Мысли Мерси перешли к дому Куил Стейшн. Как они удивятся, когда узнают, что они с Даниэлем поженились! Она задремала и видела во сне себя и Даниэля, вернувшихся домой.

Позднее, когда одеяло приподнялось и прохладный воздух овеял ее тело, Мерси тихо забормотала во сне. Даниэль прилег на краешек кровати, спиной к Мерси. Полусонная, она натянула одеяло ему на плечи и прижалась к голой спине Даниэля, обняв его. Он взял ее руку и прижал к своей груди. Согревшаяся, довольная и счастливая, она опять погрузилась в сон, крепко прижавшись щекой к его спине. Зато Даниэль долго не смог уснуть. Прикосновение упругой груди Мерси к его спине, ее теплое дыхание на его плече сводили его с ума. Все другие ночи, когда он мучился от желания, невозможно было даже сравнить с сегодняшней, когда Мерси была так близко, а он не мог повернуться к ней и насладиться тем, что могла ему дать только она одна.

Убедившись, что не разбудит ее, Даниэль повернулся и, просунув руку под плечи Мерси, прижал ее к себе. Она лежала спокойно в его руках, теплая, благоухающая и доверчивая. Даниэля охватило чувство любви и нежности к ней. Это женщина, эта любимая женщина была для него всем. Он был связан с ней с того самого дня, когда они впервые встретились на берегах Уобоша. Чувствуя себя вором, он поцеловал ее влажные, слегка приоткрытые губы. Даниэль слышал, как бьется ее сердце, и ощущал каждое ее ребрышко под тонкой тканью ее сорочки. Его пальцы продвинулись немного вверх, коснувшись упругой груди.

Мерси потянулась и прижалась своим теплым, чудесным телом к Даниэлю. С губ Мерси сорвался стон, и он отпрянул от нее. Даниэль осторожно повернул Мерси, чтобы их бедра не соприкасались. Она положила свою голову ему на руку и заерзала, устраиваясь поудобнее. Целуя ее плечо, прекрасные волосы, он беззвучно признался, как сильно любит ее. Она была только его, вся принадлежала ему. На всю оставшуюся жизнь!

Проснувшись, Мерси почувствовала, что находится в объятиях Даниэля. Удивительное чувство легкости и счастья охватило Мерси. Она даже испугалась, что все это сон, который закончится, и она проснется одна в этой большой постели.

Даниэль, дорогой, я люблю тебя! Мерси хотелось засыпать в его объятиях все ночи, которые еще будут в их жизни. Нащупав его руку, она потянула ее к себе, прижала к своей груди и заснула, положив под щеку его ладонь.

Когда Мерси проснулась, она смогла рассмотреть очертания буфета в слабом свете, проникающем через открытую дверь. По тому, как щебетали птицы на деревьях, Мерси поняла, что наступило утро. Она пощупала место, где ночью лежал Даниэль. Оно уже остыло, значит, он уже давно встал. Мерси немного полежала, мечтая о том, как прекрасно было лежать в его объятиях, как ей было тепло и спокойно. А что было бы, если бы она лежала обнаженной? По ее телу пробежала дрожь. Между ее грудью и грудью Даниэля была только тонкая ночная рубашка. На нем же – только кальсоны, и всю ночь их ноги соприкасались. Целовал ли он ее ночью, или ей это приснилось?

Мерси услышала стук топора и почувствовала запах дыма. Младшие Бакстеры, должно быть, скоро спустятся с чердака. Она встала с постели и быстро оделась, прислушиваясь к звукам над головой. Быстро расчесав волосы, она скрутила на затылке, уложила свои вещи в саквояж и поставила его на кровать.

Утро было прохладным, но на кухне еще не разжигали очаг. Закутав в шаль плечи, Мерси вышла на крыльцо. Во дворе горел костер, а Даниэль стоял рядом, подкладывая дрова. Марта на столе резала мясо тонкими ломтиками и укладывала их в кастрюлю. Мерси удивилась, увидев спящего ребенка Марты, привязанного к ее спине.

– Доброе утро. Я сейчас умоюсь и помогу тебе, Марта.

Даниэль обернулся на ее голос. Было еще слишком темно, и Мерси не могла видеть его глаза, но она чувствовала на себе его взгляд, направляясь к умывальнику. Ход уже плескался там.

– Доброе утро, Ход.

– Доброе утро. Больше он ничего не сказал и, вытерев лицо, направился в комнату матери. Двери были закрыты, а из трубы вился дымок. Из щелей в дверях проникал свет от свечи или лампы.

Мерси подумала, что ей сначала сделать; зайти к матери или помочь Марте приготовить завтрак. Она решила, что подождет, пока выйдет Ход, а потом зайдет.

– Марта, как себя чувствует твоя мама?

– Лежит, кажется, у нее ничего не болит.

– Ты вставала к ней ночью?

– Только чтобы подать воды. Она стала еще слабее – сказала Марта и посмотрела на свои ноги.

– Мы можем ей чем-нибудь помочь?

– Она не хочет, чтобы мы что-нибудь делали.

– О, но...

Это желание Ма, – строго произнесла Марта. – Ничем нельзя помочь отработавшему свое сердцу. Она подошла к большой кастрюле на костре, помешала мясо. Мерси последовала за ней. – Что мне делать?

– Засыпь это в чайник, когда закипит вода. Она показала на металлический подвешенный над костром чайник. Мерси засыпала крупу в воду, когда та закипела, и помешала большой деревянной ложкой, чтобы не было комков. На крыльцо, позевывая, вышли остальные члены семьи и направились к умывальнику. Из комнаты матери тихо вышел Ход, переговорил о чем-то с Мартой и занял свое место за столом.

Пока мужчины ели, Мерси наведалась к матери. В закрытой комнате было тепло, даже жарко. Она повесила шаль на спинку стула и села. С кровати послышался слабый, тихий голос:

– Не переношу закрытых комнат. Открой дверь. Мерси подбежала к двери, открыла ее и, вернувшись назад, склонилась над постелью.

– Ты хочешь что-нибудь поесть?

– Нет. Ход дал мне глоток виски. – Она закрыла глаза.

Мерси выпрямилась и посмотрела на нее. Со вчерашнего дня ее глаза, кажется, еще больше провалились, а лицо заострилось еще резче. Белая вчера кожа, сегодня приняла синеватый оттенок. Мерси хотелось бы объяснить это освещением, но она знала, что это не так. Марта оказалась права: она угасает. Мерси наклонилась пониже, когда губы матери задвигались.

– Эстер... вернулась домой, Уилл. Ты обещал мне, что однажды... я увижу ее. Она выросла такой... красивой...

Глаза Мерси заполнились слезами, она изо всех сил пыталась не думать о том, как не хотела ехать в Кентукки, и не приехала бы, если бы не Даниэль. Она думала об Уильяме Бакстере, человеке, который зачал ее. Он, видимо, был хорошим человеком, потому что ее мать любила его. Мерси сидела около матери, которая, казалось, заснула. Когда она вышла на крыльцо, мужчины уже поели и вышли из-за стола. Младшие братья собрались вокруг Хода, что-то говорившего им и жестикулирующего руками.

Марта сидела за столом с ребенком на руках. Даниэля нигде не было видно. Мерси наполнила миску маисовой кашей, налила чаю и села за стол рядом с Мартой.

– Хочешь мяса? – спросила Марта.

– Нет. Марта пододвинула к ней кувшин. Наливая густой темный сироп, Мерси заметила: – Ей сегодня хуже, ты согласна?

– Да, мне тоже так показалось. Ход с ребятами сегодня останутся дома.

– Она разговаривала с Уильямом.

– Теперь она все чаще и чаще говорит с ним. Мерси съела несколько ложек. – Где Даниэль?

– Ход попросил его сходить за Байтом. Он считает, что все должны быть здесь.

Не глядя в их сторону, мимо прошел Ленни и направился к матери. Он все еще был у нее, когда Мерси, покончив с кашей, принесла на стол огромную миску и сложила туда грязную посуду. Берни принес ведро воды и поставил его на конец стола. Его лицо было таким обеспокоенным, что Мерси простила ему ту змею.

Мужчины по очереди заходили посидеть у постели матери. Из леса вышли Даниэль, Вайт с ребенком на руках, Дора и ее сестра. Дора не выполнила свою угрозу отправить сестру домой до восхода солнца. Наверное, Ход помешал, решила Мерси. Марта и Мерси убрали остатки завтрака. Ленни и Берни выгнали из-под дома свиней и загнали их в загон около сарая. Мерси подумала, почему бы вообще не держать их там. Дора уселась на крыльцо и от нечего делать вертела в руках палочку, поглядывая на детей, которые спокойно играли под вязами. Мерси наблюдала за Эммой, сидевшей с ребенком Доры и малышкой Марты. Они почти не разговаривали. К кувшину с виски никто не прикасался, зато чайник не успевали кипятить, так как все пили чай.