– Ты мне омерзителен, – тихо сказала я. – Животные и те лучше.

Он слегка стукнул меня по руке. Я мгновенно отпрыгнула на целый фут и настороженно уставилась на него. Сет рассмеялся.

– Ты вся комок нервов, Рони. И твои маленькие поездки за город, похоже, не идут тебе на пользу. Ты могла бы с таким же успехом оставаться здесь и зарабатывать деньги. Куда ты так усердно ездишь?

– Это мое дело. А что касается усердия, то чтобы этих девиц здесь больше не было. Ты сказал, что не позволишь им заниматься здесь своей профессией.

– Это было бесплатно, – с невинным видом сказал он. – Я никогда в жизни не платил женщинам и, уж конечно, не собираюсь делать это сейчас. Я сам распоряжаюсь своим свободным временем, и Иветта тоже.

– Иди к дьяволу со своей Иветтой! – не сдержалась я.

– Если ты действительно не хочешь, чтобы она находилась здесь, – сказал он, – я знаю, что можно было бы сделать. Займи ее место в моей постели.

Я вспыхнула и разозлилась, чувствуя, как сразу закололо у меня в груди.

– Ты был бы рад, да? – презрительно фыркнула я. – Тебе хочется все начать сначала, сделать меня своей любовницей и своей рабыней. Но один твой вид теперь вызывает у меня тошноту. Если ты еще раз попробуешь прикоснуться ко мне, я перережу тебе глотку. Клянусь!

Он попробовал свои старые штучки: легкий поцелуй, нежную ласку, проникновенный шепот, – но на этот раз я осталась непоколебима. Неужели я избавилась от этого наваждения? Освободилась наконец от Сета?

Нервы мои были натянуты, как струна. Жизнь в «Золотой цыганке» не доставляла мне удовольствия, а, кроме того, на моих плечах камнем лежал груз нашей с Габриэль тайны. Я не могла рассказать Сету о ней и не могла рассказать Габи о Сете, потому что знала: это сильно взволнует ее. Да, как брат, он имел право все знать. Каким бы он ни был и что бы он мне ни сделал, она была его сестра и он любил ее. Я все понимала, но продолжала молчать из-за обещания, данного Габриэль, и своей злости на Сета.

Каждый раз, когда я отправлялась в Сан-Матео, я выходила из дома очень рано, еще до рассвета. Обычно по утрам я спала долго, часов до одиннадцати, потому что игорные залы закрывались только в три часа ночи. Но в эти дни я предпочитала выехать пораньше, чтобы больше времени провести с Габриэль и Адамом, погулять в горах и забыть о своих неприятностях.

На следующий день после нашей стычки с Сетом я выехала из «Золотой цыганки» в семь часов, когда солнце только начало вставать над спящим городом. Я ничего не заметила, но, оказалось, что за мной следили.

Мы с Габриэль сидели вдвоем в комнате, когда из другой части дома донеслись крики. Я побежала узнать, в чем дело, и увидела Марию, стоявшую в дверях и пытавшуюся преградить путь Сету. Пока ей это удавалось.

– Все в порядке, Мария, – успокоила я кормилицу. – Я разберусь сама.

– Он ворвался! Я не могла остановить его! – заплакала Мария.

– Ты не виновата, Мария. Ему иногда очень трудно противостоять, и вдобавок он грубиян.

Мария направилась на кухню, бросив через плечо на Сета полный ненависти взгляд.

– Ну, чего тебе надо? – спросила я, когда мы остались одни. – Что-нибудь стряслось в «Золотой цыганке»?

– Ничего не стряслось, – усмехнулся он и, опершись на трость, оглядел строгое убранство комнаты, пустые стены и высокий потолок. – Красиво, – сказал он. – В самом деле очень красиво. А я думал, куда это ты ездишь из Сан-Франциско?

– Вот ты и обнаружил мое маленькое убежище, – сказала я. – Мой ужасный секрет. Ты будешь обвинять меня в том, что я уезжаю от тебя и от твоих шлюх? Теперь, когда ты узнал, куда я езжу, можешь вернуться в город. До Сан-Франциско далеко. Я не хочу тебя задерживать. Он бросил шляпу на стул.

– Я не вернусь, пока не увижу весь наш дом целиком. Почему бы тебе не показать мне остальные комнаты?

– Что значит «наш дом»? Это мой дом!

– Ты выиграла его в «фараона» в «Золотой цыганке», правильно? В куче бумажек на столе я нашел один интересный документ. Если помнишь, в твоем договоре с Профессором значилось, что вы поровну делите прибыль и убытки. Вот как сейчас. Так что, дорогая, половина этого дома моя.

– Неужели ты так жаден и бессердечен, что не позволишь мне иметь собственный островок мира и покоя? – вскричала я.

– Чтобы превратить кусок пустыни в такое очаровательное место, мало одной женщины, – заметил Сет. – Где он?

– Кто?

– Твой любовник, конечно. Тот, ради кого ты таскаешься сюда. Ты не можешь обвинять меня в излишнем любопытстве. Я не дурак, Рони. Здесь кто-то есть. Должен быть. Ты больше не интересуешься мной. Интересно, где он прячется?

Сет обошел гостиную, столовую и через кухню вышел во внутренний двор. Я преградила ему путь и, задыхаясь, сказала:

– Послушай, Сет, если ты хочешь, я вернусь с тобой в город. Я стану бывать здесь не чаще трех дней в месяц. Ты сердишься из-за того, что я пренебрегаю делами заведения, да?

– Нет, – ответил Сет, присаживаясь на низкий бордюр фонтана. Его рука покоилась на набалдашнике трости. – Дела идут даже лучше, чем обычно. Мы получили такую прибыль, что по возвращении тебя ждет немного денег. Почему ты пытаешься выгнать меня отсюда, Рони? Скажи мне, кто он? Или ты стыдишься его?

В этот момент из другой части дома донесся плач Адама. Сет пристально посмотрел мне в глаза.

– А, ребенок. Наш? Ну давай, выкладывай. Я на тебя не обижусь.

Я не могла вымолвить ни слова. Я даже не могла пошевелиться. Сет поднялся и направился в дом. Я бросилась за ним, чтобы задержать его.

– Это не мой ребенок, – поспешно сказала я. – Это… ребенок Марии! Она пыталась остановить тебя в дверях, помнишь? Маленькая и толстая. О, почему ты не уходишь, Сет? Ребенок есть ребенок. Они все одинаковые. Пожалуйста, уйди с миром!

Сет распахнул дверь в мою спальню. Он понял, что она моя, по костюму для верховой езды, лежавшему на кровати, и вышел из комнаты, даже не заглянув под кровать в поисках спрятавшегося любовника. Затем направился к соседней комнате. Она была пуста. В следующей комнате жила Габриэль. Я должна была остановить его.

Схватив Сета за руку, я чуть не заплакала от отчаяния.

– Пожалуйста, Сет, – умоляла я, – не ищи больше. Для тебя здесь нет ничего интересного, клянусь. Уходи, пожалуйста. Если у тебя когда-нибудь были ко мне хоть какие-то чувства, сделай то, о чем я тебя прошу. Не…

Он схватил меня за плечи, легко отодвинул в сторону и распахнул дверь в комнату Габриэль.

– Кто это? – услышала я его голос. Он подошел к кровати.

– Прости, дорогая, – устало сказала я, прислонившись к дверному косяку. – Я не говорила ему, честно. Он тайно выследил меня. Я не смогла выпроводить его из дома.

– Ты, Габи, – произнес Сет, слова застревали у него в горле. Он опустился на край кровати и взял ее за руку. – О Габи. Боже мой.

Он опустил голову, а Габи, шепча его имя, гладила Сета по волосам. Ее рука, словно белая птица, порхала по темным кудрям брата. В следующее мгновение Сет вскинул голову, глаза его сверкнули.

– Ты знала, – гневно сказал он мне. – Ты все это время знала и ничего мне не говорила.

– О нет, Сет, – сказала Габриэль. – Рони ни в чем не виновата. Я заставила ее пообещать, что она никому из вас ничего не скажет. Я заставила ее поклясться на Библии. Не сердись на нее. Она так добра ко мне, так добра. Я люблю ее, как сестру. Пожалуйста, не сердись на нее, – снова повторила она.

Я больше не могла этого слышать. Я вышла из комнаты, оставив их одних. Сев на край фонтана, я крикнула Марию и велела ей принести Адама матери.

– Этот человек ушел? – спросила Мария.

– Нет, он все еще здесь. Он дядя ребенка. И пусть уж сразу узнает самое худшее.

Мария отнесла пищавшего Адама в комнату Габриэль и закрыла дверь. Я смотрела на трех толстых золотых рыбок в пруду. Счастливые создания, их ничто в мире не беспокоит. Потом я услышала приближавшиеся шаги Сета, но даже не подняла головы.

– Ты не имела права скрывать это от меня, – сказал он.