– А теперь спи, – сказала Марта. – Я буду рядом с тобой, на полу.

– Спасибо тебе, Марта.

– Не за что. Спи.

Мерси вышла на крыльцо и села рядом с Даниэлем. Высоко в небе сияла луна, освещая дом серебристым светом. Стояла полная тишина, лишь иногда нарушаемая хрюканьем свиней под домом. Мерси подумала, что если бы не эти звуки, можно было представить, что в мире остались только она и Даниэль.

Становилось прохладно, а она оставила шаль в доме. Заметив, что Мерси дрожит, Даниэль обнял ее. Она повернулась и прижалась покрепче, положив голову ему на плечо. Мерси очень устала и на минутку прикрыла глаза.

– Что, длинный денек выдался? – прошептал Даниэль.

– Да, и самый незабываемый. Что ты теперь думаешь о моей семье?

– Обычная семья горцев, гордых и трудолюбивых. Это их дом, также как Куил Стейшн – наш.

– У них странный образ жизни, и ценности совсем другие, – медленно сказала Мерси.

– Возможно, из-за условий жизни.

– Это не оправдывает поведения Гидеона.

– Милая, в мире столько таких Гидеонов! Тебе встретился лишь один из многих.

– Я все время думаю, как здесь можно жить. Со свиньями под домом, курами, которые бродят по крыльцу и заходят в дом, не читать и не писать, не знать, что происходит в мире, по ту сторону гор.

– И ты была бы счастлива. Посмотри на Дору. Да и Марта, кажется, довольна своей жизнью. Но тебе не нужно думать об этом. Ты здесь не живешь, и никогда не будешь жить.

– Это заставляет меня взглянуть на себя по-другому, – прошептала Мерси ему на ухо. – Мне так стыдно, что когда моя мама горевала обо мне, я радовалась, что выросла в семье Куила. Я ненавижу себя за это.

– Ты не должна чувствовать себя виноватой. Ты здесь ни при чем.

– Я не смогла бы здесь жить. Бедная Марта работает, как лошадь. Ход здесь самый главный. Он определяет работу и говорит каждому, что делать. Мне кажется, он стал главой семьи после... после смерти отца.

– Ход порядочный человек. Он делает все, что в его силах, чтобы вести дела на ферме.

– А главное, что они делают – виски.

– Все законно.

– Он мог бы заставить меня остаться здесь?

– Нет, он не может тебе приказывать. Возможно, Берни и Ленни сделали для нас доброе дело. Ты моя жена, и я отвечаю за тебя. Мы уедем, когда настанет время.

Мерси обвила рукой талию Даниэля и подняла на него глаза.

– Интересно, как там дома. Как ты думаешь, Гевин и Элеонора уже вернулись из Винсенса?

– Конечно, они уже дома. У Гевина есть несколько заказов на пиломатериалы.

– Майк собирался послать папе письмо и рассказать ему, что мы едем в Кентукки.

– Я сказал ему, чтобы он ничего не писал. Мама бы очень разволновалась. Ей не обязательно знать об этой истории.

– Неужели ты не знаешь, что весь городок только и болтает о нашем с тобой отъезде? У Старухи Халпен челюсть, наверное, вывихнулась от такой работы, – с усмешкой сказала Мерси.

– Да, для нее настали золотые деньки, – ухмыльнулся Даниэль.

– Даниэль, а что было бы, если бы папа Фаррне нашел меня? Я бы никогда не узнала тебя! – рука Мерси еще крепче сжала его руку.

– Кто-то здесь, должно быть, строит о нас кое-какие планы, милая.

– Мне очень нравится, когда ты меня так называешь. Но это случается так редко!

– Знаю. Я называл тебя малышкой или глупой девчонкой. А теперь ты выросла, но у тебя до сих пор неприятности из-за острого язычка. Вот сегодня вечером, например, я думал, что мне придется драться с Ходом из-за твоих нападок на Гида.

– Ты знаешь, что я была права. Меня взбесило его отношение к поведению этого мальчишки! Я не могла смолчать.

Даниэль от души рассмеялся.

– Ты, наверное, подумала, что лопнешь, если не выскажешь свое мнение, да?

– Правда есть правда.

– Но ты все равно не изменишь их образ мыслей.

Им привычна их жизнь, также как тебе – твоя.

– Я все равно хотела бы попробовать.

– Почему бы тебе не пойти спать? Утром ты будешь чувствовать себя лучше.

– Тоже самое ты говорил вчера. Ты так разозлился на Ленни и Берни...

– Мы договорились не вспоминать об этом. Когда-нибудь я разберусь с ними. А по дороге домой у нас будет достаточно времени обсудить все остальное.

– А как нам быть сегодня ночью?

– Какие проблемы? Мы сейчас войдем в дом и ляжем спать. Нам было бы трудно объяснить им, почему мы спим в разных постелях.

– Но...

– Но что? Мы же спали в одной комнате в ту ночь в гостинице. Следующую ночь мы спали рядом. Чем отличается сегодняшняя ночь от предыдущих? Или ты боишься, что я... воспользуюсь этим?

– Нет! – она откинулась назад и заглянула ему в лицо. – Ты же сам знаешь! Ты такой спокойный, такой разумный. Иногда я даже не понимаю, как ты умудряешься справляться со мной!

– Очень просто. Я уже привык.

– Тебе понравилось целовать меня вчера?

– А ты не поняла?

– Ты так быстро убежал. Мне показалось, что ты остался недоволен. – Усталая, но счастливая, чувствуя себя в полной безопасности в его объятиях, Мерси сидела и наслаждалась ощущением, возникшим от прикосновения пальцев Даниэля.

– Конечно, мне понравилось, – сухо сказал он. Ему хотелось признаться, как сильно он любит ее и что для него невозможна даже мысль уйти и оставить Мерси одну. Но вместо этого он произнес:

– Это был первый раз, когда я поцеловал свою жену.

– Мне тоже понравилось целоваться с тобой. Но этот поцелуй был вовсе не братским, да?

– Нет. Конечно, нет.

– Даниэль...

Мерси не знала, что она хочет сказать, но Даниэль понимал ее без слов. Наклонив голову, он коснулся губами ее губ. Это прикосновение было таким нежным! Даниэль заглянул в ее глаза и, погладив по щеке, прижал голову Мерси к своему плечу. Почти обезумев от желания, он опять поцеловал ее. Нежный, легкий поцелуй постепенно становился настойчивее, словно он не мог насытиться ею. Неведомое раньше чувство радости вдруг охватило ее. Мерси хотелось, чтобы он еще сильнее прижался к ней. Все ее тело вдруг расслабилось от незнакомого, восхитительного желания, которое он вызывал в ней.

Даниэль знал, что нужно остановиться, и уже хотел отодвинуться от нее, когда Мерси настойчивым движением руки задержала его. Здравый смысл подсказывал Даниэлю, что он играет с огнем, сейчас не время и не место закрепить их брак любовью. Она может остаться несчастной, неудовлетворенной и униженной. Он ласково притронулся губами к ее губам и посмотрел ей в лицо. Ее глаза были затуманены, а приоткрытые губы, казалось, просили, чтобы он еще раз отведал их сладость. Ему хотелось как-то объяснить свое поведение, но вместо этого он снова поцеловал ее, потому что ничего не смог с собой поделать.

– Милая, – охрипшим голосом прошептал он, – я думаю, тебе лучше идти спать.

– Ты тоже идешь? – ласково ответила она.

– Через минуту. – Даниэль нежно коснулся губами ее подбородка. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы разжать руки и выпустить ее из объятий. Только Богу было известно, как он желал ее. Но он не должен был торопиться.

«Какой он замечательный», – подумала Мерси. По ее телу разливалось приятное тепло, когда она смотрела в его спокойное лицо. Ей так не хотелось уходить из его объятий! Мерси чувствовала покалывание его бакенбардов на своей щеке, слышала, как бьется его сердце на уровне ее груди. Но ей ничего не оставалось делать, как встать и пойти в дом.

Мерси подошла к кровати. Ее саквояж стоял рядом. Она достала оттуда ночную сорочку и переоделась.

Вытащив из волос заколки, и, не найдя им места, Мерси сунула их в туфлю. Рядом она положила свое платье. Одна из свиней задвигалась под полом, прямо под ее ногами. Вздрогнув от неожиданности, она быстро легла в кровать, натянув на себя одеяло до самого подбородка. Глаза Мерси всматривались в темноту за открытой дверью.

Интересно, этот дом когда-нибудь запирается? Мерси показалось, что большую часть времени они проводят на улице. Ее мысли путались от бурных событий сегодняшнего дня. Ее мать была доброй женщиной, но с железной силой воли. Видно, что она прожила праведную жизнь, и семья боготворит ее за это. Мерси вдруг подумала о венце смерти, который мать подарила ей. Что он означает? Было ли в ее отце что-то такое, что заставило перья из подушки собраться в пучок? Когда он умер?