Шайна прикрыла глаза. От навернувшихся на них слез свет свечей в канделябре расплылся, рассыпался на сотни маленьких осколков хрусталя. Шайна безуспешно попыталась проглотить подкативший к горлу комок. Так, теребя в руках ненужный уже гребень, она сидела, уронив голову перед зеркалом, жалея себя, разрываясь между двумя противоположными чувствами: ненавистью к Габриелю и страстной любовью к нему.

Тихий щелчок дверной ручки вернул ее к действительности. Сердце бешено забилось в груди. Конечно же, это Габриель – кто же еще? Явился еще раз испытать свою силу над ней, явился, чтобы доказать самому себе свою неотразимость, свою власть над ее телом, над ее чувствами. Явился, чтобы еще раз убедиться в том, что она подвластна его воле!

Ну уж нет!

Шайна собралась в тугую пружину. На этот раз у него ничего не выйдет!

Она вскочила, опрокинув скамеечку, на которой сидела, и высоко вскинула подбородок.

– Черт побери, Габриель, – начала она, поворачивая голову. – Как ты только посмел, мерзавец, явиться сюда после того…

В дверях стоял Йен.

В халате из тонкого шелка с восточными узорами, с волосами, забранными в косичку на затылке. Он стоял, держась за ручку раскрытой двери.

– Что вы здесь делаете? – требовательно спросила Шайна.

Она была в полном замешательстве. Йен не мог не понять, что она ожидала увидеть в своей комнате Габриеля – вот еще незадача!

Йен загадочно улыбнулся и прикрыл за собой дверь. Его темные глаза жадно ощупывали Шайну. Свет свечи, горевшей за спиной девушки, четко обрисовывал очертания ее фигуры сквозь тонкую ткань ночной рубашки.

– Я пришел поговорить с вами, Шайна, – негромко сказал он, проходя в комнату.

– Но мы можем поговорить и завтра, – возразила она, чувствуя непонятную тяжесть в груди. – Я уверена в том, что разговор может подождать до утра…

Йен прервал ее.

– Это не может ждать, – сказал он. – Ни минуты.

Удивленная, сконфуженная, Шайна сжала рукой ворот своей рубашки. Снова присев на поднятую с пола скамеечку, она холодно и неприязненно уставилась на Йена.

– Хорошо, сэр, – ледяным тоном сказала она. – Я слушаю вас.

Чувствуя себя хозяином положения, Йен сложил руки за спиной и не спеша подошел к окну. Долго молчал, вглядываясь в темноту ночи за стеклом. Его молчание все больше и больше начинало раздражать Шайну. Наконец он воздел вверх руку, отчего сразу стал похож на римского оратора.

– Все, в общем-то, просто, – начал он наконец, повернувшись от окна. – Вы не можете не догадываться, не знать о тех чувствах, которые я питаю к вам. С самого первого дня нашего знакомства я испытал к вам то, чего никогда еще не испытывал ни к одной женщине.

– Вы льстите мне, сэр, – протестующе перебила его Шайна.

– Нет, нисколько, – возразил Йен, жестом призывая ее замолчать. – Я не решался заговорить с вами о своих чувствах, поскольку не был осведомлен о ваших чувствах ко мне. Но теперь я убежден, что вы не безразличны ко мне, и надеюсь, что не ошибаюсь в своих предположениях.

Шайна нервно сжалась в комочек на своей скамейке. Она подумала, что причиной всему – тот поцелуй в лесу. Но как объяснить, что она просто испытывала тогда саму себя? Только искала ответа на вопрос: может ли Йен стать буфером между ней и Габриелем! Вот уж не думала она, что тот мимолетный поцелуй будет так много значить для Йена!

– Сэр, – пустилась она в рискованное плавание. – Вы действительно нравитесь мне, но я думаю, что этого далеко недостаточно, чтобы…

– Это только начало, – продолжал настаивать Йен. – Основа, фундамент, на котором мы можем построить…

– Прошу вас, – сделала Шайна еще одну попытку. Она еще надеялась, что он все поймет и покинет Монткалм по своей доброй воле. Но, похоже, дело зашло так далеко, что придется ей не пощадить чувств Йена и отвергнуть его холодно и окончательно.

– Вы должны выслушать меня, Йен, – просительным тоном сказала она. – Не нужно продолжать эту историю. Поверьте, я не принесу вам счастья. Напротив, со мною вы станете несчастнейшим человеком на земле…

– Позвольте не согласиться, – вновь прервал он, повергая Шайну в отчаяние. Нет, положительно, он и слова ей не давал сказать!

– В вашей власти сделать меня счастливейшим из людей. Я спросил свое сердце, и оно мне сказало, что я никогда не буду счастлив, пока вы не станете моею, дорогая Шайна!

Сердце готово было выскочить из груди Шайны, дыхание ее перехватило. Вот это да! Ей вдруг захотелось – яростно, до боли, чтобы сейчас в комнату вошел Габриель со своим очередным полуночным визитом. Но нет, это невозможно! И ни одного козыря у нее на руках! Что делать, как выпутываться из ситуации, которую она сама себе создала?

Шайна поднялась со скамейки и направилась к двери. Если ей удастся сейчас вывести его из равновесия, заставить уйти, она выиграет эту партию. Но внутренний голос твердил, чтобы она держалась поосторожнее с этим человеком.

– Доктор Лейтон, – негромко сказала она.

– Йен, – поправил он ее.

Глаза Шайны вспыхнули холодным огнем. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

– Йен, – с преувеличенной теплотой сказала она. – Простите, но я не думаю, что у нас с вами есть общее будущее. Я ввела вас в заблуждение – простите меня. Конечно, я по-прежнему глубоко признательна вам за то, что вы спасли меня от рук Габ… – Шайна запнулась и тут же поправила себя. – От моего похитителя. Но это только благодарность, и ничего более, поверьте мне. Я думаю, что мы могли бы с вами навсегда остаться добрыми друзьями – но только друзьями, и ничего иного. Нет, другая близость кажется мне просто невозможной. Сладкая улыбка сошла с лица Йена. Вместо нее неожиданно появилось самодовольное выражение.

– Значит, у вас и в мыслях нет выйти замуж? – холодно, с издевкой спросил он.

Шайна удивленно уставилась на него. И это – Йен? Всегда такой тихий, вежливый, галантный? Сейчас он раскрывался ей с другой стороны, и Шайна подумала о том, что лучше бы ей не знать его. Каким непредсказуемым бывает человек! Даже когда тебе кажется, что ты знаешь его как облупленного! Но она и сама не из пугливых! Выпрямившись, Шайна надменно взглянула на Йена.

– Не желаю оскорбить вас, сэр, – сказала она, – но мои планы вас не касаются. Что же до моего замужества, то поверьте, на вас свет клином не сошелся!

– Что вы говорите? – спросил Йен. – Вы меня удивили.

Шайна сделала усилие, чтобы сдержаться и не ответить дерзостью.

– Знаете что, доктор Лейтон, давайте-ка не будем ссориться и закончим на этом. – Шайна подошла к двери вплотную и положила руку на кнопку замка. – А теперь, я надеюсь, вы будете столь любезны оставить меня одну.

Никак не отреагировав на слова Шайны, Йен опустился в кресло возле окна.

– Действительно, на удивление красивая и желанная женщина, – задумчиво произнес он, не делая ни малейшей попытки покинуть ее спальню. – И к тому же – положение в свете! И близкое родство с лордом и леди Клермонт. Да, вы, безусловно, желанный приз, лакомый кусочек для любого молодого человека в Виргинии! Но и на вас есть пятнышко!

– Какое же? – вскинулась Шайна, скрестив руки на груди и с ненавистью глядя на ночного визитера.

– Здесь, в Виргинии, весьма неодобрительно относятся к пиратам. Так что найдется не так уж много смельчаков, которые рискнут принять у себя в доме женщину, которая побывала в руках не одного, а сразу двух пиратов! Я боюсь, что будут сделаны определенного рода предположения, а из них будет сделан и вывод. Вывод о том, что такая красивая молодая женщина, как вы, не может быть не скомпрометирована такой близостью, даже несмотря на то, что вам удалось в конце концов вырваться из их когтей!

Кровь прилила к щекам Шайны. Как он узнал, что она побывала пленницей не только Габриеля Форчуна, но и Ле Корбье? Неужели ее тайна вышла наружу?

Шайна решила, что самым правильным будет отрицать все.