– Даша, умоляю, пошли отсюда. В любой другой клуб, ну, пожалуйста. Обещаю танцевать до утра. Бери шампанское, и мы уходим. Разрешу открыть его в машине и пить из горла. И даже не буду орать, если прольешь. Пошли, а? – вижу, что ей не нравится мое предложение, но обещание другого клуба действует на нее успокаивающе.

Я торопливо встаю с дивана и жду, пока Даша соберет свою сумочку и две неоткрытые бутылки шампанского. И пока она суетится, сзади меня кто-то со всей силы сжимает меня за задницу. Я считаю про себя до трех, готовясь к продолжению, слышу возню и на ее звук выбрасываю руку с сумочкой, вложив в удар всю свою ярость. Сзади меня стоит медведь с окровавленным ртом, похоже я разбила ему губу. Нет, не медведь он, а козлина горная. Рядом дружок его, тот, которому Даша строила глазки. Они оба бросаются ко мне, а я к Даше, выталкивая ее с другой стороны дивана к выходу.

– Бежим, – кричу ей, роняя ведерко со льдом. Боковым зрением замечаю за долю секунды, как лед рассыпается по столу. И в это время запинаюсь о порожек у стола (кто вообще его сюда поставил?!), надламывая каблук ботильона. И тут же наклоняясь к нему, отрываю его с корнем и бросаю на стол. Сердце колотится как сумасшедшее.

– Зашибу, – слышу за спиной рык зверя. И я знаю, кому адресована угроза. Мне.

Не оборачиваясь, бегу за подругой по лесенкам в самую гущу танцующей толпы, и она служит нам прикрытием. Одной ногой я семеню, наступая на носочек. Второй – наращиваю скорость бега. У гардероба торопим его хозяйку и забираем одежду. Несемся, хохоча, к выходу.

Представляю, что сказала бы моя мама, увидь нас:

“Девкам давно замуж надо выйти и дома сидеть, детей нянчить, а они устроили шоу в стиле вертихвосток! Такими темпами останетесь с Дарьей без мужиков!”

“Ох, мама, – ответила бы я, – в наше время главное остаться с зубами и не поехать головой, чтобы жить свою веселую жизнь, а не выполнять детородный долг для галочки”.

Подбегаем к моей машине, запорошенной снегом, запрыгиваем внутрь, взвизгивая от холода сидений. Завожу замерзшую технику, сбрасываю дворниками сугроб с лобового стекла и выезжаю задним ходом с парковочной стоянки, не дождавшись, пока машина прогреется. И делаю это очень вовремя. Потому что на крыльцо выбегает мужик с разбитой губой и машет мне рукой, чтобы я остановилась. В руке – мой каблук.

В ответ сильнее нажимаю на педаль газа. Как хорошо, что обувь теперь без каблука, педаль чувствую, как родную! Меня заносит, но я справляюсь с управлением, и мы скрываемся с места преступления. Дашка, не дожидаясь разрешения, открывает шампанское, половину которого проливает на себя и коврик для ног. Я не ору на нее, как и обещала.

– Ботильоны новые жалко, – снимаю маску и кидаю Даше на колени. – В бардачок закинь.

– А мужика тебе не жалко? Расквасила моську симпатяге, – она осуждающе цокает языком в унисон щелчку закрывшегося бардачка.

– Не жалко. Пусть этот старпер со шрамом во всю рожу руки при себе держит. За задницу он меня схватил!

– Ох, Варвара Борисовна, даже не знаю говорить вам или нет… – моя красотка заливается смехом. Он у нее удивительный, заразительный.

– Говори или на остановке выкину, – притормаживаю для убедительности и еду дальше. – Даш, сначала ко мне. Нужно переобуться.

– Уговорила. Облапал тебя не он. А какая-то собака сутулая, которая кривой походкой к тебе подползла. А наш герой просто не вовремя вернулся и отхватил от тебя по полной. И ничего он не старпер. Не старше Глеба так уж точно. А мужик в самом расцвете сил. Как ты ему лицо так разбила? Ты на бокс свой завязывай ходить! Ты же девочка, а не киборг-убийца.

– Это не я разбила. А Tiziana Terenzi из моей сумочки. Все претензии к флакону духов с металлической крышкой. И вообще, по его бандитской морде видно, что он нисколько не лучше. Я ему авансом выдала.

– Страшная ты женщина, Васнецова!

– А по мне так вполне симпатичная, – делаю губы бантиком, стараясь не думать об угрозе мужика из многообещающего слова “зашибу”.

Хорошо, что я была в маске.

– Так, я сначала в магазин, куплю нам что-нибудь перекусить, а ты заходи, переодевайся. Я быстро, – Даша выходит из машины и идет в сторону павильона у дома, забывая о моей особенности.

А заключается она в следующем. Я никогда не захожу в подъезд одна. И не выхожу одна. Под эту причуду подстроена вся моя жизнь, рабочее расписание, проинструктированы родные и близкие.

Именно поэтому я стараюсь не работать с утра в выходные, потому что могу не дождаться у двери случайного соседа, чтобы выйти на улицу вместе. А когда я работаю до поздна, моя лучшая в мире медсестра Дарья Олеговна провожает меня до двери, как бы сильно она не торопилась к дочери. С нее – мое спокойствие, с меня – такси до ее дома. И это единственное, над чем она никогда не шутит.

Мне приходится напомнить:

– Королева моя, – показываю на подъезд, – я не пойду одна.

Знаю, что она меня не бросит, но предательские холодные мурашки уже разбегаются по телу от одной только мысли идти без “охраны”. Я лучше поеду ночевать в гостиницу. Что я и делала пару раз, не дождавшись попутчиков-соседей, с которыми я старательно заводила дружбу после покупки квартиры.

– Варюх, прости. Это не я, это все шампанское. Тогда вместе в магазин, потом вместе – в подъезд.

В круглосуточном магазине Даша берет сэндвич и пару готовых салатов. Я закидываю в корзину протеиновые батончики, чтобы не соблазняться залитыми соусами с сахаром салатами.

Дома достаю бокалы и разливаю шапманское, смакую пару глотков шипучей дряни, что мне не свойственно. Обычно я предпочитаю воду и минералку. Пока Дарья уплетает свои салаты, я меняю несчастливый костюм кошки на белую блузку и брюки цвета индиго. А распущенные волосы возвращаю в тугую косу.

– Ты похожа на строгую училку, Варенька Борисовна, – она гладит моего кота, усадив его к себе на колени, ни капли не смущаясь, что может испортить новое роскошное платье. – Очки еще надо. И указку. А лучше плеть.

– На сегодня с меня приключений хватит! Может, дома останемся, а? – дразню ее, ведь она ни за что не упустит возможность плясать до утра, собирая восхищенные взгляды.

– Еще чего! Дарья Олеговна сегодня вольная птица. Жизнь, Варенька, надо жить именно так – празднуя каждый день, хохоча и танцуя с бокалом шампанского в руке. Иначе она нагнет тебя бытом и чпокнет поварешкой на кухне. В твоем случае, – она ленивой походкой плывет к холодильнику и театрально распахивает его дверцу, – банкой минералки.

– Если я детей хочу, мужа, спокойствия? Все эти тусовки не мое, ты же знаешь.

– Варенька, когда мы встретим своих мужчин, и они завоюют наши сердца, мы будем праздновать и танцевать эту жизнь с любимыми хоть в спальне, хоть в Париже, хоть в Монако.

– Мне нравится твой план. Спальня, Париж, Монако… Кухню ты не рассматриваешь?

– Ну почему же, на кухне можно делать много всего интересного. На этом столе, например, – она стучит ладонью по деревянной поверхности. – Слушай, я не исключаю, что даже такие заядлые не домохозяйки, как ты, начнут надевать фартуки и запеканки с утра печь ради достойного мужчины.

– Если только на голое тело, – мы чокаемся бокалами и спускаемся в такси, которое везет нас в очередной клуб.

Глеб мне так и не позвонил.

Под утро я увожу Дашу домой на такси. Прошу водителя помочь. На всякий случай делаю скриншот мобильного приложения, где указаны данные машины, и отправляю подруге на телефон. Поднимаем ее на пятый этаж, потому что кое-кто решил выпить месячную дозу игристого. Я помогаю подруге раздеться и кладу ее красивое и на все согласное тело на новую кровать с покрывалом розового цвета в сердечках. Недовольный водитель хоть и отработал обещанные чаевые, но нарочито громко шаркает ногами в коридоре. Тороплюсь вернуться в его машину, пока он не уехал. Мне еще предстоит уговорить его проводить меня до квартиры.

Когда мы подъезжаем к моему дому и без того не самый покладистый характер утреннего таксиста сменяется на взрывное устройство, которое вот-вот рванет. Ему названивает разъяренная жена, которая требует объяснений, почему он до сих пор не вернулся со смены. Ей в трубку он мурлычит какие-то оправдания про пьяных пассажиров-мужиков (это мы-то мужики?), а когда кладет трубку, срывается на меня: