— Дыши глубже, плечи расслабь, а то устанешь раньше, чем бой начнется! — легонько подтолкнул его локтем Асмунд.

Словен попытался последовать совету. Стоять стало легче, но волнение от этого не улеглось.

— Эх, разгуляйся моя рученька… — почти весело проговорил Олаф.

Впереди щиты с треском и звоном ударились о щиты.

— Так и есть! — воскликнул Хродгейр, улыбаясь.

— Что? Что там? — Вратко снова привстал на цыпочки, но за шлемами викингов не увидел ничего.

Зато услышал. Крики, звон клинков, стоны раненых.

— Они на тех наших ударили, что у ручья стояли! — пояснил Хродгейр.

— Какого такого ручья?

— Вот дотошный! — хохотнул Олаф. — Не все ль тебе равно?

А Черный Скальд терпеливо пояснил:

— Левее — болото. Оно прямо за ручьем начинается. А у ручья наши стоят. Моркар думал нас тут зажать — между рекой и болотом. Да просчитался. Сам себе ловушку заготовил.

— Там исландцы стоят и оркнейцы, — добавил Гуннар. — Магнус из Годорда, а с ним Паль и Эрленд Торфинссоны.

— Их же перебьют! — возмутился Вратко.

— Так бывает на войне, — пожал плечами кормщик. — Кто-то грудью идет на копья в острие клина. Кто-то сдерживает врага до последнего человека, пока основные силы отходят. Кто-то притворяется испуганным и побежденным, чтобы заманить врага в засаду. Сегодня одни, а завтра — другие.

— Оркнейцы насмерть стоят! — воскликнул внимательно наблюдающий за ходом сражения Олаф. — А исландцы даже потеснили саксов. Только мало их, слишком мало…

Вратко вздрагивал как застоявшийся жеребчик, запряженный в сани по первой пороше. Шум боя подействовал на него странным образом. Волнение улеглось, уступив место азарту. Теперь он изо всех сил сопереживал сражающимся викингам и недоумевал: почему медлит остальная часть войска? Надо бы обрушиться на саксов. На глазок их меньше. Значит, победа не будет представлять особой трудности.

Он, недолго думая, поделился мыслями с Гуннаром и Хродгейром.

— Конечно, — кивнул предводитель дружины «Слейпнира», — победа важна. Но Харальду нужно не только победить, а еще и разгромить саксонских ярлов наголову. Чтобы и думать забыли о сопротивлении. Чтобы Йорвик, увидев поражение своих защитников, устрашился настолько, что открыл ворота нашему войску. А для этого, как мне кажется, все саксы должны в бою увязнуть.

— Точно! — закричал Олаф. — Сейчас увязнут. Они оркнейцев уже в ручей сбросили. Те отчаянно бьются, но сила солому ломит. Не выстоять им, не выстоять…

— Да и исландцы тоже отступают, — вытягивая шею, проговорил Асмунд. — Они каждый вершок кровью оплачивают. Только саксов слишком много. Давят они их, давят…

Неожиданно дружины викингов, стоявшие правее и левее, заволновались, зашевелились.

— Готовьтесь! — Грузный и на первый взгляд неповоротливый хевдинг Торир из Лесной Долины, что в Хёрдаланде, проталкивался вдоль линий викингов. На плече у вождя покоилась огромная секира — куда там топору Лосси-датчанина! Седая борода топорщилась от воодушевления. — Подтянулись, приготовились! Сейчас наш черед будет!

— Все! — крякнул Олаф. — Скинули в трясину! Теперь конец исландцам, если мы не поможем…

— Мы поможем! — будто услыхал его слова хевдинг Торир. — Пошли помалу. Щиты сомкнуть! Ряды держать! Вперед не выскакивать! — Он погрозил кулаком Олафу, видно хорошо зная норов викинга.

И тут строй норвежцев — четыре или пять тысяч человек — разом шагнул вперед. Нашлись, конечно, замешкавшиеся, и Вратко оказался в их числе. Сильный толчок в спину от идущего позади бородача вернул его на место.

— Держись, Подарок Ньёрда! — подмигнул Гуннар. — Держись и мани удачу. Для всех нас мани. Ты можешь!

Вратко кивнул, чувствуя, как запрыгала челюсть, как зубы зацокали о зубы. Чтобы отвлечься, он подхватил громкий крик Олафа:

— Харальд! Харальд!

Урманы отчаянно шумели, видимо имея целью устрашить противника, сломить его боевой дух до начала сшибки. Кто орал во все горло, кто стучал рукоятью или клинком меча по щиту. В десятке шагов от них молодой викинг — чуть-чуть старше Вратко, а может, и ровесник — пронзительно свистел, зажав топор под мышкой и засунув в рот сразу четыре пальца.

Войско сперва ускорило шаг, а потом перешло на бег. Неторопливый и размеренный. Опытный дружинник может так бежать от рассвета до заката. Да еще тащить на горбу оружие и мешок с припасами. Вратко себя к опытным не причислял, а потому вскоре почувствовал, что задыхается.

«Мы сюда бегать пришли или сражаться?» — зло подумал он… и тут передняя линия столкнулась с разгоряченными сечей саксами.

Вратко на миг оглох от грохота, а потом в уши ворвался слитный гул, в котором смешались все звуки боя. Кто кричал от боли? Кто от ярости и предвкушения победы? На этот вопрос словен отвечать не взялся бы. Он различал голоса только тех викингов, которые находились не далее двух шагов от него.

— Поднажми! — рычал Гуннар. Перехватив копье за середину, он подпер им спины сразу четверых хирдманов, стоявших впереди него, и кряхтел, рыл подошвами сырую землю.

— Ну-ка, дружно! — не отставал от него Хродгейр, нажимая всем телом на переднюю линию.

Словен не мог взять в толк — в чем дело, что они творят? Но изо всех сил помогал норвежцам. Только после боя, когда улеглась дрожь и успокоилось дыхание, он сообразил: саксы и урманы толкались щитами. Стенка на стенку. Кто кого пересилит…

Победили воины Харальда.

Их было больше. Они успели хорошо разогнаться. Отталкивались они от твердой земли, тогда как противник увязал в трясине, куда попал, увлекшись преследованием исландцев и оркнейцев.

Саксы сопротивлялись упорно. Следовало отдать им должное — отчаянные бойцы, ни в чем не уступающие северянам. Но урманы словно с цепи сорвались. Слишком долго они готовились к войне, слишком долго ждали настоящей сечи. И вел их великий конунг, которому не нашлось бы равных среди правителей от крайнего севера до крайнего юга. Хоть поговаривали, что и Вильгельм Нормандский — славный воин, первейший среди рыцарей Нормандии, и Гарольд Годвинссон — достойный уважения муж, и Болеслав Польский не зря Смелым прозван — так и норовит кусок земли оттяпать то от Чехии, то от Киевской державы.

Харальд Суровый шел впереди строя — всяк из саксов, кто приближался к конунгу на длину его меча, падал замертво. Рядом с отцом бился молодой княжич — Олаф Харальдсон. Верные хирдманы и ярлы из самых близких сподвижников прикрывали их с боков. А гордый стяг «Опустошитель земель» реял над головами, в блеклом небе Англии.

Топчась в грязи, Вратко исходил потом, который заливал глаза и тонкой струйкой бежал между лопаток.

И вдруг, будто бы сговорившись, саксы подались назад, дрогнули и побежали.

Кто-то потом утверждал, что граф Моркар погиб, чем подорвал боевой дух нортумбрийцев. Однако судьба была к нему благосклонна. Молодой правитель уцелел, хоть и был ранен, и вдоволь извалялся в грязи, и натерпелся позора, покидая поле боя вместе с остатками своего войска. Но Стейн сын Хёрдиса поверил болтунам и сочинил красивую, но не вполне правдивую вису об этом сражении:

Но «ствол побед», то есть Харальд Суровый, одержал полную победу, преподав противникам отличный урок тактики. Заманил в болото и ударил с тыла — пока саксы, как они думали, уничтожали стойко отбивающиеся дружины исландцев, основные силы окружили их и зажали в стальные клещи.

Бой распался на отдельные островки, как льдины по весне.

Урманы рубили врагов, побеждая где умением, а где и числом.