Воры, по всей видимости, навестили магазин в дневные часы за день или за два до ограбления, – об этом можно было судить по тому, как ловко был перерезан кабель сигнализации: преступники наверняка заранее высмотрели, где он проходит. После отключения сигнализации воры мощными кусачками проделали отверстие в декоративной металлической решетке на окне, выходившем в переулок позади магазина.

В магазине не было явных следов ограбления, и обычное оснащение банковских налетчиков – дробовики – также оказалось нетронутым. Владелец магазина обнаружил, что пропало одно-единственное охотничье ружье, причем одно из самых лучших – высокоточное ружье финского производства, Сако Хорнет 22-го калибра. Кроме того, пропали две коробки патронов для этой винтовки – «ремингтоны» весом 45 гран с пулями из мягкого металла и впадинами на кончике, способные лететь с высокой скоростью и наносить серьезные раны при попадании в цель.

Эндрю Дрейк сидел в своей квартире в Бейсуотере вместе с Мирославом Каминским и Азаматом Кримом и рассматривал оснащение, разложенное на столе в гостиной; оно включало в себя два пистолета, к каждому из которых имелось два заряженных магазина, винтовку с двумя коробками патронов и усилитель изображения.

Существует два основных вида приборов ночного видения: инфракрасный прибор и усилитель изображения. Люди, которым приходилось стрелять по ночам, предпочитают последний, и Крим, который провел три года в канадских парашютно-десантных войсках и много охотился в Западной Канаде, сделал правильный выбор.

Принцип действия инфракрасного прицела заключается в излучении пучка инфракрасных лучей вдоль линии прицеливания, чтобы осветить мишень, которая отображается на прицеле как зеленоватый контур. Но поскольку этот прицел излучает свет – хотя бы он и невидим для невооруженного глаза, – ему необходим источник энергии. Усилитель же изображения работает по принципу сбора всех мельчайших частиц света, которые присутствуют в окружающей «тьме» с последующей их концентрацией, наподобие того, как гигантская радужная оболочка совы может концентрировать свет и видеть благодаря этому двигающуюся мышь в такой темноте, где человеческий глаз не заметил бы ничего. Этому прицелу не требуется источник энергии.

Вначале небольшие по размерам ручные усилители изображения были разработаны для военного применения, но в конце семидесятых ими заинтересовались многочисленные американские фирмы, работающие в сфере безопасности, их стали использовать охранники на предприятиях и другие. Вскоре они поступили в торговую сеть. В начале восьмидесятых годов в Америке за наличные в обычных магазинах стало возможным купить и более крупные варианты таких приборов, которые можно было установить в качестве прицела на стволе винтовки. Именно такой прицел и купил Азамат Крим.

На винтовке в верхней части ее ствола уже имелись пазы для установки телескопического прицела для спортивной стрельбы по мишеням. При помощи напильника и тисков, прикрепленных к краю кухонного стола, Крим начал подгонять захваты усилителя изображения, чтобы они могли войти в эти пазы.

В то время, как Крим занимался своей работой, в миле от него на Гросвенор Сквер Барри Ферндэйл посетил посольство США. По предварительной договоренности он должен был навестить резидента ЦРУ в Лондоне, который на первый взгляд был обычным дипломатом, включенным в штат посольства своей страны.

Встреча была короткой и дружественной. Ферндэйл извлек из своего портфеля стопку листков и протянул их своему коллеге.

– Только что из печати, дорогой друг, – известил он американца. – Слегка многовато, правда. Эти русские так говорливы, не так ли? Но в любом случае, желаю удачи.

Эти бумаги были вторым сообщением «Соловья», которое уже перевели на английский. Американец знал, что ему придется самому зашифровать его и самому же отправить. Никто другой не увидит этих бумаг. Он поблагодарил Ферндэйла и приступил без промедления к работе, которая должна была занять у него целую ночь.

Но не только он мало спал в эту ночь. Далеко от него в городке Тернополь на Украине сотрудник КГБ в штатском вышел из клуба для сержантского состава, – который одновременно служил и распределителем, – расположенного возле казарм КГБ, и двинулся пешком домой. Его должность не позволяла ему иметь служебную машину, а его личная была припаркована возле его дома. Его это не смущало: была теплая, прекрасная ночь, а перед этим он провел весьма приятный вечер со своими коллегами в клубе.

По этой причине он, вероятно, и не заметил двух людей, притаившихся в подъезде напротив, которые, казалось, наблюдали за входом в клуб и которые кивнули друг другу.

Было далеко за полночь, и Тернополь, несмотря на теплую августовскую ночь, был совершенно безжизнен. Дорога секретного агента лежала в стороне от главных улиц города, вскоре он оказался в обширном парке Шевченко, где склонившиеся деревья своей листвой почти полностью скрывали узкие дорожки. Он хотел спрямить себе путь, но тот оказался самым длинным из всех, какие он когда-либо делал. Когда он дошел до середины парка, позади послышался шум торопливых шагов; он успел полуобернуться, но получил удар свинчаткой по голове и безжизненной массой упал на землю.

Он очнулся, когда уже был близок рассвет. Его оттащили в кусты, где из карманов у него вытащили бумажник, деньги, ключи, удостоверение личности и карточку на получение довольствия. Милиция и КГБ пытались на протяжении нескольких недель расследовать это совершенно необычное разбойное нападение, но виновников обнаружить не удалось. Вообще говоря, первым же поездом они выехали из Тернополя и вскоре были у себя дома во Львове.

Президент Мэтьюз лично председательствовал на заседании специального комитета, который рассматривал второе сообщение «Соловья»; заседание шло весьма спокойно.

– Мои аналитики уже высказали несколько идей о возможных последствиях голода в Советском Союзе зимой-весной следующего года, – сообщил восьми мужчинам, собравшимся в Овальном кабинете, Бенсон, – но никто из них, по-моему, не осмелился бы зайти так далеко, как это сделало само Политбюро в своем прогнозе широкомасштабного взрыва недовольства и нарушений закона. Ничего подобного в Советском Союзе слышать не приходилось.

– То же самое можно сказать и о моих людях, – согласился госсекретарь Дэвид Лоуренс. – Политбюро говорит здесь о том, что КГБ не сможет удержать ситуацию под контролем. Не думаю, что мы смогли зайти столь далеко в наших прогнозах.

– Итак, какой ответ я дам Максиму Рудину на его запрос о покупке пятидесяти пяти миллионов тонн зерна? – задал вопрос президент.

– Господин президент, скажите ему нет, – настаивал Поклевский. – У нас сейчас есть возможность, какой никогда не было раньше и какой больше может не быть. Вы держите Максима Рудина и все его Политбюро в кулаке. В течение двух десятилетий сменявшие друг друга администрации США вытягивали Советы из беды всякий раз, когда у них возникали проблемы в экономике. И всякий раз они, справившись со своими трудностями, становились еще более агрессивными. Всякий раз они отвечали еще большим увеличением своего участия в Африке, Азии, Латинской Америке. Всякий раз третий мир получал повод думать, что Советы выбрались из своих затруднений своими собственными усилиями, что марксистская экономическая система работает.

На этот раз мир сможет окончательно убедиться, что марксистская экономическая система не работает и никогда работать не будет. На этот раз я настоятельно прошу вас затянуть гайки, по-настоящему затянуть. Вы сможете потребовать уступок за каждую тонну пшеницы. Вы сможете заставить их убраться из Азии, Африки и Америки. А если они откажутся, вы сможете сместить Рудина.

– И что, – президент Мэтьюз похлопал по докладу «Соловья», лежавшему перед ним, – это позволит сместить Рудина?

Ему ответил Дэвид Лоуренс, и никто не выразил несогласия с ним.