Никогда не верь Тэмми!

Я трижды перечитала эту строчку, и с каждым разом недоумение ширилось все больше. Это про нашу Тэмми? Или просто совпадение? И кто вообще мог такое написать?

Почему-то стало неуютно, будто увидела что-то неправильное, что-то такое, за что непременно будут ругать.

В полнейшей растерянности я вернула книгу на полку, а сама снова уселась на подоконник, чтобы понаблюдать за неспешными тучами. Только взгляд упрямо возвращался к потрепанным коричневым корочкам.

Наверняка совпадение! Мало ли в приюте людей по имени Тэмми? Да сколько угодно! Я задумалась, пытаясь вспомнить хоть одного человека, которого бы звали так же, как нашу Матушку, но не смогла. Не было таких.

Может, раньше, еще до меня кто-то был? Книга-то совсем потрепанной выглядит.

Я еще немного посидела, пытаясь увлечься причудливыми живыми очертаниями седеющего неба, но все-таки не выдержала. Взяла родовой перечень, вытащила лист с надписью и снова прочитала.

Никогда не верь Тэмми!

Сердце екнуло. В этот раз жестче и чувствительнее. Потому что на какой-то миг за короткими словами мне почудилась чужая боль и отчаяние.

Я открыла книжечку, нашла место, откуда выпал листок, и, пролистав несколько страниц вперед, нашла еще одну надпись.

Меня звали Анетта.

Не зовут. Звали!

Во рту пересохло.

На память приходила только одна Анетта. Она была лет на двенадцать старше меня, рыжая такая, веселая, с россыпью ярких веснушек на щеках, и покинула приют, когда я еще босиком по траве носилась и с мальчишками играла в прятки. Как она ушла, я не помню. Может, как и остальные сироты – достигнув двадцати лет, съехала в город, а может, села на корабль и уплыла с острова на большую землю. Не знаю. Мы с ней не общались. Я была еще слишком мала, и она, как и все взрослые, казалась мне страшной занудой.

Спустя еще пяток страниц нашлась еще одна фраза, выведенная тем же ровным, красивым почерком.

Я хочу тебе помочь.

Мне?!

– Ерунда какая-то, – одернула себя, напоминая, что эта книга здесь стоит давным-давно, и даже если послания оставляла та самая рыжая Аннета, то уж точно они предназначались не мне.

Я снова сунула книгу на полку. В этот раз сердито и раздраженно. Но за злостью скрывалось совсем другое чувство. Страх. Было что-то жуткое в этих простых строчках, что-то настолько пронзительное, что щемило в груди и хотелось спрятаться. Не видеть, не замечать, не знать.

Я снова проиграла в борьбе с собственным любопытством, и вот уже в третий раз ухватившись за книжечку в коричневом переплете и принялась судорожно листать страницы в поисках продолжения.

Кому хотела помочь Анетта? А главное – в чем?

Следующее послание располагалось на полях возле переплета и было длиннее, чем предыдущее.

Я не знаю, кто ты, но у меня для тебя плохие новости: из этой комнаты живой тебе уже не выйти. Она не выпустит тебя.

В этот момент по стеклу громко брякнуло. От испуга я завопила, подскочила, как ошпаренная, и уронила проклятый перечень на пол.

– Ты чего орешь? – С улицы раздалось недовольное шипение. – Совсем глупая?!

– Эльза! – облегчено всхлипнула я. Перепрыгнула через жуткую книженцию и бросилась к окну. – Как хорошо, что ты пришла! Ты не представляешь, как здесь страшно!

– Ничего, завтра выпустят, – сообщила подруга и с довольным видом сунула мне очередной сверток.

В этот раз с малиной. Пахла она изумительно, но у меня так сильно пульсировало внутри, что одна мысль о еде вызывала отвращение.

– Тэмми так сказала? – Во мне встрепенулась надежда.

– Ты что! – выразительно фыркнула Эльза. – Будет она со мной говорить да новостями делиться! Это я парней городских повстречала, когда на реку ходила белье стирать. Вот они мне и поведали, что ту бабку безумную и ее сына Холлс велел скинуть с Красного утеса.

Это был приговор.

Красный утес похож на длинный острый язык, нагло выдающийся навстречу Седому морю. О его подножье, в тщетных попытках сокрушить, неустанно бились лютые волны. Брызги и пена столбами взлетали на десяток метров и со злым шипением падали обратно. Там было высоко. Настолько, что если подойти к самому краю, то непременно закружится голова и станет плохо.

– Преступники пойманы, Мина! И наказаны! Так что хватит тут прохлаждаться, – нарочито сердито проворчала Эль. – Марш обратно! В свою комнату! А то и поговорить не с кем.

– С радостью, – рассмеялась я.

Но смех вышел нервным и каким-то неправильным. Словно кто-то гвоздями по стене царапал.

Эльза ничего не заметила. За домом как раз раздались приглушенные голоса, поэтому она коротко попрощалась, и через миг под окном уже никого не было.

Я осталась одна. С надеждой и кульком малины, а страшную книжку решила больше не читать. Не в себе была эта Анетта! Очень сильно не в себе.

Когда начало смеркаться, мне принесли ужин – немного каши в глиняной тарелке, кружку вчерашнего молока и не слишком свежий хлеб. Пожилая нянька Сара не скрывала своего недовольства тем, что ей приходится носить подносы с едой.

– Ноги, руки есть. Не больная! Сама бы могла прийти.

– Да я с радостью, но не выпускают, – вздохнула я.

Она будто не услышала моих слов и продолжила ворчать:

– Кругом кобыл полно, молодых да сильных, а она меня заставляет! У меня возраст уже почтенный! Почему я должна соплячкам всяким прислуживать?

Это уже был камень в огород Тэмми.

– Вы позовите Матушку, – взмолилась я, – скажите, что мне срочно надо с ней увидеться! Если она придет, я попрошу ее, чтобы она освободила вас от таких несправедливых обязанностей.

В этот раз она меня услышала:

– А вот и позову! Прямо сейчас! – подбоченилась. – А то где это видано, чтобы мы как прислужницы в трактире тарелки разносили!

– Полностью с вами согласна, – смиренно произнесла я, – не по статусу вам это.

Желание вырваться из этой комнаты было так велико, что я готова была сказать что угодно.

– И то верно. Жди. Сейчас позову.

Матушка долго не шла. За окном уже сгустились сумерки, а я все слонялась из угла в угол и ждала.

Чтобы не привлечь лишнего внимания к странной книге, я засунула ее под подушку. Хотя кому нужно это старье? Судя по слою пыли, она годы стояла на полке и ни разу никому не потребовалась.

Когда стало совсем темно, на пороге появилась очень недовольная Матушка Тэмми. Она уже переоделась в простое ночное платье, распустила волосы, обычно стянутые в тугую косу или в крендель на макушке, и сменила туфли с металлическими набойками на мягкие тапки из овечьей шерсти. В руках у нее чадила масляная лампа, и в желтоватом дрожащем свете тени казались особенно густыми и страшными.

– В чем дело? – строго спросила Матушка, стоя на пороге. – Времени уже много. Я собиралась спать, а ко мне ворвалась ошалевшая Сара и сказала, что ты требуешь меня к себе.

Как неудобно получилось.

– Простите, вам неправильно передали. Я просила пригласить вас. Не требовала. – Тэмми вскинула узкие ярко-подведенные сурьмой брови, и я поспешила добавить: – Мне очень нужно с вами поговорить.

– Это не могло подождать до утра?

– Никак нет. – Я отчаянно затрясла головой.

– Ну хорошо. – Матушка подошла немного ближе. Из-за того, что рост у нее внушительный, она всегда смотрела сверху вниз, и от этого было немного не по себе. Сегодня это чувство многократно усилилось. – Чего ты хотела?

Испытывая внезапное волнение, я затараторила:

– Можно мне завтра вернуться в свою комнату? Перед людьми неудобно. Я тут прохлаждаюсь, изнываю без дела, а им приходится приносить мне еду, убирать грязную посуду. Неправильно это. Тем более опасность уже миновала…

– С чего ты это взяла?

– Так ведь сбросили их с Красного утеса.

– И кто тебе такую глупость сказал? – удивилась Матушка.

Я уже открыла было рот, чтобы сказать про Эльзу, но перед глазами полыхнуло.