Роуленд взглянул на Джини.

– Голландский химик решил создать принципиально новый наркотик. У него светлая голова, так что парень совершенно точно представлял себе, что следует искать. Ему было нужно что-нибудь такое, что вызывало бы у наркоманов более сильную по сравнению с «экстази» зависимость, гораздо сильнее действовало и дарило ощущение огромной силы, эдакого ускорения. В то же время новый продукт должен был обладать значительно более мощным, нежели у «экстази», сексуальным воздействием и, кроме того, без нежелательных в этом плане последствий.

– А употребление «экстази» приводило к нежелательным последствиям?

– Конечно. В какой-то момент наркотик дарил возбуждение, но затруднял у мужчин эрекцию. Все сильные наркотики неблагоприятно сказываются на сексуальных возможностях человека, и излишне говорить, что молодой химик был об этом прекрасно осведомлен. Для него было очевидным: сумей он создать наркотик, который усилит сексуальную потенцию потребителя, и тот озолотит его. Он станет богатым, очень богатым человеком.

– И ему это удалось?

– Да, по крайней мере, так он заявил. Ему сыграло на руку то, что он сумел найти инвестора – кого-то, кто согласился финансировать его исследования. Если судить по размаху, который приобрела эта голландская операция, спонсор проявил невероятную щедрость. Он предоставил химику-голландцу двести пятьдесят тысяч швейцарских франков, снятых с личного счета в Цюрихе. Эти деньги были переданы американскому партнеру химика в апреле прошлого года в номере отеля «Амстердам Хилтон». Уже через полгода голландский химик довел свое изобретение до кондиции и был готов к тому, чтобы выпустить его на рынок. Я думаю, вы знаете, как он назвал его.

– «Белая голубка»?

– Именно так. «Белая голубка».

На некоторое время воцарилось молчание. Джини с любопытством посмотрела на Роуленда.

– А вы хорошо информированы, – сказала она. – Кто же снабдил вас такими сведениями?

– У меня есть кое-какие контакты в американском Агентстве по борьбе с наркотиками. Химик и его американский партнер находились под наблюдением на протяжении целого года. Амстердам является главным перекрестком на путях международных наркоперевозок, поэтому вполне естественно, что АБН имеет там своих оперативников.

– Это понятно, – проговорила Джини, заметив, что после ее последнего вопроса Роуленд сразу подобрался и словно закрылся. – Мне неясно другое: наверное, для них нехарактерно снабжать подобной информацией английского журналиста.

– Я несколько лет проработал в Вашингтоне, – сухо сообщил Роуленд, – и имею там связи, корни которых уходят в далекое прошлое. Если позволите, в самом скором времени я вернусь к вопросу о финансировании исследований нового наркотика и о личности спонсора. Но вот что случилось прошлой осенью. У химика уже был готов его новый продукт, на который он возлагал такие большие надежды. Следующим его шагом должно было стать скармливание зелья клиентам, и эта часть работы возлагалась на американца. Он пошел проторенным путем: стал поставлять наркотик своим друзьям из мира рок-музыки, снабдил некоторым количеством товара клубы для гомосексуалистов, знакомых фотографов и фотомоделей. Слухи о новом товаре распространились быстро. Музыканты обнаружили, что с его помощью они могут, не отдыхая, записывать музыку весь день, всю ночь и еще следующий день в придачу. Фотомодели с радостью осознали, что таблетки напрочь отбивают аппетит, облегчают задачу следить за своей фигурой. Пошли разговоры о том, что «белая голубка» позволяет чувствовать уверенность, счастье и вдохновение. Вы можете обходиться без сна, без пищи. Не стоит говорить о том, что особо отмечался рост сексуальной мощи, который тоже являлся результатом действия этих маленьких таблеток.

– Это было на самом деле?

– По крайней мере так говорили. Американец утверждал, что «голубка» пробуждает ненасытное желание, и если у человека имеется возможность его удовлетворить, тогда… только держись! Шесть, семь, восемь раз за ночь – по его словам, это еще были цветочки. Он, конечно, был склонен преувеличивать, но… Могу только сказать, что хотя за два месяца они подняли цену на наркотик в три раза, от клиентов все равно отбою не было. Так что, возможно, в его заверениях и впрямь что-то было.

Роуленд, говоривший ровным голосом, пожал плечами. Джини вздохнула.

– Этого можно было ожидать, – продолжил он. – Только представьте: наркотик, который дарит счастье, стройную фигуру и сексуальную силу. Да ведь это – все, что нужно человеку двадцатого века!

– В нашем мире мало духовности.

Роуленду, который всегда чувствовал себя в этом мире не совсем уютно, показалось, что в этом отношении они с Джини похожи, и пристально посмотрел на нее.

– Надеюсь, вы понимаете, на какие суммы можно было рассчитывать в такой ситуации? Со временем, конечно, монополия на «белую голубку» разрушится. Найдутся другие специалисты, которые приобретут таблетку, раскроют секрет ее формулы и также примутся за производство, но это потребует времени. Поэтому сейчас голландец и его американский напарник намерены максимально и быстро увеличить производство. По словам того же американца, они рассчитывают получить максимальную прибыль в течение двух лет и надеются, что она составит ни много ни мало пять миллионов, после чего он собирается уйти от дел. Возможно, так и случится. А может быть, его планы изменят либо АБН, либо голландская полиция, либо пристрастие к героину. Об одном можно сказать с уверенностью: сознание того, что употребление «белых голубок» некоторыми людьми может привести к их смерти, не мешает спокойно спать ни голландцу, ни американцу. По их мнению, определенный элемент риска пойдет только на пользу распространению их товара. А судьбы таких, как Кассандра Морли, их не волнуют.

Джини видела, что по мере того, как Роуленд говорит, гнев внутри него нарастает, хотя заметить это можно было только по его глазам. Некоторое время они молчали, а затем он тихо продолжил:

– Мы не узнаем, от чего умерла Кассандра, до тех пор, пока эксперты не закончат токсикологическую экспертизу. Прошлой ночью ее видели со Старом, у которого были «белые голубки». Возможно, все дело – в соотношении человеческого веса и дозировки, но не исключено, что сыграли роль и другие факторы: прием воды, алкоголя, пищи. Я пока не хочу торопиться с выводами, но, думаю, вы заметили, что эта история очень заинтересовала меня. Я собирался раскрутить ее еще до того, как произошли сегодняшние события.

– Да, я это вижу.

– Джини… – Он снова повернулся к ней. – Честная журналистика способна многое изменить в этом мире. Пусть эти изменения будут на первый взгляд незначительными, пусть удастся уберечь от смерти еще одного подростка вроде Кассандры, пусть мы сможем перекрыть всего один канал распространения наркотиков в то время, как миллионы других будут по-прежнему действовать, пусть хотя бы ненадолго удастся остановить человека вроде Стара и не позволить ему распространять свой товар… Но каждая из таких перемен будет к лучшему. И вы должны осознавать это, несмотря на все, что вам довелось пережить в Боснии.

Джини подумала, что если бы она и не думала точно так же, эти слова Роуленда наверняка убедили бы ее. Он впервые позволил обуревавшим его чувствам вырваться наружу. В какое-то мгновение его горячность и идеализм напомнили ей Паскаля.

– Я осознаю все это, – тихо ответила она.

– В таком случае… – Он умолк, словно пришел к какому-то неожиданному решению. – В таком случае я предлагаю вам поработать над этим вместе со мной. Я давно хотел предложить вам это.

Джини удивилась его прямоте и стремительности, с которой он принимал решения.

– Вы и вправду этого хотите? – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Вспомните вчерашний вечер, сегодняшнее утро. Вы предложили бы мне эту работу тогда?

– Нет.

– Но вы предлагаете ее мне сейчас.

– Да, предлагаю.

– Тогда я согласна. Я хочу заняться этим. И как можно скорее.