Это встревожило Легацию, не являвшуюся католичкой, и она предостерегла девочку, сказав, что та должна очень серьезно подумать, прежде чем предпринимать такой ответственный шаг. Она даже предложила Марии Терезе поступить на работу к Лафитт-Грантам, заняться домоводством и, возможно, шитьем. К удивлению Летиции, девушка отказалась – вежливо, но категорично, объяснив, что во всем слушается своего брата, который для нее – все: и хранитель, и защитник, и друг. А он, по ее словам, ни за что не одобрил бы такой выбор. Тем более она, Мария Тереза, никогда не сделает ничего, что могло бы разлучить ее с братом. Летиция тактично указала ей на то, что, хотя брат девушки работал в монастырском саду, превращение ее в монашки неизбежно предполагает разлуку с ним, однако Мария Тереза, вежливо выслушав женщину, похоже, не сочла ее доводы убедительными.
Линдсей умолкла и перевела взгляд на Роуленда.
– Летиция ни разу не назвала мне фамилию сирот, но сказала, что брата девушки звали Жан-Поль. Это имя очень легко сокращается до Жана. Точно так же, как Мария Тереза из дома Санта-Мария могла изменить свое имя, превратившись просто в Марию, – особенно если не хотела привлекать внимания к своему французскому происхождению. Ты согласен?
– Согласен, – откликнулся Роуленд, – но мне не хотелось бы делать поспешные выводы. – Он помолчал. – Но пока я не вижу в этой истории никакой любовной подоплеки.
– Сейчас увидишь. Результатом того разговора, – продолжала Линдсей, – и стало появление на свет этого «русского» платья Летиции. Каждый год во время Марди-Гра[21] Лафитт-Гранты давали бал, и каждый из них имел определенную тему: венецианский, оттоманский и так далее. В тот год, 1966-й, они собирались устроить русский бал. Вместо того чтобы по обыкновению заказывать платье для бала в Париже, Летиция решила поручить это важное задание Марии Терезе. Это с ее стороны не было очередным актом благотворительности. Она решила, что, если девушка не справится – не беда, ее шкафы и без того ломились от нарядов, но если платье получится, ее друзья наверняка заинтересуются талантливой девушкой. Вот тогда Мария Тереза, возможно, поймет, что существует гораздо более интересная жизнь, чем монашеское затворничество.
– План Летиции удался?
– Нет, он с треском провалился. Платье получилось выше всяких похвал – succes fou.[22] Все подруги Летиции горели желанием узнать имя мастера, создавшего такую красоту, но ни им, ни самой Летиции не пришлось больше заказать Марии Терезе ни одного наряда. После той ночи, когда состоялся Марди-Гра, Летиция видела девушку лишь однажды.
Линдсей помолчала, прищурившись глядя в огонь, а затем со вздохом повернулась к Роуленду.
– Когда Летиция дошла до этого места в своем рассказе, я заметила, как изменилось ее лицо. Я думала, что сейчас она расскажет о каком-то ужасном случае, приключившемся с ее подопечной. Может быть, подумала я, Мария Тереза попала в катастрофу и погибла? Однако я ошиблась – ничего такого не произошло. Она поведала мне окончание этой истории на том условии, что оно не попадет в печать. Я обещала. Так вот, Роуленд, в том, что все развалилось, был виновен ее брат, Жан-Поль.
– Понятно. А с братом девушки Летиция ни разу не встречалась?
– Он от зари до ночи работал в монастырском саду и ухитрялся подрабатывать, прислуживая в различных барах и гостиницах Нового Орлеана. Про него говорили, что он – механик от Бога, и пару раз по просьбе мужа Летиции, который был без ума от довоенных «Роллс-Ройсов», он помогал в гараже Лафитт-Грантов.
– Лазар и теперь коллекционирует подобные машины.
– Вот именно. Однако это была разовая работа. Парень не полюбился мужчинам, работавшим в гараже на постоянной основе. Они сочли его высокомерным и чересчур обидчивым. Он вечно видел оскорбления в свой адрес там, где их не было. Из-за его неуживчивого характера с ним никто не хотел работать. На следующее после бала утро он появился на пороге дома Лафитт-Грантов, и Летиция сразу поняла причину такого отношения к юноше. Она сама с первого взгляда невзлюбила парня.
Помешкав, Линдсей продолжила:
– В определенной степени, я думаю, она его жалела. Юноше было всего девятнадцать, и от Летиции не укрылись его беспомощные попытки выглядеть взрослым и искушенным мужчиной. Сразу же, едва переступив порог ее дома, он повел себя агрессивно и грубо, заявив на повышенных тонах, что его сестра не нуждается в опеке Летиции, что он сам в состоянии позаботиться о ней. Он заявил, что не потерпит, чтобы какие-то протестанты совали нос в судьбу примерной девушки-католички, которую они к тому же просто не в состоянии понять. Он долго и напыщенно распространялся по поводу добродетелей своей сестры – ее чистоты, скромности и религиозности, сообщил, что не позволит больше Марии Терезе выполнять какую бы то ни было работу для Летиции и положит конец их общению. По его словам, она лишь отравляла сознание его сестры, искушая ее мирской суетностью. Марии Терезе, сказал он, предначертано быть невестой Христовой, и ему это было ясно с самого начала. Именно о такой судьбе для своей дочери мечтала их покойная мать, и он, Жан-Поль, приложит все усилия для того, чтобы ее последняя воля осуществилась.
Летиция даже не пыталась прервать эту явно заранее заготовленную речь. Окончив ее, парень пулей вылетел из дома, громко хлопнув дверью напоследок. Что же касается Марии Терезы, то, как я уже сказала, после этого Летиция видела ее лишь однажды.
– Как странно! – раздался голос Роуленда в наступившей тишине. – И чем же закончилась эта история, Линдсей?
– Прошло несколько лет. Летиция после визита Жан-Поля не делала больше попыток увидеться с Марией Терезой. Время от времени она слышала о ней от той самой горничной, которая впервые ввела девочку в ее дом, однако информация была скудной, и постепенно Летиция забыла о девушке. Ее занимали куда более важные вещи: тяжело заболел ее муж. Только через три года все от той же горничной она узнала о кризисе в жизни своей бывшей подопечной. К тому времени Мария Тереза уже окончила школу и готовилась к постригу в монахини. Однако ей было не суждено завершить свое послушничество. Она отказалась от него, заявив, что «утратила веру». Марию Терезу вышвырнули на улицу, они остались без жилья и без денег.
Горничная, рассказавшая об этом, также отличалась чрезвычайной скромностью, и Летиция почувствовала: за этим выселением стоит что-то еще, о чем горничная не решается заговорить вслух. Когда хозяйка расспрашивала ее, та начинала мучительно краснеть и нести какую-то околесицу. По ее словам выходило, что Мария Тереза обманула надежды святых сестер и теперь она всех избегает.
В заботах о больном муже Летиция забывала обо всем. Прошло пять или шесть месяцев, наступил новый, 1970, год. В здоровье ее мужа наступило временное улучшение. Снова приближался Марди-Гра. Вызвав свою горничную, Летиция чуть ли не клещами вырвала у нее новый адрес Марии Терезы и ее брата. Горничная сказала, что, насколько ей известно, они бедствуют, Мария Тереза больна, но больше из нее ничего выудить не удалось.
Несколькими днями позже, – продолжала Линдсей, – Летиция решила предпринять миссию милосердия. Думаю, вы догадываетесь, Роуленд, что она обнаружила. Причем самое любопытное заключается в том, что она ожидала увидеть все что угодно, но только не это. Ей удалось отыскать названный горничной адрес. Это был ветхий обшарпанный дом, в котором сдавались комнаты, расположенный в северной части французского квартала, куда обычно опасается заходить большинство белых людей. На двери дома не было ни звонка, ни табличек с именами жильцов. Она была открыта, а на крыльце сидел старик и прямо из горлышка хлебал дешевое виски. Да, сказал он, Мария Тереза и ее муж занимают заднюю комнату на верхнем этаже. Поднимаясь по скрипучим ступенькам, Летиция услышала писк младенца. Поначалу она подумала, что этот звук исходит из какой-нибудь другой комнаты, но затем она поняла, что уже добралась до самого верха и стоит перед обиталищем Марии Терезы. Дверь в ее комнату была приоткрыта, словно хозяин комнаты только что вернулся домой после работы. Летиция приблизилась к порогу и застыла в немом изумлении. Мария Тереза сидела на кровати в дальнем углу комнаты, на руках ее был младенец, которого она пыталась кормить грудью. Склонившись над ней и обняв ее за плечи, стоял ее брат Жан-Поль. По словам Летиции, она в тот же момент поняла: он и есть отец ребенка.
