Чеченский старшина Майри Бийбулат. – Кн. Джанболат Айтеков и Засс. – Генерал Вельяминов и кн. Джанбот Атажукин. – Генерал Султан Азамат Гирей.

У Ермолова просияли глаза, и от полноты восторга душевного он не мог слова проговорить, только приказал ему сесть на стул и спустя несколько минут начал так:

– Бийбулат. честные враги легко делаются верными друзьями. Надеюсь, что мы с вами это докажем на деле. Поступок ваш делает вам большую честь и достоин всяких похвал, он вполне оправдывает народом данное вам похвальное имя (Бийбулат Майри).

– Если в поступке моем есть что-нибудь похвальное, то я этим обязан прославленному сардару Ермолову, врагу несправедливости, – ответил Майри Бийбулат.

Читатель видит, что Майри Бийбулат поступил очень храбро и очень честно, но, к сожалению, он, судя по себе, сильно ошибся. Благородный поступок его не принес ему тех плодов, которых напрасно он ожидал. Ермолов действовал не по долгу совести честного человека, а как должностное лицо по системе правительства.

На другой день, оправившись от сильного впечатления, которое произвел на него благородный чеченский старшина, он очень испугался, что рыцарский дух Майри Бийбулата может сильно помешать его будущим планам в Чечне.

Вследствие сего, отказавшись от данного слова, он замыслил коварное дело. Притворно согласившись на все требования Майри Бийбулата, он посоветовал ему самому отправиться в крепость Старый Аксай и освободить там всех чеченских арестантов, которых он найдет достойными свободы.

Бийбулат с благодарностью согласился и в тот же день поехал с большим почетным конвоем (а на самом деле под строжайшим и сильным караулом) в указанную крепость.

Когда он там освободил всех чеченских арестантов, исключая пятерых, и хотел ехать обратно к Ермолову для окончательного заключения условий мира, то комендант крепости объявил ему позорное приказание главнокомандующего: задержать его в крепости до особого приказания.

Бийбулат, не делая никаких возражений, согласился остаться, удовлетворившись следующими словами:

– Я не проиграл. Освобождено больше людей, чем я стою.

Народ, узнав о клятвопреступлении Ермолова, оставил свои аулы на произвол Божий и, собравшись в числе 6000 человек, пошел ночью к Аксаю, ворвался в крепость и разбросал по рукам весь гарнизон, освободив своего героя Майри Бийбулата42, который с того дня 1828 года враждовал с русскими.

К концу того же года он с чеченским народом изъявил покорность правительству и по представлению Главнокомандующего графа Паскевича-Эриванского, получивши чин майора с содержанием, усердно служил правительству.

Точно так же народ исполнял все требования начальства до крайней возможности, то есть до вышесказанных Пулловских экспедиций и управления.

Все это передано мне бывшим во время командования моего Чеченским округом письменным переводчиком полковником Касимом Курумовым и подтверждено многими из чеченцев, бывших, как и полковник Касим Курумов, очевидцами.

На Кавказе всем известный темиргоевский князь Джанболат Айтеков принадлежал к числу тех людей, которые, по пленительной своей наружности и благородным свойствам души, привязывают к себе сердца других.

Все закубанские разнородные племена одинаково любили и уважали его. Матери детям своим, племена своим князьям ставили в пример его мужество и благородство, называя его любимцем народа.

В то время (1835 год) к несчастью для этого князя начальником Кубанской линии был генерал-майор Засс, человек красивой наружности и краснобай с необыкновенно длинными усами, но в глубине его скрывалась черно-дьявольская душа.

Коварный Засс этот, узнавши, что душа Джанболата не доступна низкой хитрости, ловкими мерами сумел подготовить его к изъявлению покорности русскому правительству, о чем и донес бывшему начальнику Кавказской области генералу Вельяминову. Начальник области, хорошо понимавший важность перехода Айтекова от непокорных абадзехов на русскую сторону, немедленно двинулся с сильным отрядом за Лабу, куда пригласил к себе князя Джанболата и заключил с ним следующее условие:

Князь Джанболат поселит всех своих подвластных темиргоевцев на прежних их местах жительства, между реками Лабою и Кубанью. Будет исполнять относительно спокойствия края все приказания начальства. Нарушителей порядка будет представлять к начальнику для поступления с ним по всей справедливости законов.

Русское же начальство, не назначая над ними своих приставов, предоставляет им право жить и управляться по своим обычаям и не позволит казакам стеснять их или пользоваться принадлежащей темиргоевцам землею.

Когда условия были заключены, князь собрался поехать к своим, чтобы подготовить их к переселению. Прощаясь с генералом Вельяминовым, который поздравлял его и сулил ему блестящую будущность, Джанболат обратился к нему со следующими словами:

– Генерал, я принес покорность единственно для того, чтобы избавить моих темиргоевцев от разорительной войны, лишившей их всех средств к существованию. Но откровенно вам скажу, что, несмотря на то, что я от всего сердца моего поверил тому, что вы поможете мне устроить их расстроенное хозяйство, не знаю почему, но пугает меня непонятное предчувствие.

Вельяминов и Засс повторили ему свои обещания.

Таким образом, темиргоевцы, поселившиеся на своей родине, начали усердно и спокойно заниматься устройством своего хозяйства под управлением многолюбимого ими князя Джанболата, от которого Засс, спустя год после его перехода, начал требовать рабского повиновения. На это гордая душа Джанболата не могла согласиться. Только потому он сделался нестерпимым подло-коварному Зассу, начавшему по обыкновению своему искать случая отравить или тайком из-за куста убрать Айтекова, отвергавшего его нечестные предложения, касавшиеся других покорных и непокорных горцев.

Когда же для своих грязных целей он не нашел подобного себе злодея, то пригласил князя к себе в крепость Прочноокоп на чай и, будучи с ним очень любезен, задержал его там до 11 часов вечера.