– Ты подпишешь это, – цедит он зло. – Если хочешь еще хоть раз увидеть своего ублюдка…

– Почему это моего ублюдка? – возмущаюсь. – Он наш! Как ты так можешь с ним…

– Нет, Шанна, он не мой… Будь он мой, я бы никогда не отпустил его с тобой к Реброву.

Моя старая догадка подтверждается именно тогда, когда совсем не нужно. Похоже, когда мне делали ЭКО, биоматериал и вправду использовали чужой.

Смотрю на Шувалова с обалдевшим видом и не знаю, что сказать.

А он продолжает безжалостным тоном:

– Или ты сейчас подписываешь отказ, или твой мерзкий ублюдок этой же ночью отправляется за границу. Все документы я уже подготовил, ждут только моей отмашки.

– Ты не можешь без согласия матери! – кричу на выдохе.

Он лишь усмехается.

– Думаешь, в этой стране сложно подделать документы? Нет, дорогая, не сложно… Совсем не сложно! Ты подпишешь это заявление, я официально лишу тебя родительских прав через суд, стану его единственным опекуном. А потом Миша вернется, мы будем жить дружной семьей. Если ты еще хоть раз посмеешь заикнуться о разводе, сама пойдешь на хер, а ребенок останется со мной.

– Виталик найдет меня, – твержу как заведенная. – Он не допустит…

Шувалов больно хватает меня за затылок и чуть ли не носом тычет в документ, цедит в ухо:

– Подписывай!

– Артем, пожалуйста! – зачем-то пытаюсь его разжалобить. – Ну зачем я тебе, мы же не были счастливы!

– Под-пи-сы-вай, – твердит он с нажимом.

Потом хватает своей лапищей мою правую кисть, изо всех сил сжимает. На миг мне кажется, что он сломает мне пальцы.

И я ставлю подпись.

Ненавижу себя за каждый завиток, что вывожу синей ручкой на бумаге.

Обессиленно роняю ручку.

Артем же счастлив как никогда.

Он тут же хватает документ, довольно проглядывает.

– Отлично!

Потом спешит к сейфу, что располагается возле шкафа, прячет туда бумагу. Я не вижу, какие цифры он набирает на кодовом замке.

Шувалов снова идет ко мне.

– Теперь второй этап.

С этими словами он достает из кармана мой мобильный, включает его.

– Сейчас ты позвонишь своему контуженному психу и пошлешь его на хуй.

– Что? – От его последнего приказа у меня глаза на лоб лезут.

– Что слышала, женушка, – усмехается он, очень собой довольный. – Ты пошлешь его так далеко, что он запарится туда лететь. И сделаешь это максимально правдоподобно. Иначе, клянусь, ты больше не увидишь сына, и вообще света белого не увидишь. Либо ты живешь со мной, либо ты вообще не живешь. Выбирай!

От страха у меня, кажется, начинают стучать зубы.

Шувалов вконец обезумел, что ли?

– Ты сделаешь это, – цедит он и хватает меня за шею. – Иначе сдавлю – и привет тот свет. Давай так, чтобы Станиславский – и тот поверил.

Его пальцы больно давят, чувствую, как нарастает паника.

– Артем, пожалуйста… – тихо хриплю.

Но в этом мужчине жалости ко мне нет и никогда не было.

Наконец я киваю.

Шувалов нажимает кнопку на телефоне и включает громкую связь. Хочет все слышать, сволочь.

Слушаю длинные гудки и кусаю губу, мысленно желая и не желая, чтобы Виталик взял трубку.

Ну почему я не сказала ему этим утром о своих чувствах? Чего-то ждала, хотела его признаний. А надо было говорить каждый день.

Тогда бы он точно не поверил тому, что я сейчас скажу…

Смотрю в экран мобильного, наблюдая за линией пути, по которому нас с братом ведет навигатор, кручу руль в нужном направлении.

Неожиданно на экране высвечивается входящий вызов.

– Шанна!

Чувствую, как у меня потеют ладони. Я ей сегодня звонил двести раз, и вот ответный звонок. Наконец-то!

Мы с Максом переглядываемся.

Мобильный висит на магнитной подставке перед приборной панелью, хватаю его, а он выскальзывает, зараза, падает под кресло.

Резко торможу. Кое-как достаю телефон, беру трубку.

– Алло, милая! Ты слышишь меня? – Не хочу кричать, но из горла раздается именно крик. – Ты в порядке? Где ты, скажи…

И тут в динамике звучит:

– Виталя, нам надо расстаться.

Обалдеваю от услышанного, несколько раз моргаю, силясь понять, что происходит.

– Что ты говоришь? – переспрашиваю.

– Я вернулась к мужу, – сообщает она.

– Ты нормальная вообще? Соображаешь, что говоришь?

В этот момент она меня огорошивает еще больше:

– Я не люблю тебя, Виталь, прости.

Она мне этими словами попадает точно в грудь и пробивает ее насквозь.

Сколько раз я сжимал Шанну в объятиях ночью и думал: сделал ли достаточно, чтобы полюбила? Хорошо ли постарался? Нормально ли ей со мной? Хочет ли она вообще быть моей?

Когда занимался с ней сексом, казалось, что любит. Очень уж откровенно она наслаждалась всем тем, что я с ней делал. Но временами как посмотрит… Будто что-то хочет сказать и не решается.

Шанна тем временем продолжает забивать гвозди мне в грудь:

– Я старалась полюбить, но не получилось. Артем обещал, что изменится, и я хочу дать ему второй шанс. Не ищи меня.

На этом она кладет трубку.

Оборачиваюсь к Максу и говорю отрешенным голосом:

– Шанна меня сейчас бросила.

Он хмурится, щелкает перед моей физиономией пальцами:

– Виталик, але, ты же понимаешь, почему она тебе так сказала, да? Шувалов наверняка ее заставил…

И то правда, чего это я? Идиот, что ли, вестись на такие провокации?

Шлепаю себя ладонью по щеке, чтобы выветрить только что услышанное.

Мы с Максом с самого утра с ног сбились, пока искали Шанну. Я вернулся из другого города, сразу как получил от него звонок. Несколько часов кряду прикидывали варианты, выбивали признание у помощников этого хмыря.

Ведь Шувалов сам траванул Мишку! Это ж надо догадаться накормить четырехлетнего ребенка жутким аллергеном…

То, что Шанна у него, – десять из десяти, больше ей быть негде. Через его друзей мы вышли на адрес, где он может быть.

Так что верить словам Шанны сейчас – глупость.

Да и не могла бы моя милая так сказать. Ведь мы с ней хорошо жили. Я очень старался, и она тоже.

– Я его, на хер, убью, – цежу с такой злобой, что аж всего передергивает.

– Гони дальше, – говорит Макс.

И я гоню…

Никогда еще так быстро не ездил по лесному бездорожью. Благо машина у меня подходящая, почти вездеход.

Как только Шанна заканчивает разговор со своим контуженным, я забираю телефон. Кладу его на пол, беру тяжелую деревянную табуретку и со всей дури долблю ножкой в экран. Попадаю точнехонько.

Ба-а-ах! Потом еще раз и еще.

Вскоре телефон превращается в бесполезный кусок пластмассы.

– А-а… – пищит Шанна, зажимая себе рот ладонями.

Сидит на стуле, бледная как смерть.

Переволновалась моя девочка. Боится! А мне в кайф.

Сразу надо было ее красть и не ждать, что сама придет. Уже давно бы снова жили вместе. Хотя тогда я бы не попробовал чудесных таблеток, которые нам с ней наладят жизнь.

Окидываю Шанну жарким взглядом.

Она очень испуганная, да. Но вместе с тем чертовски красивая. Глазищи огромные, влажные, вся такая трогательная, пусть и встрепанная.

Любимая моя!

Ох и намучился я с тем, чтобы умыкнуть ее у Реброва из-под носа.

Он настоящий параноик. Вообще ее из дома одну не выпускал. Мои люди три недели следили за Ребровыми и их домом.

И вот, когда контуженный псих наконец изволил съебаться из города, мои люди тут же взяли дело в оборот.

В дом к Ребровым хрен залезешь, там камеры на входе, решетки, суперпрочная дверь и сигнализация.

Поэтому пришлось искать обходной путь.

Мои охотники проследили за Ребровым-младшим и Шанной до супермаркета. А там не составило труда подложить пацану в рюкзак шоколадки с орехами. В результате Шанна вызвала скорую, на что я и рассчитывал. Звонок перехватили, и вскоре она и сын оказались в моей власти.