Основной характеристикой разума является воля к единству (с. 54).

Я хочу знать истинную реальность как целое и идти путем познания.

Я хочу быть я хочу не просто долговечности, но хочу того, чтобы подлинно стать самим собой. Я хочу вечности — и продвигаюсь на пути действенных поступков (с. 66).

... подлинная реальность существует для нас только если она едина.

Всякое единство сразу теряется, когда мир классифицируется при познании действительности... (с. 74).

Встреча с реальностью... всегда выглядит как разрушение иллюзии. Это новый подлинный и подтвержденный опыт.

Я достигаю этого опыта реальности только если я становлюсь собой... Моя собственная реальность определяется тем, как я узнаю и что я узнаю как реальность, (с. 78)

Первым положением философской веры является или возможность думать о мире как завершённом в самом себе, или [допускать], что трансценденция руководит нашей мыслью (с. 79).

Теперь несколько слов о природе сознания из другой книги Ясперса [Jaspers, 1949]:

Наше сознание опирается на бессознательное, оно все время вырастает из бессознательного и возвращается к нему. Однако узнать что-либо о бессознательном мы можем только посредством сознания. В каждом сознательном действии нашей жизни, особенно в каждом творческом акте нашего духа, нам помогает бессознательное, присутствующее в нас. Чистое сознание ни на что не способно. Сознание подобно гребню волны, вершине над широким и глубоким основанием (с. 343).

М. Хайдеггер (1889—1976) — гигантская фигура, замыкающая развитие германской философии. Мы не будем здесь останавливаться на детально разработанной им онтологическиВ  ориентированной социальной антропологии(*42), включающей такие экзистенциалы как здесь - бытие как деятельное бытие человека; забота — как создавшее человека бытие - в - мире - сподручность— отношение к вещам как к чему-то родному; страх — как страх-тоска или страх-томление; вслушивание—внимание к бытию; ничто — как исток сущего; оно (das Man(**42)) —безличный мир, отчужденная от человека абстракция человеческой общественности; бытие к смерти — представление о единстве жизни и смерти.

Замыкая целую эпоху мысли, Хайдеггер дает совсем краткое и в то же время удивительно четкое определение личности, содержащее в себе всю глубину философии экзистенциализма [Heidegger, 1983; (1927)]:

Все же человеческая «субстанция» не есть дух как синтез души и тела; она скорее является экзистенцией (с. 153, № 117).

Представление о природе человека у Хайдеггера оказывается органически связанным с представлением о времени.

Человек раскрывается через феномен времени, а время, в его подлинном — не вульгарном понимании, раскрывается через человека. Приведем здесь одно из ярких высказываний(*44) (Heidegger, 1972):

Времени нет. Есть сиюминутность, она порождает время... Правда, издревле, всякий раз, когда философская мысль обращалась ко времени, возникал вопрос, какова природа времени. То, что философы прежде всего имели в виду, было время, подсчитываемое рядом последовательных, следующих друг за другом моментов настоящего. Мы объясняли, что не может быть численно измеримого времени, которое мы подсчитывали бы без включения психики, без анимуса, без души, без сознания, без духа. Нет времени без человека. Но что значит «нет без»? Является ли человек творцом или восприемником времени? Является ли человек, прежде всего человеком, а уж потом иногда—то есть время от времени — восприемником времени, соотносящим себя со временем? В действительности время есть сближенность существования вне настоящего, прошлого и будущего — сближенность, которая объединяет трижды открытую протяженность времени. Из этого следует, что человек как таковой может быть человеком только находясь в тройственной протяженности через постоянное отрицание и поддержание той сближенности, которая определяет протяженность. Время не является порождением человека, человек не является порождением времени. Здесь нет порождения. Здесь есть только данность в смысле протяженности, которая раскрывает время-пространство (с. 16).

Ж. П. Сартр (1905—1980). Теперь нам естественно остановиться на взглядах одного из французских экзистенциалистов. Разработка философской антропологии занимает центральное место в его творчестве. Она находит свое воплощение как в его философских, так и в художественных произведениях. Нельзя изложить ее коротко и в то же время достаточно полно(*45). Поэтому мы опять здесь ограничиваемся приведением отдельных цитат, выбранных так, чтобы подчеркнуть самое важное для нас — представление Сартра о взаимосвязанное трех понятий: сознания, ничто и спонтанности.

Ниже мы приводим заключительное высказывание из ранней книги Сартра [Sartre, 1978 (1934)];

Мы, следовательно, можем сформулировать наш тезис: трансцендентальное сознание есть безличностная спонтанность. Оно постоянно определяет себя относительно к существованию, так что ничего нельзя постигнуть до него. Таким образом, каждый момент нашей сознательной жизни открывает нам творчество из ничто (creation ex nihilo). Не новую установку, а новое существование. Есть нечто утомительное для каждого из нас в том, чтобы постигать таким образом на месте происшествия это неутомимое творчество экзистенции, творцами которой мы не являемся. И здесь у человека появляется ощущение бесконечного самоускользания, переполнения, удивления всегда неожиданным богатством и еще бессознательное стремление уловить сознанием это вырывающееся Я. Факт существования Я не имеет никакого отношения к этой спонтанности, поскольку воля есть объект, возникающий через эту спонтанность и для нее (с. 79).

Теперь несколько выдержек из главной работы Сартра Бытие и Ничто [Sartre, 1943/57], преддверием к которой было ранее цитированное эссе:

Сознание не является особым способом познания, называемым глубоким смыслом, или самосознанием как таковым, это размерность трансфеноменального бытия субъекта (с. 17).

Сознание не несет в себе ничего субстанционального, это чистая «видимость» в том смысле, что оно не существует иначе, как по мере своего проявления. Но именно по этой причине, потому, что сознание является тотальной пустотой (так как весь мир находится вне его), именно в силу этой проявляющейся на нем идентичности видимости и существования оно может рассматриваться как абсолют (с. 23).

Ничто несет бытие в своем сердце (с. 54).

Ничто лежит, свернувшись, как червь, в сердцевине бытия (с. 57).

Теперь несколько слов из знаменитого художественного произведения Тошнота [Sartre, 1966 (1938)]:

Тошнота не покидала меня, и я не думал, что она покинет меня хотя бы на время; но я больше не примирялся с ней, она не была больше болезнью или проходящим припадком: она была мною (с. 182).

Но в центре экстаза только что появилось что-то новое; я понял Тошноту, я овладел ею. Говоря по правде, я не формулировал открытие для себя. Но я думаю, что теперь мне это легко высказать словами. Существенной вещью является случайность. Здесь я имею в виду, что, по определению, существование не необходимо. Существовать — это просто быть здесь; то, что существует, появляется, позволяет быть неожиданно встреченным, но вы никогда не можете установить происхождение... случайность не иллюзия, не видимость, которая может быть рассеяна; она абсолютна и, следовательно, совершенно беспричинна (с. 188).