Затем предполагалось эвакуировать этого агента в США. Там ему сделали бы пластическую операцию. И спустя пару лет где-нибудь в Латинской

Америке, в стране с крупной итальянской колонией, объявился бы человек с немалыми деньгами и, очевидно, темным фашистским прошлым, завел бы свой бизнес и спокойно жил бы в свое удовольствие до конца своих дней. Агента такой вариант вполне устраивал.

Схема была проработана до мелочей и получила одобрение Президента Соединенных Штатов. Естественно, на приведение операции в исполнение потребовался бы повторный доклад президенту, его письменное распоряжение, как всегда в случаях, предусматривающих уничтожение иностранных государственных и политических деятелей во имя высших интересов национальной безопасности Соединенных Штатов.

Все было готово: мобилизованы десятки людей, задействованы немалые средства, изготовлено и заложено в тайники оружие, проработаны маршруты бегства. Машины с форсированными движками и заправленными под завязку баками стояли в укромных гаражах. Шестой флот держал чуть ли не на парах быстроходный катер.

И Клэр Люс, посол Соединенных Штатов в Италии, ни о чем не ведала ни сном ни духом. Как политическое животное она знала: будь покушение на Тольятти трижды успешным, роль Вашингтона все равно не удалось бы сохранить в тайне. Потому что Италия – не Доминиканская Республика и даже не Египет. И Тольятти – не главарь какой-нибудь троцкистской группировки в десяток человек, а лидер мощной политической партии, получающей на демократических выборах свыше шести миллионов голосов.

Спору нет, Европа зависит от Соединенных Штатов. Зависит самим своим существованием. И ради американской поддержки готова согласиться на многое. Но согласиться – не значит простить. Европейцы крайне чувствительны к любому вмешательству в свои внутренние дела. Ее заклятый враг Рузвельт понимал это. Понимал ли Эйзенхауэр? Она не была уверена. И вся эта история ее очень насторожила. Свершись такое покушение, европейское общественное мнение, европейские интеллектуалы не простили бы и не забыли такого никогда.

Клэр Люс умела преодолевать женскую спесь и женский гонор и вести себя по-мужски. Она не стала чинить разносов, не стала возмущаться, но про себя решила, что в ближайший же месяц непременно полетит в Вашингтон и серьезно переговорит с президентом. Потом, заручившись его «добром», навестит Аллена Даллеса. Аллен Даллес не дурак, хотя и выскочка. Она не сомневалась, что они поймут друг друга и Аллен не захочет рисковать ни своей собственной карьерой, ни тем более судьбой своего детища. Уж что-что, а развернуть против него войну в конгрессе и в американской печати Клэр Люс смогла бы. Даже если бы ей пришлось оставить пост посла США в Риме. И тогда посмотрели бы, кто кого.

Сейчас же она ограничилась тем, что корректно и строго подвела черту:

– Ну что, как я понимаю, с учетом изменившейся ситуации, операцию надо немедленно прекращать и ликвидировать все следы.

Шеф ЦРУ попробовал было возразить, стоило бы, дескать, не сворачивать, а приостановить операцию. На всякий случай – мало ли что? Но посол была непреклонна.

– Если вы считаете, что операцию нужно подвешивать, докладывайте в Вашингтон свое особое мнение. Я отвечаю за политические отношения с Италией. Сейчас мы не занимаемся выяснением, правильно или неправильно принималось решение о подготовке покушения. Речь о другом – о дальнейшей судьбе этой операции. В нынешней ситуации она должна быть без промедления прекращена. О чем необходимо доложить президенту. Все согласны?

– Посол права. Не будем валять дурака, – подчеркнуто грубовато поддержал ее адмирал. – Слишком многое поставлено на кон. По данным флотской разведки, нет никаких признаков подготовки коммунистического переворота.

Клэр одарила его ласковым, обещающим взглядом. Повторно Ковальски возражать не стал.

– Ну что? Все? Мы все рассмотрели?

– Остается один вопрос, госпожа посол. Короткий.

– Что за вопрос?

– Нам нужно определиться по еще одной операции.

– Поживее можно? Еще кого-то задумали устранить? Уж не Де Гаспери ли?

Шеф ЦРУ сделал вид, что не заметил юмора.

– Нет, не Де Гаспери, госпожа посол. И вообще речь не об устранении.

– Говорите яснее, можете?

Шеф ЦРУ пропустил насмешку мимо ушей. Для него она оставалась великосветской фифочкой, из тех, что приходят и уходят. А работа, как известно, как делалась, так и делается. Профессионалами. Для Клэр Люс это не составляло секрета. Но – его проблемы. Главное, чтобы соблюдал правила. И не слишком многое позволял себе за ее спиной.

– По имеющейся у нас информации, русские тоже готовили покушение на Тольятти.

– Обождите, обождите, – прервала его порядком ошарашенная Клэр Люс. – Еще раз повторите. Русские тоже готовили покушение на Тольятти?

– Так точно.

– Но это же абсурд. Сюрреализм какой-то. Вы хотите сказать, что и мы, и они готовили покушение на одного человека?

– Да. Ничего странного, госпожа посол, – невозмутимо и без малейшего смущения объяснил шеф ЦРУ. – Италия сейчас на перепутье. У нас здесь свои интересы, у русских – тоже. Так что и мы, и они принимаем меры предосторожности на тот случай, если сложившееся на сегодня статус-кво будет нарушено. Скорее всего, они тоже приостановили свою операцию.

– Не спешите. Я хочу уяснить. С какой стати русским пришло в голову устранять Тольятти?

Шеф ЦРУ помолчал, покашлял, посмотрел на «бухгалтера» в углу комнаты.

– Госпожа посол, мы предвидели, что вы будете интересоваться. Вполне закономерный вопрос. Он возникал и у нашего руководства в Вашингтоне. Господин, – Ковальски не отказал себе в удовольствии выдержать паузу, – Смит готов вас подробно проинформировать, если у вас еще есть десять минут.

– Слушаю вас, – Клэр Люс демонстративно развернула стул в сторону незнакомца. Наблюдать наглую рожу Ковальски ей становилось невмоготу.

Незнакомец откашлялся. Заговорил. Голос у него оказался такой же нейтрально-бесцветный, как и внешний вид.

– С вашего разрешения, госпожа посол. У русских еще со времен Коммунистического интернационала были особые отношения с Тольятти. Они всегда выделяли его, его и Димитрова из общей среды старших функционеров Коминтерна, годами обитавших в Москве. Тольятти имел фактически беспрепятственный доступ к Сталину и пользовался определенным влиянием на формирование внешней политики Советского Союза. Когда после окончания войны он вернулся в Италию, чтобы возглавить уже на месте итальянскую коммунистическую партию, это отнюдь не рассматривалось как нечто раз и навсегда данное… У Сталина осенью 1945 года приключился первый инсульт, после чего он чувствовал себя все хуже и задумывался о выборе преемника. Из старшего поколения, тех, кто вместе с ним, Лениным и Троцким, делали революцию, оставался, по сути, один Молотов, бывший Комиссар иностранных дел и Председатель правительства. Но он находился в опале, хотя и при титулах. К тому же у Молотова сидела жена. Руководителей, выдвинувшихся в период массовых чисток, всех этих ждановых, хрущевых, маленковых Сталин откровенно презирал. Несколько особняком стоял Берия, шеф НКВД, а после войны заместитель Председателя правительства, курировавший атомную программу Советского Союза. Берию Сталин, пожалуй, побаивался и не хотел допускать до власти… По имеющейся у нас информации из надежных источников, близких к Кремлю, Сталин всерьез рассматривал возможность оставить после себя в качестве руководителя коммунистической партии Советского Союза и всего международного коммунистического и рабочего движения или Тольятти, или Димитрова. Скорее Димитрова. Все-таки славянин, хорошо говорил по-русски, прославился на весь мир своим процессом. Но он вскоре умер. Оставался Тольятти.

Клэр Люс имела обыкновение беспрерывно теребить неприятных ей докладчиков. Чтобы не дать сосредоточиться. Сбить с мысли. Она и этого «аптекаря» начинала слушать с настроением не оставить камня на камне от его доклада. Однако, к ее удивлению, рассказ ее увлек. Она не перебивала.