Все из-за новых гостей, нагрянувших к нам с проверкой.

Две злобные гарпии из органов опеки – рыжая и темноволосая.

Придраться у нас не к чему, но их это мало волнует.

Вот уже долгое время они распинаются передо мной и Виталиком, рисуя ужасающие картины.

– Вы что думаете, это шутки? Мы получили очень серьезный сигнал касательно Михаила Шувалова. Ребенок ежедневно по многу часов плачет навзрыд. Мы не можем игнорировать подобные сигналы. Учтите, органы опеки вправе отобрать ребенка, наша святая обязанность следить за тем, чтобы дети находились в надежных руках. Ваши руки совсем не надежные…

Слышу это и холодею.

– Так, стоп, – говорит Виталик.

Вот уж у кого талант в любой ситуации оставаться абсолютно спокойным.

Он достает телефон, включает видеозапись.

– Уберите камеру, – настаивает рыжая гарпия, поправляя ворот белой блузки.

– На каком основании? – вскидывает бровь Виталик. – Я имею право делать запись разговора и потом не премину представить ее в суде, если будет нужно. А теперь давайте пройдемся по вашим пунктам. На каком основании вы угрожаете матери тем, что можете отнять ребенка?

– Мы не угрожаем, а констатируем факты. К тому же только что озвучили очевидные причины, – вступает в разговор темноволосая гарпия.

– А давайте спросим у соседей, плачет Мишка или нет. Мне очевидно, что вас дезинформировали.

– Позвольте нам судить самим…

– Насколько мне известно, – чеканит Виталик, – основаниями для лишения родительских прав являются хронический алкоголизм или наркомания, жестокое обращение с детьми, злоупотребление родительскими правами. Что из этого вы видите здесь?

– Совершенно очевидно, что…

– Шанна, – он наводит на меня камеру. – Ты употребляла спиртное в последнее время?

– Нет, – мотаю головой. – А наркотики – вообще никогда. Могу сделать необходимые анализы, если нужно. К тому же я беременна…

– Заметьте, ни пьяной, ни обдолбанной она не выглядит, – говорит Виталик строго. – На учете не состоит. Далее посмотрите на ребенка.

С этими словами он направляет камеру на Мишку, который жмется к моей ноге.

– Мишка, тебя тут бьют, обижают?

Он качает головой и смотрит на Виталика удивленным взглядом.

– Совершенно очевидно, что с ребенком плохо обращаются, он даже не одет! – не сдается сотрудница опеки.

Мишка и вправду стоит в одних крошечных шортиках. Но надеть на него футболку дома – тот еще квест. Он тут же ее снимает и вообще предпочитает бегать в одних трусиках. Хорошо хоть, сейчас он в шортах.

– Так конец мая, жарко, – продолжает Виталик невозмутимым голосом.

– Вы посмотрите, какой он худенький, – с грозным видом заявляет темноволосая гарпия. – Видно, что болезненный…

Тут уже я не выдерживаю, начинаю защищать ребенка:

– У него вес – середина нормы. И он ничем не болен. У него только аллергия на грецкий орех. Уж конечно, я слежу, чтобы этого продукта в доме не было. Могу предоставить справку от педиатра, у которого мы наблюдаемся. Сын у меня даже привит по графику!

Во время моей тирады гарпии буравят меня язвительными взглядами.

– Мы все проверим, – тянут они в унисон.

– Обратите внимание, на ребенке ни одного синяка, – говорит Виталик, снова снимая Мишку крупным планом. – Дружок, покрутись перед камерой.

Мишка нехотя выступает вперед, поворачивается спиной и снова спешит спрятаться за мою ногу.

– Далее у вас были претензии к чистоте дома, – цедит Виталик.

И обводит камерой гостиную.

Говорит в динамик:

– Как видно на изображении, комната в чистоте и порядке, полы я сам утром мыл. Может, не идеально, но вполне приемлемо. Еще были вопросы к питанию, так? Пройдемте за мной.

Он ведет нас всех на кухню, снимает крупным планом стоящую на плите кастрюлю с недавно приготовленным мной супом. Потом открывает холодильник, достает контейнеры с сырниками, блинами. Снимает продукты, которые стоят рядком на полках: молоко, ряженку, яйца.

– В комнату к ребенку подниматься будем? – Он снова переводит камеру на сотрудниц опеки. – Чтобы вы убедились, что у него в наличии и сезонная одежда, и отдельное спальное место, и игрушки…

– Мы обязательно отметим в отчете ваше редкостное хамство, – говорит темноволосая гарпия.

Главное – не стыдно ей!

Наконец они уходят.

А я буквально валюсь в руки Виталика. От всех этих нервов у меня подкашиваются колени.

– Что ж он за гад такой, – стону горько. – Ничего не гнушается!

– Шувалов границ не видит, – пыхтит мне в ухо Виталик.

– А что если они сейчас только прощупывали почву? А потом вернутся вместе с полицейскими? Попытаются его забрать? Если у меня заберут Мишку, я умру…

Виталик в очередной раз за эти дни успокаивает меня, гладит, а потом обещает:

– Солнце, я тебе клянусь, что никто никого не заберет. Шувалов больше даже вякнуть ничего не посмеет. Верь мне.

Его голос звучит очень решительно.

Но я-то знаю возможности Шувалова.

Впрочем, мой Ребров тоже не простой мужчина.

Что он задумал? Выглядит уж очень уверенным.

Я очень собой доволен. Я мегасчастлив.

И дело не в прекрасном солнечном утре, и даже не в том, что я в кои-то веки отлично выспался, несмотря на то что подорвался в шесть утра.

Все потому, что я придумал, как прижать мою сучку-жену раз и навсегда…

Она у меня вякнуть больше не посмеет, обратно домой приползет на брюхе, как побитая собака. Шанна еще не знает, на что я способен на самом деле!

Сегодня у нее осмотр в женской консультации. И я придумал для нее сюрприз.

Ей там выдадут особые витамины. После этих витаминов она шустро скинет ублюдка, которого ей сделал сучий потрох Ребров. А без ребенка она ему по-любому на хрен не упала. Так что жена вернется ко мне как миленькая, поджав хвост.

Предвкушаю. Уже наслаждаюсь ее щенячьим взглядом и просьбами в духе: «Артем, можно мы с Мишей вернемся?»

Я разрешу ей, да. А потом отыграюсь на ней по полной.

Ну кто я, как не гений?

Шанна понятия не имеет, какой ящик Пандоры открыла, уйдя от меня. Никто не уходит от Артема Шувалова безнаказанно.

Все-таки деньги могут все.

Договориться с ее гинекологом оказалось проще простого. Как и добыть нужный препарат. Это даже не стоило мне дорого. Она бы посмеялась, если бы узнала, во сколько мне обойдется последняя авантюра.

Выхожу из кафе с четырёхсотграммовым стаканчиком кофе, иду к машине, достаю телефон.

Мне нужно связаться с человеком, который осуществит передачу препарата гинекологу. Как только я дам добро, обратной дороги уже не будет.

Открываю пробку в крышке стакана, прихлебываю капучино. Горячий, сука, чуть обжигаю нижнюю губу. Но даже это не портит мне настроения.

Шагаю к машине, свободной рукой достаю телефон.

В этот самый момент рядом что-то свистит и ударяет в пластиковый стакан, да так, что еле удерживаю его в руке.

Слышится хлопок.

Поворачиваю голову к правой руке, которой держу стакан, и наблюдаю, как горячий кофе выливается на тротуар сразу из двух круглых отверстий, которых еще секунду назад не было. Что-то пробило пластик насквозь…

И тут до меня доходит, что за хлопок я услышал.

Выстрел!

Но по идее, звук выстрела должен быть другим. Если только с глушителем… А как звучит выстрел с глушителем? Я понятия не имею!

Между прочим, пуля, которая прошила стаканчик, могла легко прошить меня.

Покушение!

Оторопело разжимаю пальцы, стакан валится на плитку тротуара.

Оглядываюсь по сторонам и чувствую, как на затылке от ужаса начинают шевелиться волосы.

Я в центре города возле сквера, считай на открытом пространстве.

Я как на ладони!

На улице никого из-за раннего часа… Но кто-то должен быть. Ведь кто-то стрелял! Может, с соседней крыши?