— Так, полковник.

— Во-о-от, — протянул он. — Поэтому мы предлагаем вам… выбор. Первый вариант. Вы отказываетесь от своих «особых» методов. Служите как все образцовые Артефакторы Коалиции. Но первое же нарушение — и ваше следующее утро начнется в камере военной тюрьмы на нижних ярусах. Десять лет контракта остаются в силе. После их истечения сможете спокойно уйти. Второй вариант… вы становитесь «особым активом Коалиции». Особые миссии. Особые полномочия. Любые методы разрешены, пока они не вредят напрямую Коалиции или ее репутации. Но контракт становится бессрочным. И вы приносите Клятву верности. Не просто присягу, а закрепленную артефактом клятву, при нарушении которой вас ждет смерть.

В комнате повисла тишина.

— Время выбирать, старший лейтенант. У нас война. Коалиции нужны такие люди, как вы. Но… — его глаза сузились, — мы не можем позволить вам быть волком в овечьей стае.

— А мои люди? — спросил я, удерживая взгляд на его глазах. Голос звучал ровнее, чем я ожидал. — Если я соглашусь стать вашим «особым активом»… что будет с теми, кто шел или еще пойдет за мной в бой?

— Они принесут Клятву о неразглашении. Стандартный протокол. — В его голосе звучала усталость человека, объясняющего очевидное. — Если будут просто выполнять ваши приказы… их контракты останутся неизменными. Через десять лет — почетная демобилизация со всеми положенными льготами. При желании, разумеется.

— Тогда я согласен. — Я сделал паузу, давая ему возможность прервать, но он лишь поднял седую бровь, ожидая продолжения. — При одном условии. Мне потребуется… личное время. Для решения определенных вопросов.

— А ты наглый. Я тебе тут смертью угрожаю, а ты еще и отпуск требуешь?

Я мотнул головой.

— Это время нужно будет мне не для отдыха, а для наращивания силы. Настолько быстрого, насколько это возможно.

Долго, очень долго, почти полторы минуты (мозг помимо воли отсчитывал каждую секунду), он просто буравил меня взглядом.

— Сопровождение, — отрезал он, наконец. — Круглосуточное. Мой человек будет с вами в каждом таком… «личном мероприятии». — Губы искривились в подобии улыбки. — И да, он будет докладывать. Обо всем, что будет происходить.

— Согласен, — кивнул я.

Замкомдив молча потянулся к скрытому отделению стола. Раздался щелчок сложного механизма, и передо мной появилась массивная коробка из черного дерева с серебряными инкрустациями. В центре — углубление в форме ладони, окруженное концентрическими кругами рун.

— Правую руку — сюда. — Его ноготь постучал по углублению. — Левую — на свое плечо, рукав поднять.

Я медленно выполнил. Дуб оказался неожиданно теплым, почти живым на ощупь. В тот же миг десятки микроскопических игл впились в ладонь — не больно, но противно, будто руку опустили в муравейник.

— Повторяйте за мной, — его голос внезапно обрел металлический оттенок. — «Добровольно и осознанно, я клянусь…»

Клятва обязывала не вредить Коалиции, не лгать командованию о вещах, касающихся Коалиции и выданных мне миссий, хранить тайны…

На самом деле, хотя условия были довольно строгими, в целом можно было сказать, что каких-то прямо глобальных ограничений на меня не поставили. Рабом не сделали и даже место для частной жизни оставили.

— … и да поможет мне в этом Клятворец, пусть он разорвет мое сердце при нарушении.

Почти сразу я ощутил, как мана начинает вытекать из меня в артефакт тонкими струйками. Одновременно что-то холодное и тягучее, словно жидкий металл, вливалось обратно в мои вены.

Пальцы непроизвольно дернулись, суставы хрустнули. Я почувствовал, как эта чужая энергия ползет вверх по руке, оставляя за собой странное онемение, будто конечность погружали в ледяную воду.

— Не дергайтесь, — предостерег замкомдив.

Вторая ладонь, лежавшая на плече, внезапно загорелась адским пламенем. Сначала это было похоже на прикосновение раскаленного клинка — резкая, пронзительная боль.

Затем жжение сменилось до мурашек знакомым ощущением — точь-в-точь как при «кормлении» Маски, когда золотые узоры впитывали артефакты. Я стиснул зубы до хруста, чувствуя, как кожа под левой ладонью будто пузырится, посылая в мозг импульсы боли.

Когда наконец смог оторвать руку, кожа на плече была покрыта странным белым налетом, постепенно формировавшим четкий отпечаток моей же ладони. Боль пульсировала в такт сердцебиению, но постепенно утихала, а вместе с ней бледнел и след, пока не осталась лишь легкая белесая дымка, видимая только при определенном освещении.

— Все, — замкомдив забрал коробку и спрятал обратно в стол. — Вы свободны, старший лейтенант. Через три дня, в полдень, официальная церемония. До этого времени определитесь с кандидатурами командиров отрядов.

Я машинально потер плечо, где уже почти ничего не было видно. Под кожей все еще ощущалось инородное присутствие. Маска на груди дергалась в ответ, но я мысленно старательно подавлял ее позывы, не представляя, что она может учудить на этот раз.

— Основной состав вам подберут в штабе, — продолжал замкомдив.

— Так точно, — автоматически ответил я, ощущая, что копошение золотой татуировки становится все интенсивнее.

Когда вышел из кабинета и отошел на несколько поворотов коридора, остановился, снова засучил рукав. Белый след ладони снова проступил на коже, и снова, как и при даче клятвы, начал раскаляться. Наверняка я не мог знать, но что-то подсказывало, что Маска была против его присутствия.

Вот только это было моей гарантией… с другой стороны, всегда было лучше не находиться под какими-либо ограничениями, чем находиться.

— Черт с тобой, — поморщился я. — Мое!

Золотые тату вдруг начали расползаться, как при активации артефактных татуировок, быстро добравшись до белой отметины ладони и впившись в нее, как хищник в жертву, начав закачивать в нее ману.

Через минуты три все было кончено, однако, вопреки моим ожиданиям, след не исчез. «Всего лишь» изменился узор: строгие геометрические линии сменились на витиеватые, но при этом изящные узоры остальных моих татуировок. Еще спустя минуту белая ладонь снова исчезла под кожей, будто ничего не было.

Судя по всему, теперь я мог не бояться нарушать клятву, данную замкомдиву. Впрочем, делать это я в любом случае собирался лишь в крайнем случае.

###

Каменные стены казарм впитали за годы запах пота, масла и пороха. Я шел по длинному коридору, мои сапоги глухо стучали по плитам, выщербленным за десятилетия марширующими солдатами. Где-то впереди слышались приглушенные голоса и звон металла.

Я остановился перед дверью с потертой табличкой «Отделение 7», на которой кто-то ножом выцарапал неприличный рисунок. Из-за двери доносились смех и характерный звук точильного камня о сталь. Вздохнув, я распахнул дверь.

Хамрон и команда сидели в кругу, чистя оружие. Бьянка, развалившись на ящике, что-то рассказывала, размахивая своим новым кинжалом — трофеем с базы Зарога.

— Ну что, Мак, — Хамрон отложил тряпку, которой полировал свой меч, — тебя уже расстреляли за самоуправство или будем праздновать повышение?

Я закрыл дверь, щелкнув замком с характерным металлическим звуком.

— Второе. Но с нюансами. Формирую особый взвод. Миссии будут… не по уставу. Опасными. Возможно, отчасти даже противозаконными. Так что участие добровольное. Но для присоединившихся — сразу бонус.

Я достал из внутреннего кармана несколько жетонов командиров отделений, выданных мне адъютантом замкомдива, и бросил их на стол.

Бьянка первой подняла жетон, повертела его в пальцах.

— То есть как в Трех Лунах, только теперь это будет еще и санкционировано? — Ее губы растянулись в хищной ухмылке. — О, я определенно в деле.

— Подожди-ка, — вмешался Корвин, потирая подбородок. — Насколько противозаконными? Если это…

— Если струсил, можешь остаться в общей роте, — перебил Хамрон, хлопнув его по плечу с такой силой, что тот чуть не свалился с табурета. — Я с Маком хоть в ад пойду. После той истории с матриархом шиваро это уже решено.