Кахега и носильщики надули серебристые майларовые палатки и поставили их почти бок о бок. Росс руководила установкой цилиндрических приборов ночного видения на телескопических треногах. Приборы обшаривали джунгли вокруг лагеря.

Следующим шагом было сооружение ограждения по периметру лагеря.

Ограждение представляло собой легкую металлическую сетку, больше походившую на ткань, чем на изделие из проволоки. Сетку укрепили на стойках, охватив ею всю территорию лагеря, и подсоединили к трансформатору, на выходе которого напряжение составляло 10 киловольт.

Чтобы топливные элементы служили дольше, ток включался импульсами, четыре раза в секунду, отчего сетка постоянно издавала низкое гудение.

Вечером 20 июня путешественники поужинали рисом с регидратированным креветочным соусом по-креольски. Высушенные креветки с трудом поддаются повторной гидратации, и в готовом блюде изредка попадались кусочки, по вкусу и консистенции напоминавшие бумагу, но на это упущение технологии двадцатого века никто не жаловался. Путешественники лишь поглядывали в сторону темных джунглей.

Мунро определил места для часовых. Он объявил, что часовые будут стоять по четыре часа и что первую вахту будут нести он, Кахега и Эллиот.

С приборами ночного видения часовые походили на таинственных гигантских кузнечиков, тревожно всматривавшихся в джунгли. Многократно усиливая освещенность, приборы воспроизводили изображение, окрашивая его в таинственные зеленые тона. Эллиот решил, что эти очки слишком тяжелы, а электронное изображение недостаточно хорошо отражает реальную картину.

Через несколько минут он их стянул и застыл в изумлении: оказывается, в ночных джунглях царила непроглядная чернота. Эллиот поспешил снова водрузить прибор на место.

Ночь прошла спокойно, без инцидентов.

Вступление экспедиции СТИЗР в потерянный город Зиндж утром 21 июня ничем не напоминало полные романтизма и таинственности рассказы путешественников девятнадцатого века о великих археологических открытиях.

Исследователи двадцатого столетия потели и кряхтели под тяжестью современных приборов: оптических искателей, фиксирующих компасов, радиочастотных направляющих с радиопередатчиками, микроволновых ретрансляторов — все казалось совершенно необходимым для быстрой и надежной оценки археологического памятника.

Впрочем, Росс и ее товарищей интересовали только алмазы. Когда Шлиман начал раскопки Трои, его тоже интересовало лишь золото. Правда, Шлиман отдал изучению Трои три года. Росс собиралась найти алмазы за три дня.

Согласно результатам компьютерного моделирования, выполненного в Хьюстоне, чтобы ускорить решение этой задачи, прежде всего следовало начертить план города на уровне грунта. Определив на таком плане расположение типичных городских построек, сравнительно просто выявить и те места, где столетия назад находились рудники.

Росс надеялась получить пригодный для последующих этапов работы план города через шесть часов. Чтобы нанести былое расположение здания на план, нужно было всего лишь на секунду остановиться у каждого угла и нажать кнопку. Радиосигналы зарегистрируют два приемника, установленные в лагере на большом расстоянии один от другого, а компьютер нанесет точные координаты сигналов на двухмерную схему. К несчастью, развалины Зинджа занимали площадь больше трех квадратных километров, и при детальном обследовании люди неизбежно ушли бы далеко друг от друга, а, учитывая то, что случилось с предыдущей экспедицией и что развалины сплошь скрывала густая растительность, это было нежелательно.

Единственный альтернативный способ обследования заключался в бессистемном поиске. Сотрудники СТИЗР такой способ называли „наступи тигру на хвост“. (В ходу была такая шутка: если тебе нужно найти тигра, то это можно сделать разными способами, но самый надежный — ходить кругами до тех пор, пока не наступишь тигру на хвост.) Путешественники осторожно продвигались от одного разрушенного здания к другому, шарахаясь от быстрых змей и гигантских пауков, которые торопились скрыться в темных нишах.

Размерами пауки не уступали мужской ладони и, к удивлению Росс, издавали довольно громкие щелкающие звуки.

Участники экспедиции отметили отличное качество каменной кладки, хотя известняковые блоки во многих местах были изъедены кавернами и легко крошились. Куда ни кинь взгляд, повсюду виднелись дверные и оконные проемы в форме полумесяца. Очевидно, такая форма соответствовала каким-то культовым обычаям тех, кто столетия назад жил в этом городе.

Но помимо своеобразной формы окон и дверей почти ничего интересного обнаружить не удалось. Они осмотрели множество зданий. Как правило, все комнаты в них были прямоугольными и не слишком разнились по площади, на голых стенах не было и следа украшений. Столетия запустения не прошли даром, и если не считать самих зданий, исследователям не попадалось никаких предметов, сделанных руками человека. Впрочем, позже Эллиот случайно натолкнулся на пару каменных дискообразных лопаток. Все решили, что они предназначались для размалывания специй или зерна.

По мере обследования развалин их безликость все больше и больше смущала Росс. К тому же однообразие древних строений вызывало некоторые неудобства. Определить назначение того или иного сооружения было невозможно, поэтому исследователи стали давать им условные названия. Когда Карен Росс обнаружила в одном из зданий комнату с несколькими нишами кубической формы, она сказала, что не иначе здесь была почта, и все стали называть это здание „почтой“.

Потом им встретилось несколько маленьких комнат с углублениями, в которые можно было вставить деревянные брусья. По мнению Мунро, комнатки походили на тюремные камеры, только они получались уж слишком маленькие.

Росс предположила, что жители Зинджа могли быть низкорослыми вроде пигмеев, а может, камеры сделали специально такими неудобными, чтобы ужесточить наказание. Эллиот подал мысль, что здесь располагался зоопарк, а комнатки на самом деле были клетками для зверей, но тогда почему же клетки не отличались друг от друга размерами? Мунро же возразил: комнатки не могли быть зоопарком, потому что здесь нет места для зрителей, и продолжал настаивать, что это была тюрьма. Комнатки так и стали называть „тюрьмой“.

Рядом находился открытый двор, который назвали „гимнастическим залом“.

Очевидно, это место использовали для спортивных состязаний или тренировок.

Здесь были установлены четыре высоких каменных столба с крошащимися от времени каменными кольцами наверху; судя по всему, они предназначались для какой-то игры вроде баскетбола. В углу „гимнастического зала“ на высоте пяти футов был укреплен горизонтальный брус, похожий на детский турник.

Эллиот решил, что здесь располагалась игровая площадка для детей, но Росс повторила, что это лишнее подтверждение ее мнения, что жители Зинджа отличались очень маленьким ростом, а Мунро предположил, не был ли этот двор местом подготовки воинов.

По мере продолжения поисков исследователи все яснее понимали, что все эти гипотезы имеют значительно большее отношение к роду занятий их авторов, чем говорят о действительных целях строителей древнего Зинджа.

Город был настолько однообразен, настолько неинформативен, что стал для них чем-то вроде теста Роршаха. Росс же и ее товарищам о строителях Зинджа и об их жизненном укладе требовалась только самая объективная информация.

Почти для всех зданий была характерна одна и та же деталь, хотя при осмотре на нее обратили внимание далеко не сразу. Часто одна из стен с внутренней стороны была черно-зеленой от наросшей плесени. Мунро заметил, что обилие плесени не связано ни с направлением падавшего из окон света, ни с особенностями циркуляции воздуха, ни с каким угодно другим разумным фактором. Иногда плесень интенсивно росла на верхней части стены до определенного уровня, а потом исчезала, будто кто-то, проведя горизонтальную черту, соскоблил ее ниже этой черты ножом.