Генерал Султан Азамат Гирей. – Было бы гораздо человечнее. – Все сказанное пусть остается.
Кн. Атажукин поехал с нами до Дахтамышевского аула к генералу Султану Азамат Гирею, пользовавшемуся у всех горцев большой популярностью.
Считаю не лишним передать то, что я слышал от него при завязавшемся между нами разговоре.
– Когда я бываю, говорил Султан, у высшего начальства, то чувствую, что я хан и генерал-лейтенант, когда же я здесь в своем доме, то теряюсь в догадках: кто я? Эти подлые пристава и станичные начальники кричат на меня, как и на всякого ногайца. На справедливую же жалобу мою начальство молчит. Право, я завидую последнему горцу, живущему не под гнетом этих негодяев… Было бы гораздо человечнее и полезнее, если бы правительство, сознавая свое могущество и долг великой державы, с приходом своим на Кавказ, не прибегая к разным неуместным и недостойным ухищрениям, прямо, согласно своим прокламациям и словесным обещаниям, занялось бы на плодородной почве его посевом семян цивилизации на общее благо. Тогда, руководимое Богом, оно непременно и скоро успело бы развить и укрепить к России чистосердечную любовь честных и способных кавказских народов, имея за них порукою их чувство благодарности и выгоды жизни.
Для достижения этой благородной и великодушной цели была бы даже слишком достаточна тысячная часть тех жертв и расходов, которые оно в течение более одного века употребило на Кавказе лишь только для посева зла и пролития в ущельях и долинах, без всякого сострадания, невинной русской и туземной крови.
А для оправдания себя перед правосудием клевещет на мусульманскую религию, будто бы она враг всякой цивилизации, тогда как мусульманская религия считает науки и искусства источником всех благ этого и будущего мира и предписывает искать их, как свое счастье. На этом основании все бывшие Халифы и повелители с неутомимою деятельностью стремились к благу человечества, сильно покровительствовали умственному и нравственному образованию, развивали в народе духовную и материальную силу. Правосудие существовало для всех одинаково.
Когда же, к несчастью, власть их доставалась человеку, заменявшему их деятельность праздностью, их строгую жизнь – наслаждениями, тогда, как везде, все отрасли управления народным богатством делались добычею страстей. Вследствие чего исчезала духовная и материальная сила, без коих государство, как и человеческое тело без души, существовать не может.
Следовательно, дело не в фанатизме, а в умении и способности понимать и различать вещи.
Россия, освободившись от татар, имела удобные случаи расширить свое государство соседними мусульманскими народами и в настоящее время имеет из них подданными более двенадцати миллионов душ. Нечего говорить о том, что между ними есть много фанатиков и злонамеренных духовных лиц, которые, не внимая голосу Корана, истолковывают его превратно, употребляют Шариат орудием для своих видов. Но ведь разве в этом виновата мусульманская религия, а не русское правительство, которое, к величайшему удивлению, в течение нескольких веков воюя и владея мусульманами, не подумало приготовить коренных русских хороших чиновников с основательным знанием правил и законоведения мусульманской веры.
Не знаю, что на это может сказать правительство, но я скажу истину, не требующую никакого доказательства.
Русское правительство не приняло мер к распространению между кавказскими народами просвещения потому, что стремилось к совершенному уничтожению не только горцев и мусульман, но и у грузин и армян сознания своего достоинства, дабы иметь их, как донских казаков, безусловными рабами.
С этой мыслью первою задачей его было нравственно и материально унизить гордую аристократию и для этого привить против грузин и армян нравственную болезнь, т. е. болезнь роскоши, балов, дорогих нарядов, шумных обедов, картежных игр и вообще разврата в обширном значении, чем и достигнута коварная цель: все грузинские князья остались без куска хлеба, по уши в неоплатных долгах, нуждаясь до крайности в царской службе46.
Армяне не поддались, они, напротив того, очень хорошо поняв, сами умно и ловко пользовались случаями увеличивать свое состояние, в чем имели большой успех.
Мусульманская же аристократия уничтожена, как выше сказано, совершенно и навсегда силою бесчеловечного произвола.
Все вышесказанное пусть остается в области тяжкого и печального прошлого под судом позднейшего потомства.
Обратим свой взор к будущему и чистосердечно заметим ту истину, что Россия, несколько веков враждуя с мусульманами, одержала над ними победу и ничем не упрочила ее значение. До сих пор поддерживает ее только ужасом своего оружия.
Не имея права на чувство благодарности многочисленных ей подданных мусульман, за счет коих она много расширилась и все еще растет. Но, основываясь на ясных фактах, приходится сказать, что растет под мраком таинственности: никто, кроме Бога, по сие время не ведает растет она в пользу или во вред себе.
Поэтому очень желательно, чтобы ее правительство внимательно и здраво окинув свое будущее, признало бы необходимость заменить против мусульман всю свою систему, основанную на праве сильного, системою, стремящеюся к добру, пользующеюся и любовью и доверием народов.
Она будет ближе к общему благу, т. е. к сближению России с целым мусульманским миром. Дружбою, которой Россия, обеспечивши свою победу, была бы очень богата, сильна и прочна.
Имела бы в Европе и в Азии между державами повелительную роль.
В противном случае же она, как добровольно ослепленный, в конце концов непременно будет иметь в итоге печальные результаты и позднее раскаяние.
Вывод этот ясен. И то и другое зависит, после всемогущего Бога, от умения и способности русского правительства. Пусть оно ответствует за себя.
Я только скажу, что Россия, пользуясь своею силой, до сих пор ее обманывающей, имеет гораздо более возможности и удобства быть заодно с мусульманским миром, чем те державы, которые гораздо умнее русских стремятся к тому же и, при сочувствии им мусульман, могут от них отбросить русских далеко и не возвратно. Могут потому, что ныне существующая их близорукая политика и вьшеупомянутые могущественные причины врагу сильно в этом помогут.
