Он победил. Спустя несколько часов, которые показались мне вечностью, швырять стало меньше, а потом и вовсе наступил штиль. Только облегчения это не принесло, потому что сверху донеслось грозное:

– Привести трюм в порядок!

Ну вот и приплыли…

Я с трудом отлипла от переборки, сделала пару шагов, неуклюже размахивая руками, и чуть не повалилась навзничь, поскользнувшись на рыбьем хвосте. Внутри меня еще штормило, и скудный завтрак просился наружу, а у меня даже не было времени прийти в себя, потому что на лестнице уже раздавались неровные шаги и усталые голоса.

Спотыкаясь и падая, я ринулась через разбросанное добро в самый темный конец трюма. Нашла какую-то свалку – завязанные тюки вперемешку с добром из тех, которые не выдержали и разъехались по швам – и нырнула в эту кучу, стараясь забиться как можно дальше. И уже плевать было и на вонь, и на неудобства, и на бунтующий желудок.

Только бы не нашли.

По узкой скрипучей лестнице в трюм спустились пятеро. Сквозь узкий просвет между барахлом я наблюдала, как они стоят, потирая макушки:

– Руки поотрывать тому, кто крепил товар.

– А его кто-то крепил? – спросил здоровяк с голым торсом и смачно сплюнул на загаженный пол, – на этих островах такая духотень, что башка не варит. Побросали, поди, как придется и ушли.

– Вот кто бросал, тот пусть идет и разгребает эти завалы.

– Так иди и скажи это капитану, – осклабился самый щуплый. Голос у него был шепелявый и с присвистом.

– Чтобы он меня за борт отправил? Нет уж.

Моряки принялись за уборку. Раскатывали по сторонам бочки, выставляя их ровными рядами, со скрипом сдвигали ящики, которые еще недавно летали по трюму так, будто ничего не весили, собирали передавленную рыбу.

А потом случилось то, чего я боялась больше всего.

– Здесь посторонний, – прогремело как гром посреди ясного неба. Один из матросов нашел мой смятый рюкзак и раздавленную флягу. – Слышите, парни? У нас крыса на корабле.

Я затихла. А когда они начали методично обыскивать трюм, и вовсе перестала дышать. Страшно до одури, но деваться некуда. Я снова оказалась в ловушке, и на этот раз выхода не было.

С каждым шагом они все ближе и ближе подбирались к моему укрытию. Еще немного, и меня выдаст грохот собственного сердца, неистово бьющегося о ребра.

Между мной и ближайшим матросом остались всего несколько бочек. Он нетерпеливо сдергивал крышку с каждой, заглядывал внутрь, а потом отодвигал в сторону, тут же принимаясь за следующую.

Я закрыла щелку, через которую наблюдала за ним, потом закрыла глаза, мечтая стать невидимкой. К сожалению, не сработало.

– Нашел! – на моей щиколотке сжалась жёсткая, шершавая ладонь.

Я вскликнула и начала отбиваться, пытаясь вывернуться из неприятных рук, но силы были не равны. Матрос легко вытащил меня из укрытия и толкнул в лапы к подоспевшему приятелю.

– Надо же! Девка! – Меня повернули одной стороной, потом другой. – Ладная какая.

– Баба на корабле – к беде, – громила снова сплюнул и неприязненно посмотрел на меня.

Остальные, наоборот, улыбались, только улыбки эти никак нельзя было назвать добрыми.

– Что ж ты, красавица, в трюме-то сидишь? – шепелявый с ног до головы облапал масляным взглядом. – Поднялась бы к нам. Мы бы не обидели. Напоили, накормили, приголубили.

Он провел шершавыми пальцами по моей щеке, и я отпрянула, едва сдерживая брезгливую гримасу.

– Надо же, цаца какая, – осклабился он, – на простых работяг и смотреть не хочет.

– Гордая. А я вот с удовольствием посмотрю, что у нее там припрятано, – с этими словами его подельник потянулся к завязкам на лифе платья.

Почувствовав прикосновение, я не выдержала и рванула так, что только треск ткани послышался. Проскочила мимо матросов, не ожидавших от меня такой прыти, и бросилась к лестнице.

– А ну стой! – гремело за спиной.

Но я неслась, не разбирая дороги, как перепуганный заяц. Выбежала на нижнюю палубу, а там тоже мужчины. Уставились на меня, как на привидение, а я дальше – выскочила на самый верх и опешила.

Кругом, куда ни глянь, сердито дышало Седое море, и только на горизонте едва различимой полосой темнел неведомый берег. Тучи казались еще угрюмее, чем в Брейви-Бэй. Их тяжелое, напитанное непролитыми дождями брюхо грузно перекатывалось и провисало, норовя зацепиться за главную мачту корабля. На его фоне тревожными белыми вспышками мелькали чайки, оглашая мир надрывными криками.

– Попалась! – меня подхватил первый из догнавших матросов. – Теперь не уйдешь.

Я завизжала и стала брыкаться, а остальные стояли полукругом и смеялись, забавляясь моим страхом.

– Какой смысл кричать, милая? – Ко мне подошел плюгавый щербатый мужичок и небрежно, будто собаку, похлопал по щеке. – Только голос сорвешь. Лучше побереги силы, а то нас много, а ты одна. На всех может не хватить.

– Уймись, Брон.

На звуки потасовки из главной каюты вышел капитан. Он был одет в простую темную одежду, и в руках держал плеть.

Все замерли.

– Кэп, – криво улыбнулся щербатый, – вы посмотрите, какая прелесть у нас нарисовалась. Сочная, как жареная курочка. Так бы и съел.

– Тебе лишь бы пожрать, – заметил тот, у которого один глаз был перевязан красной тряпицей, и вся команда разразилась смехом.

Кроме капитана. Он подошел ко мне, бесцеремонно ухватил пальцами за подбородок, вынуждая поднять голову и посмотреть ему в глаза:

– Это ведь тебя на острове разыскивали? Девку, которая сбежала из приюта?

Я попыталась отвернуться, но он только сильнее сдавил, причиняя боль.

– На этом корабле я царь и бог, девочка. Если я задаю вопрос – ты отвечаешь. Иначе пеняй на себя. Спрашиваю еще раз. Это ты сбежала из приюта?

Я обреченно кивнула.

Его холодные глаза стали еще холоднее, некрасивое лицо перекосила гневная гримаса. Мне даже показалось, что он меня ударит, но вместо этого оттолкнул и прорычал так, что даже чайки над нашими головами заткнулись:

– Я же велел проверить корабль перед отплытием! – Все вытянулись по струночке. – Вы, сукины дети, отчитались, что все проверено. От и до! И что в итоге? Посторонний на корабле! – Матросы прятали глаза и пытались отступить, чтобы оказаться за спинами товарищей. – Обмануть меня хотели? Думали, не узнаю?! – гремел капитан. – Каждому из виновных – по десять плетей. А если такое повторится – пойдете на корм акулам. Уяснили?

– Да, капитан.

– Так точно, капитан.

Он снова переключился на меня. Задумчиво похлопывая рукоятью плети по бедру, обошел вокруг, рассматривая как не слишком интересный товар. Потом отошел к краю палубы и, взявшись за перила, долго смотрел вдаль. Думал.

Все это время команда напряженно молчала, а я так и вовсе боялась пошевелиться. Судьба моя висела на волоске.

– Разворачиваемся, – наконец, произнес он, и сердце оборвалось.

Забыв о страхе, я бросилась к нему:

– Пожалуйста, – взмолилась, взывая к состраданию, – не надо возвращаться! Там страшное место. Они все… чудовища.

Но капитан был беспристрастен.

– Потеряем несколько дней, – он обратился не ко мне, а к команде, – зато озолотимся. Девчонка им нужна.

– Так, может, мы ее того… – предложил щербатый и прошелся липким взглядом по разорванному платью. – Все равно не жилец, а так хоть польза будет

– Никаких того, – отчеканил капитан, – если вернем ее в целости и сохранности, то островные нам столько денег отвалят, что не только потери восполним, но и в плюсе останемся. – Свирепым взглядом обвел недовольную команду. – Если с ее головы хоть волос упадет – вздерну на рее. Своими собственными руками. Все поняли? Отведите ее ко мне.

Возражать никто не посмел. Приказы капитана не обсуждались, поэтому меня подхватили под руки и потащили в его каюту.

Там тоже царил беспорядок. Во время качки со стола слетели свитки с картами и письменные принадлежности, стулья валялись на боку. У одного из них надломилась ножка, другой остался без спинки. На полу возле койки расползалось темное пятно и поблескивали осколки стекла. Пахло ромом.