Да еще этот плащ и длинные юбки – в них ей и десяти шагов не пробежать, как ее снова поймают. Да даже если каким-то чудом удастся добежать до дома – сумеет ли она заставить немногочисленных слуг выступить против хорошо вооруженных, привыкших драться пиратов? Нет, и от слуг помощи ждать не приходится! Остается лишь подчиниться воле пиратов и надеяться на чудо.

И Шайна покорно позволила Ле Корбье взять себя за руку, отвести к карете и усадить внутрь. Двое матросов сели по бокам Шайны, остальные быстро разместились снаружи, сама же она крепко стиснула зубы, пытаясь сдержать слезы, предательски подступившие к глазам. Нельзя показать пиратам, как она боится. Даже если ее приговорят к смерти – она и тогда не склонит перед ними головы.

Кучер натянул вожжи, лошади всхрапнули и рванули карету вперед. Она развернулась и покатила по лесной дороге – все дальше и дальше от дома. Сидя внутри, зажатая между двумя пиратами, Шайна сглотнула, пытаясь прогнать воспоминания о вчерашнем ночном кошмаре. Кошмаре, который неожиданно стал явью.

Одушевленный, полный радостных надежд, Габриель, прильнув к холке вороного жеребца, мчался верхом по ночной чаще. Ветер свистел в ушах, листья низко склонившихся к лесной дороге деревьев задевали голову. Чарльз Иден сдержал свое слово и выдал Габриелю акт об амнистии. Теперь бывший пират мог считать себя свободным человеком – правда, пока лишь на территории Северной Каролины. И хотя ему по-прежнему нельзя было показываться в Виргинии, где губернатор Спотсвуд все еще разыскивал Габриеля, чтобы вздернуть на виселицу, на сердце бывшего капитана Форчуна было легко. Он чувствовал себя словно рожденным заново.

Габриель нетерпеливо пришпоривал коня – ему не терпелось поскорее поделиться с Шайной своей радостью. Кроме того, ему хотелось приятно удивить ее, вернувшись из Бата буквально на следующий день после отъезда.

Наконец он достиг своего дома, торопливо привязал коня к врытому в землю столбу и взбежал по ступенькам веранды.

– Шайна! – громко закричал он, распахивая входную дверь и вбегая в холл. – Шайна!

Никакого ответа. Эхо затихло в глубине молчащего дома, отразившись от высокого потолка. Странно. Даже никто из слуг не откликнулся, не вышел его встречать. Неприятный холодок пробежал по спине Габриеля.

– Бэб! – крикнул он, раздражаясь. – Бэб! Куда вы все к черту подевались?

На верхней площадке лестницы появилась Бэб. Она низко опустила голову и стояла, теребя пальцами складки своего льняного платьица. Девушка прятала от Габриеля красные, заплаканные глаза.

– Где твоя хозяйка? – резко спросил Габриель. – И вообще, где все?

– Спрятались, сэр, – чуть слышно ответила девушка.

– Кто, хозяйка? – уточнил Габриель.

– Нет, сэр. Все остальные попрятались. А миледи… – Она прикусила губу, продолжая терзать свое платье. – Миледи…

– Ну же, – раздраженно прикрикнул на нее Габриель. – Что – миледи?

– Пропала, сэр.

– Что? – рявкнул Габриель так, что служанка в ужасе отпрянула. – Что, дьявол тебя побери, ты имеешь в виду? Как это – пропала?

– Она вышла из дома вчера вечером, – дрожащим голосом пояснила Бэб. – Приказала подать платье, плащ и вышла. Я хотела идти с ней, но она не разрешила. Правда, я хотела… – испуганно заверила его Бэб, – но она сказала – не нужно. Вот. А потом вышла – и не вернулась.

– Вы догадались пойти поискать ее? – спросил Габриель, чувствуя растущую в сердце тревогу.

– Д-да, да, – заверила его девушка. – Когда хозяйка не вернулась к ужину, мужчины вышли искать ее. Они подумали, что, может, медведь ей в лесу встретился или что еще…

– И что им удалось найти? – поторопил ее Габриель.

– Отпечатки колес, – ответила Бэб. – Возле маленького коттеджа – там, в лесу. Отпечатки кареты и лошадиных подков.

Габриель был потрясен. Следы от кареты… Шайну похитили – это понятно. Непонятно только – кто. И зачем. И вообще, кто мог знать, что она здесь?

Он снова поднял глаза на Бэб.

– А следы борьбы там были?

Бэб неопределенно пожала плечами.

– Вроде нет, сэр. Ничего такого… Похоже, она сама села в карету и уехала.

– Ты не можешь знать этого, – зашипел на нее Габриель. Затем, остывая, устало махнул ей рукой. – Ладно, Бэб, это все. Ступай.

Бэб тут же исчезла подальше с его глаз, и Габриель остался один в гулкой тишине холла.

Он опустился на диван – опустошенный, недоумевающий. Шайна исчезла. Как? Почему? Куда? С кем? Голова готова была лопнуть от вопросов, на которые не находилось ответа.

Скорее всего ее похитили. Силой. Скорее всего. Но, может быть, все обстоит иначе. Зачем она пошла в лес одна? Забыла об опасности? Но ведь ее предупреждали – строго и не раз. Она должна была помнить, что здесь, в лесной глуши, встречаются разные люди – и хорошие, и плохие, и честные, и, прямо скажем, не очень. Немало здесь бродит и таких, что не удержатся, встретив в лесу молодую красивую женщину. Да при этом – гуляющую в одиночестве!

И тут новая, неприятная мысль змеей скользнула в его сердце. Вспомнилось, как вскоре после приезда в Фокс-Медоу Шайна написала письмо. Сказала, что оно – подруге, леди Саттон, в Лондон. Отправила письмо с посыльным. А может, вовсе и не в Лондон было то письмо? А, скажем, дядюшке, в Виргинию? И тогда в письме вполне могла содержаться просьба приехать, забрать ее отсюда назад, в Монткалм.

– Бэб! – крикнул он.

Служанка явилась на зов в ту же секунду.

– Бэб, кто отвозил письмо миледи в Бат?

– Сирил, сэр, – ответила ему Бэб. – Конюший.

– Разыщи его и пришли сюда. Срочно, – приказал Габриель.

Спустя пару минут перед ним появился высокий худощавый конюший. Он заметно нервничал: сглатывал слюну и переминался с ноги на ногу, искоса поглядывая на свои грязные сапоги, грозившие безнадежно испачкать новый ковер на полу холла.

– Ты отвозил письмо в Бат несколько дней тому назад? – спросил его Габриель.

Парень молча кивнул, отводя глаза в сторону, затем добавил коротко:

– Я.

– Кому оно было адресовано?

Парень покачал буйно заросшей, лохматой головой.

– Не знаю, сэр. Служащий на почте сказал, что отправит письмо с кораблем.

– Да успокойся ты! – прикрикнул на него Габриель. – Чего ты боишься? Ты же наверняка видел адрес на конверте. На чье имя было письмо?

– Не знаю, – повторил конюший. Поднял на хозяина честные, наивные глаза. – Я не умею читать.

Габриель скрипнул зубами от досады.

– Ну ладно. Попробуем с другой стороны. Судно, на котором было отправлено письмо. Куда оно направлялось?

Сирил наморщил лоб, напряженно вспоминая.

– Служащий сказал, – неторопливо произнес он, – сказал, что судно направляется… в Лондон. Да, точно, в Лондон!

Габриель облегченно вздохнул, но, как оказалось, рановато.

– Да, судно направлялось в Лондон, – радостно продолжил конюший, припомнив все до конца. – С остановкой в Йорктауне!

Габриель замер. Коротко приказал конюшему идти прочь, расседлать и напоить уставшего жеребца.

Йорктаун? Проклятие!

Так и есть, эта лживая дрянь снова бросила его и вернулась в Монткалм!

Все забытые, было утихшие подозрения снова вспыхнули в нем, обожгли, словно расплавленный свинец. Гнев требовал выхода.

Габриель схватил изящную фарфоровую статуэтку, стоявшую на подставке, и что есть силы запустил ею в стену.

Брызнул фонтан осколков, но разве могло это остудить Габриеля?

Тонкие фарфоровые черепки с тихим звоном рассыпались по паркету, словно осколки разбитых надежд.