– Нет, у нее ничего нет. И сейчас она думает только об интервью с Тио Мазда. Я оставил ее в дебрях вместе с дель Рио и вернулся в Аккорду для того, чтобы позвонить вам и взять напрокат это подобие летающего аппарата.

– Боюсь, тебе придется запустить его при помощи…

– Ай, – сказал Торрес.

Рычаг управления вырвался у него из рук. Авиакрейсер, побежденный ненастьем, начал падать прямо на черные горы.

– Питер? – спросил компьютер.

Торрес сумел поймать рычаг управления только в нескольких сотнях футов от заснеженного плато, куда падал его крейсер.

Он направил нос корабля вверх и выровнял его, как раз когда крейсер ударился о снег и скалы.

Авиакрейсер, кроша камни, со скрипом проехал по каменистому плато, поднимая мощные фонтаны снега и ледяной крошки. Изображение компьютера Мирабелиса раздробилось на неравные осколки, экран видеофона раскололся пополам и погас.

Крейсер наскочил на высокие черные скалы, и его передняя часть помялась. Торрес позволил различным системам безопасности позаботиться о нем: удержать его и смягчить для него удар.

Выбравшись из кресла пилота, он сказал:

– Вероятно, Мирабелис предъявит мне счет и за этот жалкий крейсер.

Он достал из-под сиденья аварийный запас продовольствия и снаряжение.

Через минуту после того, как он спрыгнул из разбитого самолета, Торрес слышал только последние металлические вздохи крейсера и вой ветра, кружившего над маленьким плато.

Постепенно до него донеслось монотонное пение дюжины молодых голосов, мужских и женских, бубнивших что-то.

Когда Торрес отошел на несколько ярдов от покалеченного крейсера, он увидел их. Пятнадцать тощих одетых в лохмотья молодых людей спускались по узкому проходу со стороны черных гор.

Они остановились на дальней стороне плато, наблюдая за ним и продолжая монотонно петь. Они несли набор разрушенных приспособлений и металлического лома, оставшихся от механизмов. Этими предметами они гремели во время пения.

Однако один из них держал новую бластерную винтовку. Он отделился от поющей группы, сделав несколько шагов к Торресу. Это был худой смуглый юноша лет девятнадцати в поношенной вязаной тунике и рваных высоких ботинках. Улыбаясь, он поднял винтовку и направил ее на Торреса.

– Подойди сюда, дерьмо, – предложил он.

Они держали Торреса в середине колонны, которая взбиралась по каменистой тропе. Восемь оборванных молодых людей, юноши и девушки, конвоировали его сквозь ветер и снег. Остальная поющая молодежь осталась рядом с потерпевшим аварию кораблем Торреса.

– Я бы с удовольствием помог вам нести снаряжение, – сказал Торрес невысокому толстому юноше, идущему сразу за ним.

Низенький толстяк пыхтел, медленно переставляя ноги в плотном снегу. В руках он тащил тяжелую портативную печь, работающую от солнечной энергии. На спине у него висел рюкзак Торреса. В рюкзаке теперь лежали обе наплечные кобуры Торреса, которые поющие нашли на нем. Низенький толстяк не ответил. Он продолжал пыхтеть, взбираясь в гору.

– В строй, дерьмо, – приказал худой смуглый юноша. Он замыкал группу, и его винтовка все еще была нацелена на Торреса.

Прямо перед Питером в строю шла хрупкая девушка лет семнадцати. Из-под красной вязаной шапки выбивались тусклые белокурые волосы. Единственной одеждой девушки было огромное пальто цвета хаки, плотно запахнутое и подвязанное куском веревки. В обветренных руках она держала верхнюю часть электрического шейкера.

– Я люблю тебя. Ты мне очень нравишься. Я думаю, что ты просто класс, – бормотала она аппарату. Едва поворачивая голову, она спросила Торреса: – Из каких краев?

– А?

Тихим голосом, который почти не долетал до Торреса из-за сильного ветра, хрупкая девушка спросила:

– Из какой части внешнего мира?

– Я с другой планеты, – ответил Торрес.

– А, – сказала девушка. – С какой?

– С Барнума.

– Как дела на Барнуме?

– Вероятно, там уютнее, чем здесь, – сказал Торрес. – И понятнее.

Порыв ветра швырнул им в лицо колючий снег и унес ответ девушки.

– Что тебе непонятно? – спросила она.

– Кто вы, ребятки?

– Мы устали.

– Устали от чего?

– От ряда вещей во внешнем мире, – ответила девушка. – Разве ты никогда не чувствовал такого – усталость от одного, усталость от другого, усталость от всего?

Торрес покачал головой.

– В последнее время нет. Куда вы меня ведете?

– На следующее плато. К гробнице.

– Там наверху у вас есть гробница?

– Это не совсем гробница по сравнению с большими гробницами внешнего мира, но это – источник утешения и понимания. Она поможет тебе относиться к…

– Ох, – вскрикнул коротышка позади Торреса. Он споткнулся о выступ черной скалы и упал лицом в снег.

Торрес обернулся и протянул ему руку.

– Назад, дерьмо, – сказал худой смуглый юноша с бластерной винтовкой. Он подошел, взбежав вверх по узкому проходу. – Вставай, Каз, – приказал он толстяку. Добравшись до упавшего, он подтолкнул его в спину дулом винтовки.

– Хрен тебе, ни фига, – сказал, лежа в снегу, Каз. – Я нес эту дурацкую печь, с которой, как предполагается, мне и предстоит возиться, и, кроме того, тащил снаряжение этого придурка и еще кучу всего.

– Не нуди, засранец. – Смуглый юноша отвязал рюкзак Торреса и стащил его со спины Каза. Он отошел на несколько шагов, взвалил его на спину. – Вообще-то он вряд ли тяжел даже для того, кто вполовину меньше тебя. А теперь вставай, Каз.

Коротышка стоял на коленях, сплевывая снег. Замычав, он поднялся пошатываясь.

Когда процессия возобновила подъем, Торрес спросил у хрупкой девушки в чересчур большом пальто:

– Почему вы взяли меня с собой?

Она произнесла тихим голосом:

– Тебя надо доставить в гробницу. Это незыблемое правило.

– А что потом?

У худого лица девушки кружились снежинки.

– Твоя судьба будет решена, – объяснила она. – Вероятно тебя или принесут в жертву, или съедят.

– О, – сказал Торрес.

Так называемая гробница находилась на верхнем плато, в большом накренившимся влево сарае. После того как парень с винтовкой несколько раз ударил Торреса прикладом по голове, молодежь оставила его там на полу.

Внутрь постройки падал снег. Торрес, скривившись от боли, сел и посмотрел на потолок. Там зияло несколько заметных отверстий. Снег опускался, мерцая, устилая пол, заваливая жалкие приборы, которые наполняли большое помещение.

Вдали, на другой стороне помещения, Торрес заметил маленького мужчину средних лет, опирающегося на высокую помятую стиральную сервомашину.

Мужчина с глубоко запавшими бледно-голубыми глазами улыбнулся.

– Ты несомненно узнал меня. Большинство узнает.

Торрес втянул снежный воздух, пытаясь распрямиться.

– Ты, должно быть, главный простофиля.

Маленький человек наблюдал за попытками Торреса удержаться на ногах.

– Нет, нет, я намекаю на мою репутацию во внешнем мире.

Торрес, шатаясь, пошел мимо поврежденных механизмов, подбираясь поближе к мужчине. Он покачал головой, потом перестал, так как это причиняло боль.

– Нет.

– Это очень странно. Я – Эли Госс. – Человечек подождал, наблюдая за лицом Торреса. – Эли Госс?

– Приятно познакомиться, мистер Госс.

– Не так давно я был на всех первых страницах, – сказал Госс, – и в передачах новостей обо мне сообщали в первую очередь. Мой сенсационный побег был у всех на устах.

– Не могу вспомнить.

– Эли Госс, Академик-Удушитель, – сказал Госс.

– Ах, да, – вспомнил Торрес. – Я слышал об этом на Барнуме. Несколько лет назад вы убили сколько-то женщин и сбежали.

– Сколько-то? Двадцать семь! Я знаю, что пресса подвергает сомнению пару случаев, но истинный итог – двадцать семь. Как несомненно свидетельствует мой дневник. Ты читал его?

– Я читаю главным образом развлекательную литературу.