– Оно же выключено, – озадаченно произнес пастор, забираясь на переднее сиденье и осеняя магнитолу крестным знамением. Музыка оборвалась.

– Как поедем? – спросил эконом.

– Мимо нижних столбов. Так ближе.

– Но там же этот гад живет?!

– Отец Феофан, наш друг, горячо нелюбимый тобой, подсадил злобного владельца драгоценностей в каньон вместе с остатками столбов, – пояснил Джон, выруливая на дорогу, уходящую влево.

– Вот это да… Принимаю, был неправ по отношению к нему, внешность обманчива, – неожиданно изменил мнение пастор.

– Прозрел, наконец, не прошло и года! Лучше поздно. Держитесь, – произнес шериф, увеличивая скорость, – нужно до полной темноты успеть.

Подъехать удалось достаточно близко. Шериф положил на крышу автомобиля похожий на проблесковый маяк прибор. Нажал клавишу.

– Радар. Если кто подойдет, предупредит, – пояснил Джон.

Через пару минут троица уже стояла на краю сооружения, прямо у платформы, застывшей в наклонном положении к трибуне. Это единственное место, где можно было спуститься, в остальных лучах крестообразного котлована задние стенки лож с каменными скамьями были отвесными. Весь театр освещал желтый теплый свет, шедший от всех предметов, только пятиугольная плита в центре полыхала багровым. Тонкая золотая нить уходила вверх из центра камня.

Они прибыли вовремя, или зрителей кто-то ждал…

– Жертвенник цел… – прошептал пастор.

– Это не он, – покачал головой эконом, – что-то другое, тот был разбит. Защитного кольца нет, они его во второй храм перетащили. Какой-никакой барьер был.

Феофан протянул руку, осеняя арену знамением, но кисть уперлась в невидимую преграду. Желтый светящийся крест оказался нарисованным в воздухе. Священник отдернул руку.

– Святой отец, – укоризненно прошептал шериф.

– Не я.

– Ага, само.

Зрителям показалось, что мелькнуло нечто, словно притянутое золотой нитью как резинкой. Оно затормозило у поверхности и оказалось шаром, похожим на клубок веревок почти с плиту. Иссиня-черные нити находились в непрерывном движении, напоминая клубок змей, из недр которого лился зеленый свет. Время от времени по нитям проносились всполохи, похожие на бенгальские огни. Шар медленно поворачивался. Нить к небу пропала.

– Что-то я не чувствую ужаса, – озадаченно прошептал Карлос, проведя рукой по вертикальной части креста.

Знамение окрасилось в цвет свечения, исходившего из шара. Нити замерли, начали втягиваться внутрь клубка, исчезая, словно там было отверстие в невидимую коробку. Зеленый свет угас вместе с ними. На камне лежало прекрасное тело девы в ужасных рваных лохмотьях. На шее существа что-то блестело. Крест поплыл к арене.

– Зовет ведь, – произнес шериф, – рискнем?

Знамение замерло, словно ожидая. Как только зрители двинулись вниз, поводырь поплыл, обходя трещины и провалы. Эконом оказался проворнее и уже успел приподнять золотое украшение, когда отставший и запыхавшийся пастор достиг плиты. Он увидел в руке Карлоса то самое колье, даже у него не осталось сомнений, кто перед ними.

– Изида! Они нашли ее и вернули!

– Вот только что стало с самими поисковиками, ты же помнишь…

– Быстрее, забирайте! – крикнул шериф, – мы на арене не справимся, если откроется бездна и придут твари.

– Отходи спиной. Прикроешь.

– Я…

– Пацифизм хорош вне кормушки. Ты хочешь стать едой?! Кто будет за нас молиться?

Пастор взял карабин и передернул затвор.

Им даже показалось, что дева что-то успела прошептать.

Карлос поднял тело. Оно показалось очень легким.

Камень начал тускнеть, на его месте снова лежала треснутая пятиугольная плита с остатками креплений для жертвы. Желтый свет пропал, оставив освещенной только петляющую тропу наверх. Пастор потрогал запястье девы.

– Пульс слабый…

– А он должен быть?

Эконом с драгоценной ношей, аккуратно ступая по желтой тропе, в сопровождении шерифа и пастора поднялся из котлована. Желтый след угас. Всё окутала густая темнота, обычная ночная темнота под бархатом звезд. Когда глаза привыкли, Карлос увидел зеленый глаз радара на крыше черного силуэта пикапа. Джон нажал кнопку брелка, фонари сигналов поворота замигали, давая достаточно света, чтобы не споткнуться. Деву завернули в одеяло, усадили на заднее сиденье. Дыхание, пульс были ровными и спокойными.

– Это состояние нормальное? – спросил пастор, поворачиваясь назад, и случайно включил рацию.

– Да откуда ж я знаю?! – ответил шериф.

– Но на душе спокойно, не так, как тогда… – начал Карлос.

«Джон, Карлос, Феофан, – перебил голос из динамика, – все живы!?»

– Да живы, похоже, отбой. Пострадавший тут у нас… Пострадавшая.

«Кто?!» – не поняли в деревне.

– Не кричи, спит она. Расскажем по приезду. Поедем не быстро, темно совсем, не переживайте за нас.

Пикап тронулся и, неторопливо шелестя песком, отправился в обратный путь. Только одна короткая встреча несколько увеличила время в пути, или сократила?! Но Изида ничего про нее не знала, безмятежно проспав на плече Карлоса, событие лишь встало в стек собранного и еще не упорядоченного.

На дуге, где полевая дорога огибает зыбучие золотые пески, путь автомобилю преградила пелена из искрящихся мелких блесток. Свет фар рассеивался полностью, как в тумане. Джон остановил пикап и вышел на дорогу.

– Ты обещала…

– Прости, шериф, только одним глазком… Только посмотреть, – отчетливо услышали пастор и эконом.

Шериф как-то очень тяжело и безнадежно вздохнул.

– Честно-пречестно.

– Да когда ты правду говорила…

– После встречи с пушистым повелителем автохимии почти всегда, – хихикнул кто-то.

– Ключевое слово – «почти». Хорошо, милая соблазнительница.

Туман из блесток сконцентрировался в нечто похожее на героя «Терминатора 2», только из золота и женского пола.

– А, блин, – произнесло оно, нецензурно выругалось и трансформировалось в хорошенькую особу в черном брючном костюме. Вот только ногти, туфли и ресницы у девы остались золотыми, да черные глаза без зрачков, в которых время от времени появлялись золотые искры.

– Кто это, Джон? – наконец произнес Карлос.

– Золотой дурман, прошу любить и жаловать.

– Ну уж и дурман, – фыркнула девица, за доли секунды оказавшись у автомобиля.

Шериф открыл заднюю дверь. Изида, заботливо укутанная в одеяло, спала, прислонившись к Карлосу.

– Богиня… Тяжело ей пришлось, слаба еще.

– Глаза… – выдавил Феофан, выставив перед собой распятие.

– Чьи? – не поняла дева, – а, мои. Так их, святой отец, быстро не сделаешь.

– Демон…

– Где? – девица обернулась.

– Уймитесь, все, – произнес шериф, – нас в деревне ждут, ее разбудите…

– Вы подумали: «Опять пришли»… – начала гостья ночи, ни к кому конкретно не обращаясь, – и поехали, и ее не бросили…

– А она цела? – спросил Феофан, правда, не выпуская креста.

Дева подняла руку, золотая пыль закружилась вокруг запястья.

– Вполне. О, сколько всего, будет весело…

Карлосу показалось, что что-то зашевелилось под одеялом, хотя путешественница продолжала безмятежно спать. Ночная гостья отступила на шаг. Туман из искорок сжался в золотой браслет.

– Простите, богиня. Но как же передать подарок, их погубит, тебе рано… О, есть же святой отец! Его вера!

– Я… Я… Не могу, не я.

– Да не съем я тебя. Держи!

Золотой браслет описал дугу и оделся на верхнюю планку распятия, потускнел и плотно ее обхватил, слившись с изделием.

– Что это?! – охнул Феофан.

– Подарок богине. Пока она слаба, позже отдашь. Он только ее, других убьет или приду я и сорву голову. Тебе блеск золота ничто, ты надежный. Куда ты его, кстати, дел с лепнины левой колонны храма у алтаря?