«Вести» были в нокауте. Народ не безмолвствовал, народ хохотал… Эскин долго прятался от Эдуарда Кузнецова. Кстати, к «Вестям», к Кузнецову у меня никаких претензий нет. Он поступил так, как нынче поступают многие «настоящие» журналисты: «ради красного словца не пожалею и…» Помню, сразу после нокаута Эдик устроил у себя дома торжественно-траурный ужин. Был Егор Яковлев, оказавшийся в те дни в Израиле. Был Яша Кедми. Тоже хохотали…

Израильскую точку в этой истории поставил юмористический еженедельник «Беседер?» (в вольном переводе с иврита — «О кей?»). Он опубликовал «Песню о Бовине»:

Жизнь продолжалась. В самый разгар моего снимания, я поехал в Эйлат. Дорога шла через пустыню Негев.

Когда-то здесь проходили караванные пути, связывавшие Средиземноморье с Индийским океаном. Здесь ставили шатры и копали колодцы Авраам, Исаак и Иаков. Через пустыню Негев царица Савская ехала к царю Соломону. Недолгие времена расцвета сменялись веками упадка и запустения. И всегда здесь жили скотоводы-кочевники, принадлежавшие к разным народам и разным вероисповеданиям.

Современные ветры ворвались в пустыню Негев только после образования Государства Израиль. Пустыни еще много. Но уже много и садов, в которых растут персики, яблоки, сливы, абрикосы. Расширяются виноградники. Выращиваются овощи. Огромные массивы цветов, идущих на экспорт. Пустыни еще много потому, что она нужна армии. Это единственное место в Израиле, где можно расположить полигоны, вести учебные стрельбы, проводить маневры.

Пустыня Негев упирается в Эйлат, расположенный на берегу Красного моря.

Когда в марте 1949 года израильская армия, опрокинув египтян, вышла к Эйлатскому заливу, в центр была отправлена телеграмма: «Мы дошли до конца карты. Что делать дальше…» Дальше надо было строить Эйлат, который в те времена трудно было назвать даже деревушкой.

Теперь Эйлат — настоящий город и, как и положено приморскому городу, — порт. Но прежде всего Эйлат — курорт. Пожиже, послабее, чем наши Сочи, но курорт. Пляжи, гостиницы, развлекательные и питейные заведения, морские экскурсии (по воде и под водой), музей-аквариум, с рыбами, которые и описать-то трудно… Температура воды всегда 21–22°. Поэтому летом, когда «на улице» 40°, в море прохладно, а зимой, когда температура воздуха 15–17°, в воде можно погреться.

На обратном пути заблудились. Искали в горах какие-то древние развалины, съехали с главной дороги и, несмотря на приличную карту, не смогли привязаться к местности. Телефон не действовал. Блуждали довольно долго. Красоты вокруг были сказочные. Мы же думали о бензине — хватило бы… Но пустыня Негев все-таки не пустыня Гоби. Поменьше. Так что выбрались.[20]

18 ноября по приглашению бахаистов я уже был в Хайфе.

Бахаисты — это сторонники новой религии, которая была провозглашена в 1844 году в Персии Мирзой Али. Он провозгласил себя «Б'абом», то есть «вратами», через которые Бог общается с народом, и заменил Коран своим сочинением «Байан». Времена были суровые, и Мирзу Али расстреляли. Ему на смену пришел Мирза Хусейни. Он объявил себя пророком, а новое учение назвал «Баха» (блеск, сияние). Себя же обозначил как Баха-Улла (сияние Аллаха). Баха-Улла учил, что пророки — Моисей, Зороастр, Будда, Христос, Муххамад и, конечно, Баха-Улла — ступени познания истины, постижения Бога. Баха-Уллу арестовали и сослали в Акко (древняя крепость на другой стороне Хайфского залива), где он прожил 40 лет и был похоронен. Его сын и преемник Абдул-Баха, выйдя из тюрьмы, перебрался в Хайфу, где и скончался в 1921 году.

Считается, что в мире около 5 миллионов бахаистов. У них нет церковной иерархии, священнослужителей. Каждые пять лет бахаистские духовные советы, которые есть в 140 странах, выбирают 9 членов Высшего духовного Органа бахаистов, который дислоцируется в Хайфе.

Судя по роскошному, со вкусом сделанному Центру бахаистов, который украшает Хайфу, с деньгами у них нет проблем. В великолепный мавзолей, золотой купол которого возвышается над городом, перенесены останки Мирзы Али. Там же похоронен и Абдул-Баха. 58 мраморных колонн окружают Всемирный Дом справедливости — резиденцию Высшего совета. Рядом — красивое, в классическом стиле здание Международного архива бахаистов. И все это утопает в персидских садах, которые расположены на девяти террасах.

Целый день мы с Петровной провели в этой красотище, среди изящной архитектуры, книг и цветов. Милые, образованные, интеллигентные люди показывали, рассказывали, объясняли… Собственно религией, церковью в привычном для нас понимании этих слов там даже и не пахнет. «Просто» люди призывают делать добро и делают его. Не знаю, правда, как это все выглядит «внутри», но «снаружи» создается именно такое впечатление.

19 ноября встретился с Ш. Пересом. Передал ему письмо Козырева, где выражалось беспокойство обстановкой на юге Ливана. Перес сказал, что напряженность нагнетается действиями «Хизбаллы», за которой стоит Иран. К сожалению, Сирия, контролирующая районы, в которых размещаются базы террористов, предпочитает «не замечать» их. Мы не хотим обострять обстановку, продолжал Перес, но если обстрелы Верхней Галилеи возобновятся, Израиль будет реагировать «очень сильно».

По словам Переса, израильтяне предложили ливанцам организовать встречу военных обеих стран, чтобы попытаться найти решения, гарантирующие безопасность Израиля. Но ливанцы молчат. В общем, заключил министр, пока не договоримся с Сирией, с Ливаном ничего не получится.

Докладывая Козыреву о разговоре с Пересом, я обратил внимание своего министра на то, что в последнее время здесь все реже упоминают Россию как коспонсора мирного процесса. Вряд ли такая «забывчивость» соответствует интересам России. Мне представлялось, что Россия могла бы набрать очки, приняв участие в различных проектах регионального экономического сотрудничества, которые связывались с успешным развитием мирного процесса. В то время это была одна из «любимых игрушек» Переса. Разумеется, министр мне не ответил.

21 ноября на заседании местного «Лайонз клаба» я выступил с докладом «Россия накануне критических дней». Речь шла о VII съезде народных депутатов, который должен был состояться в начале декабря. В докладе констатировалось, что наблюдается резкий контраст между ростом лихорадочной активности на политическом уровне («верхи») и ростом пассивности на социальном уровне («низы»). Политики борются за власть, массы борются за выживание. Анализ расстановки и влияния основных политических сил позволял сделать вывод, что — независимо от того, чем кончится противостояние президента и парламента, — Россия будет продолжать мучительное, медленное, с откатами назад продвижение к демократии, к социальному рыночному хозяйству.

«Вкладывать деньги в нынешнюю Россию рискованно, — сказал я, обращаясь к израильским бизнесменам. — Но еще больший риск — не вкладывать их». Мне вежливо похлопали, но денег вкладывать не стали.

23 ноября впервые встретился с Биньямином Нетаньяху, тогда еще не лидером, но видным деятелем оппозиции.

Встреча состоялась в столовой Кнессета, на виду у обедавших депутатов. Его должны были видеть с русским послом. Маленькие хитрости больших политиков…

Нетаньяху родился в 1949 году в Израиле. Его идейная, идеологическая ориентация во многом сформировалась под влиянием семейных традиций. Дед Нетаньяху, раввин Натан Миликовский, пламенный, фанатичный сионист, почитатель и друг Жаботинского, в 1920 году репатриировался в Палестину из Литвы. Отец Нетаньяху — один из восьми сыновей раввина — долгое время жил в Америке и был личным секретарем Жаботинского.