– В таком случае вы должны знать, что мисс Фэрчайлд не заинтересована в данном браке. Это скорее деловое соглашение, чем что-либо иное. Она получает наследство, ее сестры – приданое, а я – существенную сумму, которая позволит мне осуществить мои собственные проекты. Спустя некоторое время брак будет расторгнут путем аннулирования или развода здесь либо в Америке. – Он любезно улыбнулся. – Мы пока не разработали все в деталях, но за этим дело не станет.

– Значит, ваш единственный интерес сосредоточен на финансовой стороне? – спросил Джонатон, пристально вглядываясь в лицо Синклера.

Синклер поморщился:

– Да, можно сказать и так. Однако я смею заметить, интерес мисс Фэрчайлд в этом браке также сводится к чисто финансовым вопросам.

– Хелмсли всегда интересовали хорошие инвестиции, – ровным голосом заметил Оливер. – Можно предположить, что если бы вы получили деньги из другого источника, у вас не было бы необходимости жениться на упомянутой особе…

Четыре пары глаз изумленно устремились на Оливера.

– Блестящая идея, старина! – В голосе Уортона прозвучало восхищение.

Оливер скромно улыбнулся.

– Так вы готовы отдать ее? – Джонатон не сводил взгляда с Синклера.

– Мисс Фэрчайлд не принадлежит мне, следовательно, я не могу ее отдать. За то время, которое я с ней провел, у меня сложилось впечатление, – он спокойно посмотрел в глаза маркиза, – что ее сердце уже занято.

Джонатон подался вперед:

– Вы уверены?

Синклер выразительно хмыкнул:

– Прямо она этого не говорила, но достаточно красноречиво намекала, что думает, будто любовь – не более чем миф, бытующий в литературе, и что мужчины, разве что за исключением меня…

– И меня, – поспешно добавил его Оливер.

– Вероятно, да. Так вот, мисс Фэрчайлд сказала, что все мужчины – негодяи, у которых за душой нет ничего, кроме искаженного чувства долга и ответственности, и что она предпочитает номинальный брак любым другим вариантам.

– Ну и ну! – пробормотал Уортон.

– По своему опыту я знаю, – Синклер прищурился, – что если женщина настроена столь агрессивно по отношению ко всем мужчинам и так страстно отрицает любовь вообще, это значит, что она влюблена.

Джонатон инстинктивно расправил плечи. Разумеется, она любит его. Как он мог хотя бы на мгновение усомниться в этом? Они созданы для того, чтобы быть вместе, и он вовсе не собирается бежать от своей судьбы.

– Так что, мы отменяем свадьбу? – осторожно поинтересовался Оливер.

Джонатон покачал головой:

– Не сейчас.

Теперь он чувствовал прилив решимости, и настроение его заметно поднялось. Да что такое с ним произошло? Ему никогда в жизни не приходилось за что-то бороться, но это вовсе не означает, что в борьбе он не может выйти победителем. Кроме того, здесь замешана любовь, и она способна преодолеть все препятствия.

Джонатон хищно улыбнулся:

– Кавендиш прав, это требует эффектного жеста. Эффектного и до глупости романтичного, чтобы даже люди с самыми зачерствевшими душами всколыхнулись от его дерзости.

– Верно. – Кавендиш кивнул. – Я люблю эффектные жесты.

– Как и все мы. – В голове Джонатона уже рождался план, столь же грандиозный, сколь и дерзкий. Улыбнувшись торжествующей улыбкой, он повернулся к Синклеру: – Итак, мистер Синклер, сначала мы поговорим о железных дорогах.

Три дня спустя, когда солнце светило особенно ярко, как обычно никогда не светит в январе в Лондоне, и всякому человеку с особо романтической натурой казалось, что это служит добрым знаком для тех, кто собирается вступить в брак…

– Кто эти люди? – Фиона в ужасе смотрела на толпу, окружавшую дом. Двери между главной и малой гостиными были раскрыты настежь, чтобы создать больший простор для гостей, однако, судя по всему, и этого оказалось недостаточно.

– Друзья, разумеется! – беззаботно объяснила Эдвина. – А почему тебя это волнует?

– Потому что мне хотелось, чтобы здесь вообще никого не было, – буркнула Фиона.

Разумеется, Эдвину все происходящее приводило в возбуждение, а Фиона не нашла в себе мужества сказать, что эта свадьба – всего лишь формальность.

Ее свадьба! При одной этой мысли Фиона ощутила спазм в желудке. Единственное, чего ей сейчас хотелось, – покончить со всем этим как можно быстрее.

Так или иначе, через час она станет миссис Синклер.

Дэниел оказался на удивление культурным и воспитанным человеком, к тому же милым и интересным – в такого мужчину легко влюбиться. Но увы – она уже была влюблена!

После того как решение было принято, они несколько раз встречались с солиситором Оливера, и он оформил документы, которые необходимо было подписать до церемонии бракосочетания. Фиону заверили, что брак будет отвечать всем пунктам завещания отца и продлится более года.

Разумеется, год – это немалый срок, но все же он гораздо меньше, чем вечность. Если бы Дэниел стремился получить побольше денег любой ценой, она могла бы попасть в капкан нежеланного брака до конца жизни. К счастью, в этом отношении ей повезло.

– Оливер так замечательно помогает мне, он заботится о тебе как о сестре. – Эдвина озабоченно вгляделась в лицо племянницы. – Не знаю, что он сделал, чтобы до такой степени тебя расстроить, но разве он не заслужил твоего прощения?

– Я давно простила его, – улыбнулась Фиона. – Просто я не сказала ему об этом.

Оливер, стоя в другом конце комнаты, беседовал с двумя джентльменами, сестры Фионы стояли рядом и отчаянно флиртовали, о чем можно было судить по выражению их лиц. Тем не менее Джонатона среди присутствующих не было, но Фиона и не ожидала его здесь видеть. С момента той ужасной сцены в гостиной она не получила от него ни письма, ни какого-либо знака, свидетельствующего о том, что он все еще не утратил своих чувств к ней. Вполне возможно, что она вообще никогда больше его не увидит, разве что в снах во время долгих беспокойных ночей.

Фионе очень хотелось полистать экземпляр «Прекрасной капитуляции» и почитать слова, которые Джонатон написал о страсти, желании и совращении, но изо всех сил сопротивлялась этому желанию. Она просто не смогла бы это вынести.

Сунув книгу в чемодан, где хранились памятные безделушки из ее детства, Фиона отбросила прочь все мысли о Джонатоне вместе с надеждами, которые также в конечном итоге будут забыты.

Как и любовь, с которой теперь покончено навсегда.

Оливер встретился с ней взглядом и, улыбнувшись, что-то сказал друзьям; затем через комнату направился к ней. Он и в самом деле был удивителен в последние дни и принял Дэниела как нового члена семьи, не взирая на пикантность всей этой истории. Он даже помог Дэниелу в оформлении всех документов, необходимых при организации столь поспешной свадьбы. Глядя на Оливера и Дэниела, можно было подумать, что они стали закадычными друзьями, и это не могло не удивлять: кто бы мог ожидать, что английский лорд и американский искатель приключений способны так быстро подружиться!

– Фиона, ты сегодня красива, как никогда! – Оливер одарил ее искренней улыбкой.

– Так оно и есть, – подхватила Эдвина. – Я только хотела бы, чтобы все происходило не в такой спешке и чтобы мы смогли сделать для Фионы достойное платье.

– Это платье выглядит совсем неплохо. – Фиона пристально оглядела себя в зеркале.

Платье из бледно-желтого шелка, сделанное всего лишь за три дня до свадьбы, ей действительно нравилось, но Эдвина считала, что свадьба должна стать зрелищем, которое никогда не забудется.

– У тебя должно быть лучшее свадебное платье в этом сезоне, – сказала Эдвина тоном, не допускающим возражений. – Надеюсь, на этот раз ты точно уверена, что…

– Да. – Фиона кивнула. Эдвина знала о завещании, однако не знала о деталях соглашения с Дэниелом, и Фиона не собиралась посвящать ее в подробности. – Дэниел Синклер станет мне отличным мужем, он милый и порядочный человек. Я уверена, что буду счастлива с ним. – Она посмотрела на Оливера: – Ты его еще не видел?