– Дальше вы сами. Я итак с вами опоздал на полчаса к жене. Ваших чаевых не хватит даже на цветы. Моя мегера сожрет меня с потрохами. А если еще унюхает духи вашей подруги, а она унюхает… Мне теперь не выжить. Всего хорошего, – последнее пожелание из его рта вываливается совсем с другим смыслом: “выметайся из моей машины, пока не выволок за косу”.

– Всего пять минут. Я добавлю, – выхожу из машины, но не тороплюсь закрывать дверь. Жалобно прошу подняться со мной на третий этаж, достаю кошелек из сумочки и шуршу купюрами. Протягиваю одну. Ноль реакции. Добавляю еще одну. Хочется плакать, умолять, топать ногами. – Хватит на хороший букет. Обещаю бежать по лестнице быстрее ветра. Две минуты.

Вместо ответа он тянется к двери и с грохотом захлопывает ее у меня перед носом. Он уезжает. А я стою, окруженная безлюдным двором. Деревья с шапками снега на ветвях свисают на заснеженный асфальт мрачными тенями. Нет даже собак. Судя по подметенному у подъезда снегу, мой дружище-дворник Бронислав Венцеславович уже ушел со своего поста. Звонить соседям еще рано. Выходной, все хотят спать, а не встречать дрожащую раннюю пташку.

Я в который раз делаю попытку справиться с собой. Достаю ключи от входной двери. Пикаю чипом по электронному звонку. Но… так и не решаюсь дернуть за ручку.

Устало облокачиваюсь спиной о ледяную поверхность железной двери. Разочарованно прикрываю глаза. Опять не смогла. И я подумаю об этом позже, а сейчас мне срочно нужно что-то решать, иначе превращусь в сосульку. Я ненавижу зиму, холод и все, что с ними связано.

Чувствую, как стынут ноги, пальцы на руках деревенеют, а лицо превращается в застывшую маску. Прячу подбородок в воротник полушубка и мысленно кляну себя за то, что не осталась ночевать у Даши. Смотрю на свою припаркованную машину, но ехать с алкоголем в организме не стану. Негнущимися пальцами вызываю очередное такси до круглосуточной кофейни, где я периодически бываю в числе первых посетителей и жду, когда проснется город, Даша или кто-то из соседей.

***

– Бессонная ночь? – новенький бариста, мой ровесник, пытается завязать беседу, принимая заказ, но мне не хочется играть в хорошую девочку и поддерживать этот разговор. Тем более, когда мне тонко намекают, что выгляжу я не очень.

– Флэт уайт. Без сахара и сиропов. И максимально быстро. Не могу согреться.

– Десерт?

– Овсяноблин с яйцами и авокадо. И рукколу пусть не забудут положить. Никаких соусов. Это все, – отодвигаю от себя меню, в которое даже не смотрела. Знаю его наизусть и беру всегда одно и то же. – Пока варится кофе, принесите, пожалуйста, стакан теплой воды с лимоном.

Все, теперь я спокойна: сейчас позавтракаю, выпью кофе и поеду домой спать. Мне приносят воду, к которой я жадно присасываюсь, как будто выпила вчера не пару бокалов шампанского, а ведро отборного виски.

Открываю телефон. Листаю вчерашние фотографии с Дарьей. И зачем-то захожу в истории в соцсетях бывшей Глеба. Она с детьми поставила елку. Но не это привлекает мое внимание. А надпись “всей семьей готовимся к Новому году”.

Всей семьей.

Интересно, Глеб входит в это понятие? Не хочу быть подозрительной и истерить по этому поводу. Я понимаю, что, даже если он там был, это нормально. У них общие дети. Он всегда будет им нужен, а они важны для него. Смущает другое. Куда он вчера пропал? И почему молчал? И вообще, есть ли в его жизни место для меня или я зря трачу с ним время?

Мне приносят кофе. По инерции поворачиваюсь на звук открывающейся двери и не верю своим глазам. Громко, занимая все пространство входной группы, заходит сначала мой вчерашний мужик размером с медведя. Не мой, конечно. Но от этого не легче. За ним – еще один, но заметно меньше размером. С такой же бандитской рожей. Меня прошибает волной паники. А если “мой” меня узнает?! Накрутит мою косу на руку и шмякнет об стол за вчерашнее!

Так, спокойно, Варенька Борисовна! Вчера ты была в маске и латексе, а сегодня с утра похожа на помятую снегурочку после новогоднего корпоратива. Пересаживаюсь на соседнее кресло, чтобы быть полубоком к монстрам. Нервно перебираю пальцами по столу. Зачем-то лезу в сумочку и вспоминаю: сумочка с духами! Ее-то я вчера, точнее, уже сегодня, не поменяла. Так, Варь, стоп! Это же мужик, он точно не запомнил такие детали. Пей свой кофе, жуй овсяноблин, который вот-вот принесут, и езжай домой.

– Двойной американо. Без сахара и сиропов. И карту завтраков. – Один из мужиков басом делает заказ, в то время как официант торопливо выходит к новым посетителям из-за барной стойки. Незаметно поглядываю на говорящего: мой басит.

– Пошевеливайся. Я голоден, как черт. Тащи жареные яйца, бекон и стопочку мне организуй, – второй бандит орет персоналу так, будто он в тундре с ветрами и ему нужно срочно их перекричать.

– Но у нас нет в меню алкоголя, мы специализируемся на завтраках и кофе… – мямлит официант.

– Так сообрази, – обрывает его извинения грубиян.

Эти двое занимают собой все пространство кафе. Воспитания – ноль. Бережности по отношению к другим посетителям – тоже. Разве можно так себя вести? Я бы сказала им пару ласковых слов, но не могу. Лучше на глаза им не попадаться.

Мало того, что они нарушают мое утреннее спокойствие, так еще и размещаются за соседним столиком. Кто-то с грохотом отодвигает кресло так, что оно ударяется о спинку моего сиденья. Я дергаюсь к бесцеремонному хаму, чтобы высказать ему свое “фи”, но обрываю маневр на половине радиуса и молча поворачиваюсь обратно, утыкаясь в свой кофе.

– Простите, женщина, – слышу его бас и не сразу понимаю, что он обращается ко мне.

Женщина?! Серьезно?! Так меня еще никто не называл! Тут уж я смолчать не могу. Мне всего двадцать четыре, где он тут женщину нашел? А почему не бабушка?! Я бы обернулась, если бы не боялась быть узнанной.

– Я вам не женщина, – шиплю, беря кружку и делая глоток кофе, а самой хочется разорвать вчерашнего мудака на куски взглядом. А уж гневно “зыркать”, как говорит моя мама, я умею. Боковым зрением замечаю его распухшие губы: здорово я его огрела сумочкой.

Второй мужик, что сидит напротив “моего” закуривает сигарету. Запах табака еще не успевает дотянуться до моего носа, а я уже готова схватить верхнюю одежду и сбежать подальше и от этой злосчастной вони, и от незваной компании.

– Девушка. Конечно, девушка. Со спины не разберешь. Приношу свои извинения, – “мой” вчерашний мужик в черном так внимательно всматривается в мой профиль, что новая волна паники прокатывается по телу, бросая меня в жар.

Не мог же узнать?! И тут я включаю королеву маскировки и свожу не только брови вместе, но еще и глаза к переносице, поворачиваясь к нему лицом. С детства умела ими косить.

Прямо сейчас человек с высшим медицинским образованием изображает из себя косоглазого, чтобы избавиться от ненужного мужского внимания. И мой трюк с перевоплощением, кажется, срабатывает. На меня удивленно смотрят три пары глаз. Одна принадлежит беспардонному мужику, который, если узнает меня, прибьет за разбитые губы. Вторая – его неотесанному другу-мужлану. Третья – официанту, что приносит мне овсяноблин. Последний видел мои глаза в нормальном состоянии. Чувствую себя загнанной в угол идиоткой. Хочется рассмеяться над ситуацией. Но я сдерживаюсь. С инстинктами самосохранения у меня все в порядке.

– Завтрак девушки, – на слове “девушка” мой сосед делает акцент, – за мой счет. Володя, да затуши ты свою сигарету. У вас же здесь не курят? – спрашивает он у официанта, который, я понимаю почему, не решается сделать очередное замечание человеку, который может потехи ради выбить ему пару зубов. – Надеюсь, мы вам не сильно помешаем?

– Сильно, – отвечаю сквозь зубы, – И если вы не прекратите вести себя как засранцы, я вызову полицию! Вы в кафе, а не на сходке. Здесь люди отдыхают! Нормальные мужчины никогда не набрасываются на персонал, на девушек, да вообще на людей! Только если вам не нужно прятать крошечные размеры кое-чего за дикостью и абсурдностью хамского общения! – отворачиваюсь и соображаю, что за свое неумение держать язык за зубами меня вполне могут шлепнуть. И не по заднице, а выстрелом в голову из обреза со сбитыми номерами. Вот прямо сейчас. Тянусь к телефону, быстро набираю цифры “112” и зависаю подушечкой пальца над кнопкой “вызова”, ожидая возмездия.