* * * Вижу я, Лебедь тешится моя. Пушкин Ты напрасно мне под ноги мечешь И величье, и славу, и власть. Знаешь сам, что не этим излечишь Песнопения светлую страсть. Разве этим развеешь обиду? Или золотом лечат тоску? Может быть, я и сдамся для виду. Не притронусь я дулом к виску. Смерть стоит всё равно у порога, Ты гони ее или зови. А за нею темнеет дорога, По которой ползла я в крови. А за нею десятилетья Скуки, страха и той пустоты, О которой могла бы пропеть я, Да боюсь, что расплачешься ты. Что ж, прощай. Я живу не в пустыне. Ночь со мной и всегдашняя Русь. Так спаси же меня от гордыни. В остальном я сама разберусь. 9 апреля 1957, Москва, Ордынка * * * О. Мандельштаму Я над ними склонюсь, как над чашей, В них заветных заметок не счесть — Окровавленной юности нашей Это черная нежная весть. Тем же воздухом, так же над бездной Я дышала когда-то в ночи, В той ночи и пустой и железной, Где напрасно зови и кричи. О, как пряно дыханье гвоздики, Мне когда-то приснившейся там, — Это кружатся Эвридики, Бык Европу везет по волнам. Это наши проносятся тени Над Невой, над Невой, над Невой, Это плещет Нева о ступени, Это пропуск в бессмертие твой. Это ключики от квартиры, О которой теперь ни гугу… Это голос таинственной лиры, На загробном гостящей лугу. 5-10 мая 1957, Москва; 5 июля 1957, Комарово Смерть Баха. (28 июля 1965, Комарово) Фантазия и фуга. Слушаю. Боже мой… Сама Чакона! Играет Игорь Безродный …но за ней не войдет человек… Прелюдия и фуга (играет Л. Ройзман). Вот он, колокольный звон из 17 века. Как все близко! – (и страшно…) Еще три дня июля, а потом траурный гость – август («столько праздников и смертей»), как траурный марш, который длится 30 дней. Все ушли под этот марш: Гумилев, Пунин, Томашевский, мой отец, Цветаева… Назначал себя и Пастернак, но этого любимца богов увел с собою, уходя, неповторимый май 60 года, когда под больничным окном цвела сумасшедшая липа. И с тех пор [прошло] минуло уже пять лет. Куда оно девается, ушедшее время? Где его обитель… 1 августа И все-таки он явился. Сегодня – Илья. Вчера всю ночь катался на своей колеснице по небу. 51 год тому назад началась та война – как помню тот день (в Слепневе) – утром еще спокойные стихи про другое («От счастья я не исцеляю»), а вечером вся жизнь – вдребезги. Это один из главных дней. Теперь пойдут августовские «юбилеи». Завтра день ареста Гумилева (3 августа). Сорок четыре года тому назад. Я узнала об его аресте на Смол<енском> кладбище – похороны Блока. Анна Ахматова, Из «Записных книжек» АВГУСТ Он и праведный и лукавый, И всех месяцев он страшней: В каждом Августе, Боже правый, Столько праздников и смертей. Разрешенье вина и елея… Спас, Успение… Звездный свод!… Вниз уводит, как та аллея, Где остаток зари алеет, В беспредельный туман и лед Вверх, как лестница, он ведет. Притворялся лесом волшебным, Но своих он лишился чар. Был надежды «напитком целебным» В тишине заполярных нар … А теперь! Ты, новое горе, Душишь грудь мою, как удав… И грохочет Черное Море, Изголовье мое разыскав. 27 августа 1957, Комарово ЭПИГРАММА Могла ли Биче, словно Дант, творить, Или Лаура жар любви восславить? Я научила женщин говорить… Но, Боже, как их замолчать заставить! 1958 МУЗЫКА Д. Д. Шостаковичу В ней что-то чудотворное горит, И на глазах ее края гранятся. Она одна со мною говорит, Когда другие подойти боятся. Когда последний друг отвел глаза, Она была со мной в моей могиле И пела словно первая гроза Иль будто все цветы заговорили. 1958 * * * Все, – кого и не звали, – в Италии, Шлют домашним сердечный привет, Я осталась в моем зазеркалии, Где ни света, ни воздуха нет, Где за красными занавесками Все навек повернулось вверх дном… Так не буду я с леонардесками Переглядываться тайком, И дышать тишиною запретною Никогда мной не виданных мест, И мешаться с толпою несметною Крутолобых Христовых Невест. 26 сентября 1957 – 16 апреля 1963 (окончено) * * * Этой ивы листы в девятнадцатом веке увяли, Чтобы в строчке стиха серебриться свежее стократ. Одичалые розы пурпурным шиповником стали, А лицейские гимны все так же заздравно звучат. Полстолетья прошло… Щедро взыскана дивной судьбою, Я в беспамятстве дней забывала теченье годов, — И туда не вернусь! Но возьму и за Лету с собою Очертанья живые моих царскосельских садов. 4 октября 1957, Москва * * * Немудрено, что похоронным звоном Звучит порой мой непокорный стих. Пустынно здесь! Уже за Флегетоном Три четверти читателей моих. А вы, друзья! Осталось вас немного, Последние, Вы мне еще милей… Какой короткой сделалась дорога, Которая казалась всех длинней. 3 марта 1958, Болшево [49], Koмн. № 7 |
