Пётр развёл руками и сказал, мол, странное дело, мужики, обугливание настолько сильное, что не знаю, будет ли вообще толк по результатам ДНК-экспертизы, её сейчас делают в области.

– В таких условиях так человек не обгорает, – продолжил он. – Понятно, машина легковая, там обивка, пластик, всё горючее, плюс, если даже учесть, что бак был полный, – допустим… Но ведь всё равно всё выглядит так, будто в крематории его жгли.

– Может, ещё какую-то горючку туда подбросили, – предположил я. – Ну там, пару канистрочек сверху.

– Было такое предположение, – сказал Пётр, – но по нему какой-то нездоровый движ начался, поэтому труп просили быстро взять в работу, срочно, все экспертизы тоже назначили в область: и химикам, и пожаротехникам. Меня заключение тоже быстро попросили выдать. А я с бухты-барахты не могу. Я созванивался в области с экспертами, переговорил, чтобы вписать их результаты в свое заключение. Вот как раз они и сказали, что следов горючего вещества, бензина там или солярки, не обнаружено.

– Ха! – воскликнул Шульгин. – Так если всё сгорело, какие там могут быть горючие вещества? На то они и горючие, чтобы сгорать.

– Нет, – заверил судмедэксперт. – При сгорании горючих веществ образуются продукты их распада, которые сохраняются в золе. С криминалистической точки зрения это – пожарный мусор, образцы которого были изъяты из разных мест, и нигде не обнаружены остаточные продукты их горения. Зато были обнаружены продукты горения жира. Жир может дать такую высокую температуру горения, и, скорее всего, это причина того, что тело так обуглилось.

– Ну понятно, – сказал Шульгин. – А предполагаемый потерпевший был немалых размеров, жира у него хватало.

– В том-то и странность, – сказал Пётр, нахмурившись. – Тут небольшая нестыковочка по химическому составу.

Мы оба озадаченно на него глянули, мол, какой уж там состав, ну покушать любил человек.

– Это не человеческий жир, – вдруг выдал судмед.

– Как это? – опешили мы с Колей. – И вы это можете определить?

– В данном случае мы имеем лишь косвенные признаки, – сказал судмедэксперт. – При термическом воздействии человеческие жировые ткани дают специфические продукты горения. У них выше содержание влаги и ниже доля насыщенных жирных кислот, чем у животных. Соответственно, спектр сгорания и состав остаточных соединений отличается. Продукты распада у человека более летучие, а у животного – наоборот, более устойчивые и тяжёлые. Поэтому при химическом анализе золы по структуре и спектру соединений можно определить, принадлежали ли они человеческим или животным тканям.

– То есть, – уточнил я, – получается, что в машине был не полный человек, а его обложили, ну… например, свиным салом?

– Ну, типа того, – кивнул Пётр. – Но опять же, это лишь версия. Дать категоричный вывод в таком ключе мы не можем, пока экспертиза в области не завершена.

Пример мною был взят не из воздуха, и Коля мою мысль быстро подхватил.

– Так это! Точняк! – воскликнул Шульгин. – Мы же нашли кусок сала недалеко от места происшествия. Ещё гадали, зачем он там валяется.

Дело становилось всё более запутанным.

– Ладно, – сказал я, – спасибо, Пётр. Если что узнаешь – позвони. Мы в долгу не останемся. С нас презент.

– С сотрудников презенты не берём, – улыбнулся Пётр.

– А с кого берёте? – усмехнулся я в ответ.

– Нет уж, у нас всё прозрачно, всё честно.

– Ну-ну, – сказал я, – вот у входа видел сцену. Недоразумение по оплате услуг морга.

– А! Это не ко мне, – отмахнулся Пётр. – Я просто судебно-медицинский эксперт. У нас тут всем заправляет Быков.

– Мэр? – уточнил я.

– Он самый, – кивнул Пётр. – Говорят, крематорий собрался строить. Люди возмущаются, жалобы писали, даже пикеты устраивали, но… земля уже выделена, подрядчики обозначены.

– Крематорий? – нахмурился я. – Зачем в вашем маленьком городе крематорий?

– Ну, знаешь ли, Максим, – сказал судмедэксперт, – люди всегда умирали и всегда будут умирать. А у нас в области крематория нет – этот будет единственный. Думаю, поток клиентов будет не только из Камнегорска.

– Понятно, – сказал я. – Ладно, спасибо ещё раз.

Мы попрощались и вышли из морга.

– Ну что, думаешь, Макс? – спросил Шульгин, задумчиво потирая лоб. – Вообще ничего не понимаю. На хрена кому-то надо обкладывать салом Барабаша – он же и так бы сгорел? Как-то… замысловато.

– Да, задачка, – поддакнул я, сводя брови. – Слушай, а если это вообще не Барабаш?

– В смысле? – переспросил Колян.

– А если в машине не Барабаш сгорел, а кто-то подстроил, чтобы выглядело, как будто он. Ну и напихали туда жирка, типа, мужик жирный, как Барабаш должен был быть – горел, как свеча, расплавился. И заодно чтобы ДНК-экспертизу сделать невозможной.

– Хм… – Колян помолчал, обдумывая. – Звучит логично. Хотя всё равно неясно. Если не Барабаш, то кто? И зачем такие сложности? А главное, кому? Чучалину?

Он договорил и картинно пожал плечами.

– Найдём Чучалина – и узнаем, – сказал я.

В этот момент зазвонил мой мобильник. Незнакомый номер. Я взял трубку.

– Алло? – прозвучал голос.

– Здравствуйте, – сказал собеседник. – Это из полиции. Вас беспокоит ОМВД России по городу Камнегорску.

Мы подъехали к отделу полиции и направились прямиком к начальнику.

– Здравствуйте, – сказал я, когда мы с Шульгиным вошли в приёмную. Я кивнул на дверь с табличкой: «Начальник подполковник полиции Круглов О.Д.»

Секретарша подняла на нас глаза поверх очков.

– А вы кто? Вы записывались? – спросила она, не признав в нас сотрудников.

Я достал удостоверение, показал.

– Секундочку, сейчас я узнаю, свободен ли Олег Дмитриевич… – начала она, поднимаясь из-за стола.

– Не трудитесь, – осадил я её. – Сами узнаем, свободен ли он.

Я подошёл к двери с табличкой, постучал и открыл. Там оказался небольшой тамбур и вторая дверь.

– Постойте, я должна спросить! – послышался сзади голос секретарши, но мы проигнорировали её возглас.

«Не к министру ведь идём, а к руководителю местного разлива», – подумал я. – «Разберёмся сами».

Круглов сидел за своим столом. Кабинет оказался просторным – и на фоне облезлых коридоров ОВД выглядел почти вызывающе. Стены в светло-бежевых тонах, на полу – паркет, блестящий, как после недавней полировки. На окнах тяжелые дорогие шторы. За спиной начальника висела аккуратно оформленная доска с гербом и флагом, рядом – огромный плоский телевизор. Мебель явно не по ведомственным ценам: массивный стол из тёмного дерева, кожаное кресло, мягкий диван у стены. На полке сувениры, награды, не удивлюсь, если в шкафчике окажутся несколько бутылок коллекционного коньяка в футлярах.

От кабинета веяло деньгами и свежим ремонтом. Таким, который в провинциальном куцем отделе явно не делается по смете. Всё дорого, аккуратно, по-столичному вылизано. Контраст был таким, что становилось ясно: в этом отделе жизнь делится на два мира – кабинет начальника и всё остальное.

– Здравия желаю, Олег Дмитриевич, – сказал я и сделал несколько шагов вперёд, пока не подошёл к его столу. – Ну, неплохое у вас рабочее место.

Круглов нахмурился.

– Опять вы?

– Опять мы, – кивнул я. – А вы нас почему-то видеть не рады.

– Потому что вы всё время лезете не в свои дела, – пробурчал подполковник.

Коля уже раскрыл рот, я по глазам видел – сейчас скажет что-то такое, что точно не понравится местному начальнику. Но я мягко осадил его взглядом – подожди, мол, не сейчас.

– Нет тут своих и не своих дел, – сказал я спокойно. – Преступления – это общее дело.

– Вы здесь ищете Чучалина, – резко ответил Круглов. – Вот и ищите.

– Что ж, Олег Дмитриевич, – сказал я, – а у тебя, между прочим, в городе серия убийств нарисовалась. А ты сидишь и в ус не дуешь.

– Какая ещё серия убийств? – насторожился подполковник.

– Мне только что звонил твой сотрудник из уголовного розыска, – сказал я. – Спрашивал про Лопарёва Афанасия Петровича, которого сегодня убили.