— Полежи пока, тварь, — выдохнул он яростно. — Дернешься — пристрелю! Понял, нет? — И тут же Жигулову: — Ловко вы его. Где так намастырились в рожу бить? Вопрос был риторическим и потому остался без ответа. Грохнула о стену створка ворот. Жигулов быстро оглянулся. Коренастый сержант вдвоем с Олегом Поликарповым заканчивал «пеленать» гориллообразного. Бандит рычал от ярости, пытаясь вырваться. Со стороны здорово напоминало родео. Опер и сержант охаживали гиганта с двух сторон, не особенно заботясь о том, куда попадут.

— Руку, б…!!! — заорал сипло Олег Поликарпов, заворачивая громиле руку к лопаткам. — Пристрелю, сука!!! — И сержанту: — Гриша, руку ему держи!!! — Потянулся за наручниками. Жигулов решил, что они вполне управятся и без его помощи, метнулся к Владимирычу. Тот лежал на спине, дышал хрипло, мелко. В груди у него что-то страшно булькало, а из раны при каждом выдохе летели черные брызги. Жигулов опустился на колено, приподнял голову Владимирыча. Тот уставился на напарника белыми от боли глазами. В свете фар «семерки» стало видно, что изо рта у него сочится кровь.

— «Скорую»! — крикнул Жигулов, поворачиваясь к сержанту. — Быстрее! Пока патрульный, матерясь сквозь зубы и вытирая заляпанный грязью форменный бушлат, вызывал по рации «Скорую помощь», Олег Поликарпов подошел ближе, опустился на колено, стянул с шеи шарф, помог закрыть раны, пессимистично покачал головой.

— Две пули, — пробормотал он и вздохнул. — М-да. Повезло еще, что живой. На полсантиметра выше — и девчонки его остались бы сиротами. Подошел Коля Бадеев, рукавом куртки стер с лица грязную полосу, оглянулся на лежащих бандитов, процедил, тяжело дыша:

— Надо было вас обоих пристрелить, на хрен, при оказании вооруженного… Пристрелить надо было обоих. Ладно. Еще не вечер. Успеется. «Скорая» приехала минут через десять. Хрипящего Владимирыча уложили на носилки, погрузили в машину, и «РАФ», завывая сиреной, умчался. Жигулов, жадно затягиваясь сигаретой, проводил его взглядом. Он не стал спрашивать, куда повезут Владимирыча. И так известно: в Склиф, куда ж еще. Сержант пробежался по соседним гаражам, отыскал двоих понятых. Пока Жигулов составлял протокол, пока описывали вещи задержанных, оперативники осматривали «семерку». В бардачке обнаружился пистолет. Красноватый китайский «ТТ». Жигулов опустился на корточки, поинтересовался у Вована:

— Ствол твой?

— Нет, — ответил тот. — Не мой. Я вообще его первый раз в глаза вижу. И что у него… — он попытался мотнуть головой в сторону второго бандита, но закашлялся, сморщился от боли в отбитой груди, — …что пушка есть, тоже не знал. Честное слово. Вы же видели, я сам руки поднял. Сразу.

— «Бээмвуху» вы сработали? — спросил Жигулов. Отрицать очевидное было глупо, поэтому Вован кивнул потерянно:

— Ну да, мы. Но я не хотел. Это все Дукат. Давай да давай. Вот и дали, б… — Он снова сморщился, спросил, понижая голос: — Скажите, начальник, а мне зачтется, что я вам все рассказываю? Как чистосердечное? Зачтется?

— Это я тебе говорил «давай»? — вдруг яростно прохрипел гориллообразный. — Ты, петушара пархатый, козел паскудный. На штык отрихтую! Шею скручу, падло!

— А ты, сука, вообще молись, что живой до сих пор, — подал голос Олег Поликарпов.

— Толя… — Вообще-то они редко обращались друг к другу на «ты» на операции. Видимо, Коля Бадеев решил ломать традиции. — Посмотри. Жигулов обошел машину, переступив через лежащего на земле, яростно матерящегося Дуката. Бадеев протянул ему две стодолларовых банкноты.

— Под правым передним сиденьем лежали. Жигулов сразу понял, что держит фальшивку. Рисунок на обеих купюрах поплыл от влаги. Конечно, в банке их не обменяешь, а изготовить «куклу» для лоха из таких можно вполне.

— Откуда «гравюры»? — Жигулов обошел машину, продемонстрировал купюры Вовану.

— Из лесу, вестимо, — пробормотал тихо Олег Поликарпов. Вован же, болезненно кряхтя, повернул голову, скривился:

— Да один там… пытался расплатиться. Думал, видать, мы совсем без башки. «Фальшак» от настоящих не отличим.

— За что расплачивался?

— Да там… — Вован вздохнул.

— Лей, лей, — жестко сказал из открытой машины Коля Бадеев. — Колись, раз начал. А то ведь, не ровен час, мест в камерах может не хватить. Не хватить мест может, стало быть. Придется вас с приятелем в одну сажать.

— Посади, начальник, — многообещающе взревел Дукат. — Посади. Я этому шмаровозу вонючему…

— Закрой грызло, урод, — Олег Поликарпов наступил ему на спину чуть ниже шеи, вдавливая лицом в грязь.

— Из института культуры он, — торопливо пробормотал Вован. — Пацан один. На «шестерке». Поворачивал под красный и врезался нам в бочину. Точнее, в эту самую «бээмвуху». Ну, «развели» его, как водится, «по понятиям». Не в ГАИ же нам, в натуре, было обращаться, — последняя фраза явно высказывалась с претензией на юмор. Вован даже улыбнулся заискивающе, но никто улыбку не поддержал. — А он принес эти грины левые. Я ему их в рожу и кинул. Видать, эти две в салон залетели.

— Понятно, — кивнул Жигулов. — А что за пацан? Фамилия, имя, адрес?

— В общаге живет, на Левобережной, — испуганно поглядев на Дуката, ответил Вован. — А фамилия и имя в паспорте. У меня дома.

— Ясно, — Жигулов поднялся. — Олег, — обратился он к оперативнику, — мы с Колей тут пока все закончим, а вы с сержантом прокатитесь с этим орлом к нему домой и возьмите паспорт новоявленного «студента-финансиста».

Дверь открылась без всякого стука, и на пороге возникла рослая, мощная, как танк, комендантша. Уперев в крутые бедра красные мясистые кулаки, она обвела прицельным взглядом всех присутствующих — то есть Славика с Артемом — и осведомилась зычно, на весь коридор:

— Который тут Житков?

— Слазь, на фиг, — почти беззвучно закончил Славик и вопросительно вздернул брови: — Я — Житков. Чем обязан? Комендантша прищурилась подозрительно. Она уловила иронию в голосе подотчетного жильца, но вот понять, в чем же заключается ее смысл, так и не смогла.

— Иди, забирай снизу, — мотнула головой в сторону лестницы. — И учти, если он начнет тут дебоширить — сразу вызову милицию. Славик и Артем переглянулись.

— Кого забирать-то? — Славик явно пребывал в полнейшем недоумении.

— Дружка сваво, кого-о, — с бесхитростной брезгливостью сообщила комендантша и колыхнулась необъятным телом. — Иди, иди, пока он мне весь фойе не заляпал. Не то мыть заставлю.

— С Димкой, что ль, опять чего? — озадаченно хмыкнул Артем. Они поднялись и быстро вышли в коридор.

— Дверь закрывать надо, — гаркнула им в спины во всю мощь геликоновских легких комендантша. — Попрут чего, ко мне ведь прибежите жаловаться. Она прикрыла дверь, а Славик с Артемом уже катились вниз по лестнице. В фойе, у конторки вахтерши, стоял Костик. Вид его был ужасен. Левый глаз заплыл, переносица сровнялась со щеками, разбитые губы похожи на лепешки, волосы всклокочены и засохли кроваво-грязной коркой. Франтоватый костюм не виден из-под слоя грязи. Костик пошатывался. Похоже, ему было совсем плохо.

— Костя, — ребята кинулись к приятелю, подхватили его под руки. — Что с тобой? Под машину попал? Костя, ты меня слышишь? Костик медленно повернул голову. Левого глаза не было видно, но правый таращился на Славика неподвижно и страшно.

— Черт, — пробормотал Славик и сказал быстро Артему: — Его положить надо. Давай в комнату отведем.

— Может быть, милицию вызвать? — спросила явно перепуганная вахтерша. — И «Скорую помощь»?

— Не надо, теть Шур, — твердо ответил Славик. — Ни милиции, ни «Скорой». Мы сами его отвезем, если что. — Он заметил несколько крохотных капель крови на полу, предупредил: — Сейчас спущусь, затру. Не волнуйтесь. Он мысленно поблагодарил Бога. Грязь на Костике успела засохнуть, да и кровь уже запеклась. Подняв Костика в комнату, уложили на кровать. Тот стонал, словно каждое прикосновение вызывало невыносимую боль. Славик посмотрел на него, зло оскалился, взял тряпку и вышел из комнаты со словами: