– Нет, моя дорогая Венера, – возражал король, – вы меня никогда не утомите и не заставите скучать. Я закрываю глаза и представляю, что иду по волшебному лесу, слушая пение экзотических птиц. Знаете что, синьор Локкателли? Я, пожалуй, построю новое здание оперы в Мюнхене. На это потребуется два года. Согласится ли моя Венера петь на его открытии?

– Она достигла необыкновенных успехов, – признал старый учитель. – Редко мне приходилось встречать ученицу с таким пониманием музыки. А через два года она будет готова петь в лучших домах Европы. Да, ваше величество. Начинайте строить свой оперный театр без промедления.

Шесть месяцев спустя после моего прибытия в Мюнхен мы с королем Людвигом гуляли в саду рядом с королевским дворцом. Только что закончилось представление «Фауста».

– Я видел, как на тебя заглядывался молодой капитан фон Бюлов, – сказал король. – Ты вскружила ему голову.

Я слегка приподняла бровь.

– Фон Бюлов? Капитан? О, да, я помню его. Он каждый день посылает мне цветы и записки.

– Очаровательно!

– Но у него ужасный почерк, и я не прочла ни одной из них, – призналась я. – Так что не представляю даже, что он там мог написать. Кроме того, я ненавижу цветы! Это плохая примета.

– Ты все еще очень молода, моя дорогая. Ах, если бы только Лист вернулся в Мюнхен.

– О чем ты говоришь, Людвиг? Надеюсь, ты не пытаешься свести меня с ним? Я не желаю становиться одной из тысячи жертв обаяния Ференца. Зачем давать пищу для разговоров всем этим напудренным придворным мартышкам? – Я помолчала. – Неужели ты всерьез предлагаешь мне завести любовника? – Король выглядел обескураженным. – Разве мне не достаточно моей музыки и учебы? Меня не интересуют мужчины, их внимание или их домогательства.

– Как жаль, – пробормотал король. – Ты знаешь, что тебя во дворце называют «Снежной королевой»?

– Правда? Очередные лживые слухи, распускаемые нашим другом Вольфгангом.

– Похоже на то. Но, как всегда, репутация холодной женщины не сдерживает, а, наоборот, только раззадоривает мужчин. Если у тебя будет хотя бы один постоянный любовник, это положит конец сплетням: тебя оставят в покое.

– Ваша логика слишком запутанна.

– Ты не должна позволять, чтобы отрицательный опыт с одним человеком заставил тебя возненавидеть всех мужчин, – настаивал король. – Сейчас ты думаешь, что любовь – это иллюзия, что мужчинам нельзя доверять. Ты собираешься посвятить себя Искусству, Красоте и Музыке. Все это согревает жизнь таких стариков, как я. Но ты молода и полна сил. Нельзя вечно отгораживаться от людей ледяной стеной. Годы летят очень быстро, и в один прекрасный день ты обнаружишь, что тебе одиноко. У тебя, разумеется, останутся толпы поклонников, но ни одного любимого.

Я остановилась и взяла его руки в свои.

– Из всех мужчин, которых я встречала со времени моего приезда в Мюнхен, – сказала я нежно, – только один заслужил мое уважение и привязанность. Я не могу отдаться никому другому. – Я легонько поцеловала Людвига. – Я не создание из мрамора, не фигура на картине. Я женщина, и мне нужны знаки внимания иного рода, не только подарки и стихи. Я благодарна за все, что ты дал мне – пожалуйста, пойми меня правильно! – но мне очень тяжело быть идолом, мне невыносимо наблюдать, как тот, кого я люблю, лишь издалека преклоняется передо мной. Женщине нужна близость, нужна теплота.

Даже в полутьме я видела, как залилось краской его лицо.

– О, моя дорогая Венера… Не то чтобы я… чтобы ты мне не нравилась, но ты… просишь невозможного!

– Я прошу не больше, чем простых прикосновений и близости – таких же невинных, как между детьми. Взаимные объятия в темноте. Такие приятные ощущения! Только и всего, ничего больше. Ты придешь ко мне сегодня вечером? Скажем, через два часа? Я буду так счастлива. Пожалуйста. – Бедный мой собеседник замер от страха. Сейчас-то я понимала, почему он восхищался красотой на расстоянии и вознес меня высоко: когда я приблизилась к нему, сойдя с пьедестала, он был готов бежать без оглядки. – Мы выпьем немного шампанского, – сказала я успокаивающе, – а потом я буду петь для тебя цыганские песни. А ты прочтешь мне свои стихи. Пожалуйста, скажи, что ты придешь.

– Разумеется, моя дорогая. Через два часа, хорошо? Я поцеловала кончики своих пальцев, легонько коснулась ими его щеки и ушла. Мне надо было успеть еще так много.

– Быстрее, Анна, – воскликнула я, вбегая в свою комнату. – Сегодня ночью я должна творить чудеса, и мне нужно для этого кое-что. Спустись в кухню и принеси оливкового масла и лярда, потом поможешь мне переодеться. Надо скорее найти доктора Теллера.

Одевшись в скромное платье, я быстро прошла в комнаты королевского врача. Мне пришлось поднять его из кровати, и он выглядел очень разочарованным, когда увидел, кто его ждет.

– Расскажите мне, что не в порядке с королем? – напрямик спросила я. – Только побыстрее, у меня мало времени. Я хочу помочь ему.

– Послушайте, юная особа, – сказал доктор слегка обиженно, – я не должен…

– Он ваш пациент? Не волнуйтесь, вы не прогадаете, вам только спасибо скажут. Еще раз спрашиваю, что с ним такое?

Доктор нахмурился. Я повторила, что если он поможет мне и я преуспею, то его щедро вознаградят. Обещанная награда и перевесила чашу весов в мою пользу. Он прокашлялся и сказал:

– Король – импотент.

– Что это значит?

– Что он не может нормально… эээ… функционировать.

– Почему? – допытывалась я. – Он был ранен? Какой-нибудь несчастный случай?

– О нет, ничего подобного! Он испытывает… затруднения не на физическом уровне, а на эмоциональном. Все очень просто: он восхищается женщинами, но боится их до смерти.

– Да, я сама стала этому свидетелем. Ну что ж, если там нет никакой физической причины, его можно излечить. Что вы ему прописали?

– Он сидит на специальной диете. Умеренное количество алкоголя и много мяса.

– Диета! – фыркнула я. – Какая глупость.

Я вернулась в свою комнату и смешала немного специальной «цыганской» мази. Затем я одела кружевное, кофейного цвета, белье, поставила шампанское в лед и отослала Анну спать. Король прибыл полчаса спустя, в половине второго утра. Он ушел в восемь, и я проводила его прощальным поцелуем. В его кармане была маленькая склянка с мазью, и я наказала ему смазывать ею «больное» место дважды в день или даже чаще. Мы не делали ничего, только лежали, обнявшись, словно два невинных младенца. Я не беспокоилась и не торопила события. Лечение только начиналось, и оно должно было занять несколько недель. Как только Людвиг перестанет меня бояться, он излечится от своего недуга.

На лечение мне потребовалось три недели. Все закончилось бы раньше, если бы не приезд его жены. Большую часть времени они жили порознь: король в Мюнхене, а королева в одном из многочисленных загородных имений. Когда я встретила ее, то мгновенно поняла, почему мой друг так боится женщин. Это была сущий дракон в юбке. Она не терпела его увлечения искусством, называя это глупой эксцентричностью, и постоянно пилила и воспитывала Людвига. Он, в свою очередь, вел себя в ее присутствии, как побитая собака. Меня она не считала своей соперницей, так как полагала, что прекрасно разбирается в людях.

– Ну знаешь, Людвиг, – сказала она, увидев меня, – новое всегда кажется лучше старого. А эта выглядит настоящей великаншей.

Как я уже сказала, ее посещение имело неприятные последствия: король целых три дня не мог выносить моих прикосновений. Я попыталась поговорить с ним о его жене, но в ответ услышала только какое-то невнятное бормотание, которое, возможно, даже неправильно поняла. «Она часто бьет меня». Бедный Людвиг.

Однако мало-помалу лечение стало приносить плоды. Он избавился от страха передо мной, и я завоевала его любовь и доверие. Людвиг был так благодарен, бедняга.

– Ты сделала мне бесценный подарок! – говорил он вновь и вновь.

Я искренне радовалась за него. Людвиг был очень добр ко мне, и мне хотелось отплатить ему чем-нибудь. Как любовник он, разумеется, не мог сравниться с Сетом, но недостаток опыта он восполнял старанием.