– Хотя я прочитал донесение, которое ты вчера вечером оставил на моем автооветчике, Питер, – сказал компьютер Мирабелиса, – мне не совсем ясно, почему ты едешь именно в этот лагерь.

– Если верить моему информатору, наш Битти Данлин примерно три недели назад отправился туда, чтобы поговорить с молодым человеком по имени Джоэл Мерсер. По предложению Нэнси Веспа.

На поверхности компьютера вспыхнула голубая точка.

– Кстати, Питер. Сегодня утром «Бюро расследований Мардстоуна» на некоторое время занесло тебя в списки лиц, подозреваемых в убийстве.

– О, вот как? – сказал Торрес, вонзая зубы в сердцевину яблока. – Почему?

– По-видимому, дворецкий дал им твое описание и сказал, что ты пил коктейли на вилле этой бедной девушки во время убийства. Утверждал, что ты выпил сто восемь очень сухих мартини.

– Кто же поверит одноглазому андроиду?

– Я оказал некоторое давление, и тебя вычеркнули из списка разыскиваемых, – сказал компьютер. – Вероятно, тебе следовало бы доложить об убийстве.

– Это против правил «Агентства Мирабелиса», помните?

Из компьютера донеслось несколько хаотичных щелчков.

– Ты случайно не знаешь, кто убил ее, а?

– Нет. Убил тот, кто не хотел, чтобы она рассказала, куда отправила Данлина, – сказал Торрес. – Я все утро размышлял. Этот же неизвестный довольно хорошо просчитал мои перемещения. Почему бы вам не выяснить, не прослушивался ли мой номер в гостинице? И если прослушивался, то кем.

– Пелюда подписала договор о запрете на прослушивания подданных Барнума.

– Тем не менее, – настаивал Торрес.

– Хорошо, начинаю проверку с целью выявления прослушки, – сказал компьютер. – Несмотря на смерть несчастной девушки, я проведу ее, раз ты этого хочешь.

– Да, именно потому я и направляюсь в лагерь беженцев. Предполагают, что этот Мерсер работает там в больнице.

– Ага, вот. Посмотри-ка сюда. – На экране видеофона тотчас появилось изображение кудрявого молодого человека с плоским лицом. – Это – Мерсер. Я проверил его, после того как ты вчера вечером оставил его имя. Мерсер, Джоэл Гилберт. Возраст – двадцать девять лет. Раньше работал на правительство в Объединенном научно-исследовательском центре тропологии. И т. д., и т. п.

– Чем занимается ОНИЦ тропологии?

– Исследования, имеющие отношение к продовольствию. Эксперименты с высокоурожайными культурами, поиск новых синтетических заменителей натуральной пищи, – объяснил компьютер. – Правительство Барнума финансирует примерно семьдесят пять процентов разработок.

Теперь по обе стороны дороги тянулись ряды декоративных сосен. Вмонтированная в приборную доску небольшая сирена начала издавать едва слышимые звуки.

– Я подъезжаю к деревне. – Торрес доел яблоко, сел на место и возобновил управление автомобилем. – Передайте мои деньги по телексу.

– Мог бы ты обойтись пятьюстами долларами?

– Нет.

– Хорошо. Деньги будут, – согласился компьютер.

– А вы позаботились о том, чтобы я мог проехать в лагерь, не привлекая внимания?

– Да, в воротах назовешься. Ты должен выдавать себя за лейтенанта Межгалактического Красного Креста. Вероятно, тебе надо бы взять немного конфет для раздачи детям, чтобы сделать твою легенду более правдоподобной. И еще одно, последнее, Питер…

– Да?

– Держись подальше от всяких убийств, если сумеешь.

Торрес усмехнулся. Он выключил видеофон и взялся за руль.

Большой парящий в воздухе ящик оливкового цвета сбросил в грязь двух оборванных стариков.

– Вот твой давно потерянный отец, – раздалось из громкоговорителя, вмонтированного в крышу летающего перевозчика.

– Вздор, – сказала тощая женщина лет пятидесяти. Она прислонилась к дверям нориловой куполообразной лачуги в нескольких десятках футов от низко висящего над землей территориального правительственного перевозчика. – Ни тот, ни другой.

– Ну, крикни же им, – произнесла говорящая коробка. – Это должны быть они. По крайней мере один из них. Присмотрись.

– Мой давно пропавший отец – не оборванный старый пердун, – ответила болезненного вида женщина.

Из лачуги выбежал маленький худенький мальчик лет шести и подбежал к одному из стариков, которые месили ногами вязкую грязь.

– Дедушка! Дедушка! – закричал он.

– Видишь? – спросил перевозчик.

– Что он понимает? – возразила женщина.

– Твоему ребенку следовало бы знать родного дедушку.

– Это не мой ребенок, – сказала тощая. – Он – тот одураченный сопляк, которого ты мне подсунул на прошлой неделе.

– Ты ужасно критична по отношению к нашей программе переселения, – сказала говорящая коробка. – Наше правительство работает круглые сутки, днем и ночью, ради того, чтобы вывезти вас, несчастных людишек, из зон потенциальных военных действий, из зон возможных боев и из периферийных зон военных действий, а вы только и знаете, что брюзжать – мы-де не воссоединили вас с вашими настоящими родственниками.

– Коли на то пошло, – сказала женщина, – вы меня и с моим настоящим мужем не соединили. Но тот, которого вы нашли, лучше, чем прежний, вот я и не пожаловалась.

Торрес ехал в больницу лагеря № 26. Он остановился, чтобы не попасть под падающих стариков. Затем обогнул спорящих и дал малышу морковку со словами: – А это тебе.

– Это не конфеты, – сказал маленький мальчик, пуская слюни.

– Тебе больше нужна морковка, чем конфеты. – У Торреса за спиной висел рюкзак с овощами, а на руке была импровизированная повязка Красного Креста.

– Вздор, – сказал мальчик. – Из какого ты Красного Креста? Где мои паршивые конфеты? А если нет конфет, то как насчет подарка?

Один из оборванных стариков выхватил морковку у возмущенного мальчика.

Торрес помог старикам подняться и протянул каждому овощи.

– Все благодарности Межгалактическому Красному Кресту. – Он пошел дальше.

– Может быть, вы все-таки примете одного из этих стариков? – спросил висящий в воздухе перевозчик у болезненной женщины.

Вдали, в стороне от ряда еще более нищих куполообразных лачуг, находилась больница – скопление больших куполов.

Сразу за входом в кресле сидел цистернообразный робот-медик, весь в пятнах крови.

– В чем дело? – спросил он Торреса.

– Я хотел бы увидеть Джоэла Мерсера.

– И я хотел бы, – ответил робот, слегка покачиваясь в трубкообразном кресле.

– Он работает здесь, разве не так?

– Уже два дня как не работает, – ответила окровавленная машина. – Джоэл Мерсер бросил работу. Дал понять, что ему отвратительно все здесь происходящее, и собрался сбежать в дебри и присоединиться к партизанам.

Торрес вышел наружу и откусил от репы.

Агент Брейкман помотал головой. Помятая алюминиевая проститутка пыталась продать ему пыльную сладкую вату. Сотрудник «Бюро расследований Мардстоуна», ссутулившись, сидел перед кинетоскопом на четырех ножках в комнате отдыха Павильона Механического Секса в душном притоне города Сонеки. Был полдень, и воздух в захудалом помещении был промозглым и влажным.

– Так как насчет поцелуя? – предложила робот с выкрашенными в оранжевый цвет волосами. – В щеку, три раза – за одну «зелененькую». В губы, за каждый поцелуй – по одной «зелененькой». Или вы хотите взглянуть на мой полный прейскурант?

Вновь качая головой, агент Брейкман сказал:

– Нет, спасибо. Отойдите, мисс. – Он подвел окуляры кинетоскопа к глазам, возвращаясь к просмотру мультипликационного порнографического фильма. Мультфильм был неплохой, особенно ему понравилась черная собачка.

Алюминиевая проститутка отошла, ее левый коленный сустав скрежетал при ходьбе. Она облокотилась на одно из механических фортепьяно, стоявших на другой стороне почти пустого помещения.

Когда заскрипела вращающаяся дверь заведения, Брейкман поднял глаза.

Пошатываясь, вошел мужчина в запачканном выходном костюме, сунул монету в полдоллара в механическое фортепьяно и потребовал: