— Но гориллы, — запротестовал Эллиот, — мирные животные. Они спят по ночам и избегают контактов с человеком.

— Расскажите это той горилле, которая оставила эти следы.

— Для взрослой гориллы следы маловаты, — привел Эллиот последний довод.

Потом Мунро и Эллиот обследовали ограждение в том месте, где ночью было замыкание. К ограждению прилипло несколько пучков серой шерсти.

— У горилл шерсть не бывает серой.

— У самцов бывает, — возразил Мунро. — Вспомните тех, с серебристыми спинами.

— Да, но серебристая шерсть намного светлее, а эти волоски определенно серые. — Эллиот задумался. — Может быть, это какундакари.

Мунро недовольно поморщился.

О легендарных приматах какундакари, будто бы живших в Конго, говорили давно. Как и североамериканского снежного человека или гималайского йети, их не раз видели, но поймать так и не поймали. Туземцы могли часами рассказывать о волосатой обезьяне ростом в шесть футов, которая ходит на задних лапах и вообще ведет себя, как человек.

Многие известные ученые верили в существование какундакари. Возможно, они помнили, что в свое время специалисты с мировыми именами отрицали и существование горилл.

В 1774 году лорд Монбоддо описывал горилл так: „Это чудесное и наводящее ужас творение природы ходит, как и человек, на двух ногах; ростом оно от пяти до семи футов… и обладает поразительной силой; оно покрыто длинной шерстью, черной как смоль, причем на голове шерсть еще длиннее; лицо больше, чем лицо шимпанзе, похоже на человеческое, но черное; и у него нет хвоста“.

Сорок лет спустя Боудитч писал, что в Африке водятся обезьяны „…ростом в среднем около пяти футов и с плечами шириной четыре фута; говорят, что у них непропорционально длинные лапы, одним ударом которых они убивают человека“. Однако первое научное сообщение о гориллах появилось лишь в 1847 году, когда африканский миссионер Томас Савидж и анатом из Бостона Джеффриз Уайман опубликовали статью, в которой был описан „второй африканский вид… неизвестный натуралистам“. Этот вид они предложили называть Troglodytes gorilla. В научном мире эта статья произвела эффект разорвавшейся бомбы. Десятки ученых из Лондона, Парижа и Бостона бросились на поиски скелетов горилл. К 1855 году ни у кого не оставалось сомнений, что в Африке действительно существует второй вид очень крупных человекообразных обезьян.

В тропических лесах новые виды крупных животных обнаруживали даже в двадцатом веке; достаточно упомянуть голубую свинью, открытую в 1944 году, и красногрудую куропатку, впервые обнаруженную в 1961 году. Вполне возможно, что где-то в дебрях джунглей скрывался и новый вид приматов, но прямых доказательств существования какундакари не было.

— Это след гориллы, — настаивал Мунро. — Точнее, нескольких горилл. Они ходили рядом с ограждением, изучали наш лагерь.

— Изучали наш лагерь? — недоуменно качая головой, повторил Эллиот.

— Вот именно, — подтвердил Мунро. — Вы только взгляните на эти проклятые следы.

Эллиот почувствовал, что его терпение иссякает. Он сказал что-то насчет сказок, которые белые охотники любят сочинять на привалах, на что Мунро ответил нелестными словами в адрес тех, кто все знает только из книг.

В этот момент высоко над их головами, в кронах деревьев, перепрыгивая с ветки на ветку, залопотали колобусы.

Тело Малави нашли неподалеку от ограждения лагеря. Носильщика убили, когда он пошел к ближнему ручью за водой. Складные ведра валялись на земле рядом с телом. У Малави был раздроблен череп, красное, распухшее лицо исказилось в страшной гримасе, рот раскрыт.

Более всего исследователей ужаснул самый способ убийства. Росс отвернулась, и ее вырвало. Носильщики засуетились, а Кахега попытался их успокоить. Мунро наклонился над телом.

— Обратите внимание на эти уплощения. Впечатление такое, будто его голову сдавили под прессом…

Мунро вспомнил каменные лопатки, которые днем раньше Эллиот нашел в руинах города, и бросил взгляд на Кахегу. Тот, стоя по стойке „смирно“, заявил:

— Босс, теперь мы уходим домой.

— Это невозможно, — сказал Мунро.

— Мы уходим домой. Босс, мы должны идти домой, один из наших братьев мертв, и мы должны устроить поминки для его жены и детей.

— Кахега…

— Босс, мы должны уйти сейчас же.

— Кахега, давай поговорим.

Мунро выпрямился, положил руку на плечо Кахеге и отвел его в сторону.

Несколько минут они тихо переговаривались.

— Это ужасно, — сказала Росс. Эллиоту показалось, что в ней наконец проснулись обычные человеческие чувства, и он уже было повернулся к ней со словами утешения, но Росс продолжила:

— Экспедиция летит ко всем чертям.

Нужно как-то спасать положение, иначе мы никогда не найдем алмазы.

— Вас только это и тревожит?

— Что касается носильщиков, они же застрахованы.

— Ради Бога! — воскликнул Эллиот.

— Очевидно, вы не в себе, потому что потеряли свою проклятую обезьяну, — сказала Росс. — А теперь держите себя в руках. За нами наблюдают.

Носильщики-кикуйю и в самом деле внимательно следили за Росс и Эллиотом, пытаясь хоть что-то понять по тону разговора и жестам. Впрочем, все они знали, что на самом деле их судьба решается в переговорах Мунро с Кахегой, которые стояли в стороне. Через несколько минут Кахега, вытирая глаза, вернулся к своим оставшимся в живых братьям. Он что-то им сказал, они в ответ закивали. Кахега снова повернулся к Мунро:

— Мы остаемся, босс.

— Хорошо, — сказал Мунро и тотчас же перешел на прежний приказной тон.

— Принеси те лопатки.

Когда каменные лопатки были принесены, Мунро приложил их с двух сторон к изуродованной голове Малави. Лопасти идеально соответствовали полукруглым вмятинам на голове.

Потом Мунро быстро спросил что-то у Кахеги на суахили, тот недолго переговорил со своими братьями, и те кивнули. Лишь после этого Мунро проделал ужасный эксперимент. Он взял в руки по лопатке, широко развел руки в стороны и ударил лопатками по уже изуродованной голове. Глухой звук удара был омерзителен, капли крови брызнули Мунро на рубашку, но удар не причинил голове мертвеца почти никаких новых повреждений.

— У человека не хватит силы нанести такой удар, — хладнокровно сделал вывод Мунро. — Не хотите попробовать сами?

Эллиот молча покачал головой.

— Судя по положению тела, в момент нанесения удара Малави стоял, сказал Мунро, глядя прямо в глаза Эллиоту. — Большое животное, ростом с человека. Большое, сильное животное. Горилла.

Эллиоту нечего было сказать.

Не приходится сомневаться, что в ходе развития событий в Зиндже Питер Эллиот ощущал персональную угрозу — не своей личной безопасности, а своей репутации ученого. Позднее он рассказывал: „Я просто не мог признать правоту Мунро. Я знал свою отрасль знаний и никак не мог примириться с мыслью о том, что в естественных условиях гориллы склонны к чрезвычайно агрессивному поведению. Да в любом случае все это выглядело нелепо. Чтобы гориллы изготавливали каменные лопатки — и лишь для того, чтобы ими сокрушать человеческие черепа? Это было просто бессмысленно“.

Тщательно изучив тело Малави, Эллиот отправился к ручью, чтобы отмыть руки от крови. Оставшись один и глядя на тихо журчавшую чистую воду, он невольно задумался, не слишком ли поспешны и категоричны его выводы. Во всяком случае, история науки о приматах знала немало примеров недооценки учеными объектов своих исследований.

Эллиот сам приложил немало усилий для того, чтобы опровергнуть одно из самых распространенных заблуждений — о жестокости и тупости горилл. В упоминавшемся выше первом серьезном описании горилл Савидж и Уайман писали: „По умственному развитию это животное заметно уступает шимпанзе; этого и можно было ожидать, если учесть, что и физиологически горилла в значительно большей степени отличается от человеческого существа“.

И позднее горилла казалась натуралистам „диким, мрачным, жестоким“ животным. Все же проведенные впоследствии многочисленные лабораторные и полевые эксперименты убедительно показали, что во многих отношениях горилла умнее шимпанзе.