Серебристая громада «Боинга» быстро набирала высоту. От перепада давления и шума двигателей закладывало в ушах. Взлетная полоса, ангары, застывшие на земле самолеты, хрупкое здание аэровокзала – все это стремительно уменьшалось в размерах, растворяясь в дымке. Вскоре лайнер, пройдя полосу редкой облачности, словно завис над спокойной гладью Эгейского моря.

Далеко внизу, под мощными серебристыми крыльями, чернели продолговатые силуэты сухогрузов, сторожевых кораблей и рыболовецких сейнеров – они казались застывшими, и лишь едва заметные пенные борозды на воде определяли направление их движения.

Солнце висело в зените, отражаясь от безбрежной водной глади миллионами радужных брызг. Оно слепило глаза, и Солоник, сидевший у иллюминатора, чуть опустил солнцезащитный козырек.

– В какие сроки я должен его исполнить? – попробовал уточнить он, обернувшись к сидевшему рядом Куратору.

– На подготовку три недели. Думаю, достаточно. Вы давно не были в Москве, вам следует немного пообвыкнуть...

Этот заказ был исключительной значимости. Македонский понял это еще и потому, что серенький вылетал в Москву вместе с ним. Несомненно для того, чтобы осуществлять оперативное руководство. Что и говорить, Сибиряк представлял достаточно серьезную фигуру в раскладе криминальной колоды теперешней России. Может быть, столь же серьезную, как в свое время Отари Квантришвили, несмотря на принципиальную разницу в статусе.

Саша опустил козырек до упора, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Невольное воспоминание о заказанном ему Квантришвили вызвало в памяти цепочку других воспоминаний.

Тогда, почти два года назад, весной 1994 года, ему заказали убийство Отарика. Серенький, осуществлявший оперативное руководство акцией, вел себя на редкость странно: он давал полную информацию, прикидывал возможные способы исполнения, даже возил киллера на правительственные дачи в Успенское, показывая, где живут очередные объекты – кроме Квантришвили Македонскому предстояло «исполнить» также и его друга, певца и бизнесмена, хозяина фирмы «Московит» Иосифа Давыдовича Кобзона.

И вдруг Куратор почему-то дал отбой – отдыхай, пока от тебя ничего не требуется. Саша облегченно вздохнул, но тут же разгадал причину непонятного поведения Куратора: у «конторы» наверняка он не единственный исполнитель, есть и кто-то еще.

Тогда Квантришвили «исполнил» Андрей Шаповалов, его товарищ по специальному Центру подготовки в Казахстане. Убийство имело громкий резонанс, а его исполнитель, с лихвой отработав вложенные в него деньги, сделался ненужным, и его ликвидировали хозяева.

А что, если и теперь...

– Александр Сергеевич, не волнуйтесь, все в порядке. – Голос Куратора прозвучал столь неожиданно, что Солоник невольно вздрогнул.

Лицо серенького было абсолютно непроницаемым, и лишь глубоко посаженные глаза блестели недобро и холодно.

– Ни о чем не думайте, ни о чем не беспокойтесь, – казалось, пределам проницательности Куратора нет границ. – У нас в Москве будет время – много времени. Успеете осмотреться, изучить ситуацию. Может быть, что-то к тому времени и изменится...

Ничего не ответив, Солоник отвернулся к иллюминатору. Он понял одно: человек, который ликвидирует Сибиряка, долго не проживет. Смерть «запасного» Шаповалова – тому подтверждение...

Как все-таки странно устроен человек!

Россия, Москва, аэропорт «Шереметьево-2» – международные воздушные ворота столицы с огромной, невидимой невооруженному взгляду инфраструктурой внутренней безопасности. Наверняка и у местных ментов, и у фээсбэшников, и у пограничников есть соответствующие ориентировки на «опасного рецидивиста А. С. Солоника», объявленного в международный розыск. Тем не менее приятно ступить на родную землю. И пусть тут, в России, у беглеца было куда больше огорчений, чем радости, – теперь об этом не хочется вспоминать...

Так уж, наверное, устроен всякий человек. Все скверное, что когда-то произошло с ним, быстро забывается, стирается, как надписи мелом на классной доске в школе. А хорошее, отпечатавшись в сознании, остается навсегда, навечно...

Саша, задрав голову, стоял неподалеку от стоянки такси. Пальто расстегнуто, длинный шелковый шарф развевался на ветру. Улыбаясь каким-то своим мыслям, он смотрел, как над зданием аэровокзала проплывают редкие облака.

Куратор легонько подтолкнул его под локоть.

– Поехали.

К стоянке подкатила серая «Волга». Усевшись на заднее сиденье, Солоник, едва машина тронулась, не отрываясь смотрел в окно, словно боясь пропустить что-то важное.

– Соскучились? – с едва уловимой иронией спросил серенький.

Вопрос этот показался Саше неприятным, и он не стал отвечать.

– А тут о вас помнят... И ждут, – все тем же тоном продолжил его спутник. – Ладно, сейчас отвезем вас на конспиративную квартиру. Три дня – на отдых и адаптацию, а затем займемся делом...

Начало лета 1996 года выдалось в российской столице дождливым. После изнуряющей афинской жары Солоник с удовольствием вдыхал влажный воздух, пахнущий прелой землей и бензином, наслаждался прохладой и спокойствием тихих улочек в центре Москвы, воскрешал в памяти события минувших дней.

Вот тут, в районе Покровских ворот, небольшое уютное кафе, где он иногда проводил вечера с Аленой. Чуть подальше – ночной супермаркет, где на него наехали шадринские, которых он не только поставил на понятия, но и сумел подписать под себя. А за углом салон «Версаче», где когда-то, совсем в другой жизни, он любил одеваться. Ну а если проехать несколько километров, будет ночной клуб «Арлекино», где он совершил первое громкое исполнение...

С самого приезда Куратор не отставал от него ни на шаг. Вот и сегодня, расположившись на скамейке в тенистом скверике, он то и дело бросал на своего подопечного быстрые, пронзительные взгляды, словно стараясь прочесть его мысли.

А Саше хотелось одного – без какой-либо определенной цели сидеть здесь, в центре города, рассматривать прохожих, вспоминать былое...

Листва на деревьях в скверике казалась свежей, будто бы вымытой. В лужах, оставшихся после ночного дождика, отражалось высокое голубое небо. Все вокруг выглядело нарядным, праздничным, даже серые типовой застройки дома.

В такие минуты кажется, что вовсе нет в мире ни зла, ни зависти, ни обмана...

– Сейчас вы увидите объект в движении. – Голос серенького прозвучал столь неожиданно, что Солоник непроизвольно вздрогнул. – Видите, там, на углу, темно-зеленый «Опель-Фронтера»?

– Ну, вижу...

Ухоженная иномарка была щегольски обвешана хромированными противотуманными фарами.

– Минут через десять к нему подкатит еще один джип – «Гранд-Чероки». Это уже его автомобиль. Сибиряк выйдет из машины и скорей всего пересядет в «Опель». Следите внимательно, не отвлекайтесь.

Спустя минут десять к «Фронтере» действительно подкатила машина Липчанского. Правая задняя дверца открылась, и из «Чероки» вышел тот, кого Солонику предстояло ликвидировать.

Сибиряк словно сошел с собственной фотографии. В каждом своем движении он демонстрировал уверенность и одновременно вальяжность, своего рода светскость, что ли.

Киллер профессионально оценивал ситуацию. Охрана, по всей вероятности, оставалась в «Чероки». Что касается самого вора, то он вел себя на редкость свободно, а с точки зрения безопасности – неосмотрительно.

– На мой взгляд, его лучше всего ликвидировать где-нибудь на улице, – тихо произнес серенький, не глядя на подопечного.

– Автомат?

– Пистолет-пулемет. С глушителем. Автомат – слишком громоздко.

Тем временем Сибиряк, открыв дверку «Фронтеры», сел в машину. Темно-зеленый джип медленно тронулся, а «Чероки» с охраной покатил следом.

Саша продолжал следить за машинами, но в этот самый момент Куратор, быстро взглянув куда-то в сторону, бросил:

– Там ваш друг, шадринский, вы наверняка должны его помнить. Остановился, смотрит... идет к нам. По-моему, он вас узнал. Нас не должны видеть вместе, я сейчас отойду вон туда, к киоску, а вы поговорите с ним немножко. На всякий случай возьмите номер его телефона. Скажите, что не против дальнейших контактов, пообещайте дать о себе знать. Если все-таки спросит, кто я, скажите, старый приятель из Кургана.