Там будет махо, способный ответить на все вопросы…

– Ты был хуураданцем во время последней битвы. – Голос Саудрака звучал серьезно и отчетливо. – Ты становишься одним из нас. Наверное, это нелегко.

– Что ты имеешь в виду?

– Твое самочувствие. Я уже говорил тебе, во время боя ты стал одним из нас. Я чувствовал твой отбив… – Он помолчал и продолжил: – Атсинбирг вживляют детям в младенчестве. Кто знает, что чувствуют малыши?

Элитар повернулся с вопросом в глазах, будто ожидая ответа. Дар хмыкнул, качнул головой.

– Но ты взрослый. Ты можешь рассказать, каково это – становиться тангром клана! Трудно?

Это был новый поворот, и Дар попытался рассмотреть свои эмоции в этом свете.

– Если действительно так… Это как будто ты каждые несколько минут другой… Нужно прикладывать усилие, чтобы помнить себя, помнить как себя вести… Оставаться собой…

– Интересно, – повернулся Саудрак. – И что в этом самое сильное?

– Я бы сказал, нетерпимость. Ощущение, что ты не хочешь никого слушать или слушаться! – скороговоркой выдохнул Дар. – Порой это охватывает совершенно неудержимо. Мысль о подчинении омерзительна! Ты не можешь никого слушать!

– Хм… Странно. Это совсем не то, что я предполагал. – Элитар выглядел озадаченным. – Я предполагал как раз обратное.

Сидящий рядом в настороженной позе Акел чуть повернул свою большую голову и скосил внимательные глаза на Дара.

– А чувствуешь ли ты сейчас мой отбив? – спросил Дар.

Саудрак замолчал, сосредоточился. После бросил нахмуренный взгляд на собеседника:

– Нет. Сейчас ничего. Ты снова пуст.

– Может быть, ты ошибся во время боя?

– Нет! – громко проскрежетал Саудрак, невольно переходя с доверительных интонаций на командные. – Я элитар и не ошибаюсь в подобных вещах. Просто ты еще не до конца готов. Врастание в клан, уж наверное, не случается за пару дней. Тебе надо смириться и ждать.

Дар вновь почувствовал приступ раздражения. Советы и попытки повлиять на него вызывали теперь только бешенство. Ничто, исходящее извне, не могло решать за него, определять его путь! Он скрипнул зубами, под вопросительный взгляд Саудрака, и отвернулся.

– Что случилось с теми, кто умер? – спросил он, чтобы перевести тему.

– С тем, кто умер, уже ничего не может случиться, – усмехнулся элитар. – Нет ничего неправильного в том, что воины умирают. Клан должен поливать землю своей кровью, чтобы она оставалась его. Это закон жизни. Но кого ты имеешь в виду, Дарат?

– Те воины, чьи латниры были пробиты копьями, что отползли в центр «спин». Что стало с ними?

– Ничего особенного. – Лицо элитара снова приняло отрешенное выражение. – Выздоравливают, я думаю.

– Выздоравливают?! Разве их ранения не были смертельны?

Саудрак посмотрел на него долгим взглядом и многозначительно отвернулся.

– Трава лечит и не такие раны.

Дар вдруг запоздало вспомнил разговор с Ходватом о регенерации тангров и пожалел о своем вопросе. Даже не желая того, каждый раз он демонстрирует окружающим свою некомпетентность.

Саудрак взмахнул своей левой рукой. Маленькая кисть поверх массивных мышц смотрелась уродливо и карикатурно. Словно кулачок ребенка присадили к запястью взрослого.

– Б'рванец отрубил мне эту руку в бою вместе с шиташем, – сообщил элитар. – И я потерял очень много крови, прежде чем мне удалось заняться собой. Если бы я был просто тангром, я бы умер, наверное. Но Ла-и-Ла меня спас.

– Ла-и-Ла? – удивился Дар.

– Да. Ла-и-Ла – союз травы и тангра. Каждый приходит к своей победе самостоятельно, но трава помогает в этом каждому.

– Атсинбирг вылечит этих воинов?

– Я бы сказал – Ла-и-Ла. Союз. Сегодня на поле боя он был и у тебя.

Рывком вспомнились неистовость схватки, рычание огромных пятнистых дромов, нависающих над «спиной» хуураданских тангров, визг стрел и копий, крики… И ощущение слитности, единства со всеми хуураданцами отряда.

– Мне кажется… Я знаю, о чем ты говоришь, – сказал Дар тихо. – У меня было странное чувство слитности с каждым из воинов…

– Я думаю, ты очень хорошо знаешь, о чем я говорю. И твое желание встретиться с Ху-махо вполне понятно.

– Ху-махо?

– Махо – это мастер травы. Он есть у каждого Царакклана. Однако один из них – главный мастер клана. В Хуурадане его называют Ху-махо.

Внезапная мысль вдруг обожгла Дара, и он повернулся к элитару:

– Мы долго ехали с Ходвом, и я расспрашивал его. Он рассказал, что а'зарды не всегда были врагами. Когда-то давно они были частью Хуурадана?

– Были, – флегматично ответил Саудрак. – Давно были.

– Тогда почему мы сейчас сражаемся с ними?

– Закон клана сильнее закона дружбы! – рассудительно и холодно отрезал элитар. – Мир только там, где соприкасаются корни!

Дар с трудом погасил в себе желание попробовать развить тему «цнбр». Если уж реакция Ходвата была такой острой, то чего можно ждать от жесткого Саудрака!

– Корни а'Зардата уже давно разошлись с нашими, – продолжал элитар. – Если они изберут войну, они получат ее. Но я не думаю, что у них достанет на это сил. Борьба с кх'отрами истощила соседей.

– А Хуурадан?

– Хуурадан уже понял, что все было подстроено чернокостниками. – Саудрак покосился на Дара. – Благодаря тебе и Ходву вскрылось это. Кх'Отрия слишком хочет нашего участия. Но Хуурадан воздержится.

Вслед за Саудраком Дар нахмурился. Они просидели некоторое время в молчании, наблюдая за воинами отряда. Победное настроение снова взяло верх, и над импровизированным застольем висели шутки и гогот. Воины хохотали, изображая различные сцены из недавнего боя. Слабая улыбка заиграла на гу6ax командира.

– Победа не дается легко, – сказал он задумчиво. – Наша сила в единстве. Это то, что помогает выстоять. И одерживать верх в любых условиях. Тебе нужно помнить об этом. Особенно сейчас, когда ты строишь свой собственный Ла-и-Ла!

Он сверкнул глазами, неожиданно поднимаясь.

– Эти корни растут в тебе, в глубине твоего тела и ума! Терпи! Похоже, тебе суждено стать одним из выдающихся отаругов клана!

Словно подтверждая слова хозяина, сидевший рядом Акел повернулся и показал Дару зубы.