Вот это переход от «я волнуюсь» до «ползи ко мне, тварь дрожащая».

Невольно отнимаю телефон от уха, очень уж мне становится мерзко. Вся внутри сжимаюсь, чувствую, как проступают слезы.

И как я могла подумать, что в Шувалове проснулись хоть какие-то человеческие чувства?

В этот момент в комнату заходит Виталик.

Прижимаю указательный палец к губам, призывая его молчать. А потом ставлю телефон на громкую связь.

Из динамика слышится ор Артема:

– Я устрою тебе такие проблемы, что ты будешь молиться, чтобы я взял тебя обратно! Ты у меня в прихожей будешь жить и ботинки мне облизывать. Ты…

Виталик нажимает на телефоне функцию отключения микрофона и говорит мне:

– Хочешь продолжать слушать его бред? Зачем?

Меня колотит от всего услышанного.

Тихо шепчу:

– Все, что я хочу, – это послать его подальше…

Виталик снова включает на телефоне микрофон и говорит мне на ухо:

– Вперед, детка. Он ничего тебе не сделает.

Перевожу взгляд от Виталика на телефон и обратно.

А ведь я и правда могу это сделать. Просто взять и послать его к такой-то бабушке. Я больше не его собачка для битья.

Набираю в грудь побольше воздуха и кричу:

– Замолчи!

– Ты как со мной разговариваешь?! – ошалело рычит он. – А ну, быстро ноги в руки и…

– Пошел на хрен!

На этом торжественно кладу трубку.

Мое утро начинается с того, что слышу короткие, шумные вздохи Виталика. Он издает подобные звуки, когда занимается со мной любовью. Но сейчас же он явно не на мне, даже меня не касается.

Приоткрываю глаза и вижу удивительную картину. Мой милый отжимается рядом с кроватью. Он в одних шортах, ритмично поднимается на руках от пола и снова опускается. Его бицепсы и спина бугрятся мышцами. Вид прямо-таки завораживающий. Сколько же в нем силы, сколько мощи…

Я загипнотизирована его действиями, вот так смотрела бы на него и смотрела…

Начинаю считать и сбиваюсь примерно на тридцати, а он все продолжает отжиматься.

Тихонько открывается дверь, в комнату юркает Мишка в пижамке с динозаврами.

Тут же кричит:

– Лошадка!

И бросается Виталику на спину, без зазрения совести седлает.

Блин, совсем мой сынок распоясался и обнаглел.

На секунду мне кажется, что Виталик его сейчас скинет и отругает. Артем бы на его месте сынку еще и по жопе выписал.

Тут же подскакиваю на кровати, грожу ему пальцем:

– Миша, слезь!

Но мои слова остаются проигнорированными.

Мишка как сидел на Виталике, так и сидит, только мордашка становится очень обиженная.

– Почему? – спрашивает он расстроенным голосом.

– Шанна, отстань от ребенка, – говорит Виталик. – Он для меня не вес.

И с невозмутимым видом продолжает отжиматься. Мишке очень нравится такая живая качель, он радостно визжит, когда Виталик поднимается от пола, а потом снова опускается.

Неужели так бывает? Абсолютно чужой мужик обращается с моим сыном в триста раз лучше, чем человек, который называет себя его отцом.

Когда Виталик заканчивает отжиматься, еще некоторое время дурачится с Мишкой прямо на полу. Мне так приятно от того, что он играет с ребенком, что хочется расцеловать.

Нашу идиллию нарушает трель дверного звонка.

Виталик осторожно спускает Мишу с рук.

– Побудь с мамой, – просит его.

Сам быстро натягивает футболку и идет вниз.

Не могу усидеть на месте. Надеваю черное домашнее платье, кое-как стягиваю резинкой волосы в хвост и выхожу из спальни. В коридоре есть окно, из которого видно переднюю часть двора.

Выглядываю на улицу и охаю, заметив полицейскую машину, двоих мужчин в форме и Виталика, что-то напряженно им объясняющего.

Потом вижу, как он достает из кармана телефон. Очень скоро слышу жужжание моего мобильного в спальне. Я теперь снова со связью – Виталик купил мне новую симку на свое имя. Беру трубку.

– Шанна, выйди на улицу, пожалуйста, – просит Виталик. – Тут товарищи полицейские считают, что я держу тебя в доме силой.

Мое сердце екает, колени подкашиваются.

Ну вот, кажется началось…

Наверняка проделки Шувалова!

Не помня себя, спешу вниз, потом на улицу.

Вылетаю за калитку и наталкиваюсь на напряженные взгляды мужчин.

– Здравствуйте, – обращается ко мне высокий коротко стриженный детина в полицейской форме. – Младший лейтенант Прокопенко. Вы Шанна Шувалова?

– Я, – киваю и спешу подтвердить слова Виталика: – Меня здесь никто не удерживает, я нахожусь здесь по доброй воле.

Но, кажется, мои слова не имеют для полицейского никакого значения.

– Пройдемте с нами, – говорит он.

И тянет ко мне руку.

На секунду мне кажется, сейчас ка-а-ак схватит, как затолкает в машину. Очень похоже, что именно это он и собирается сделать. И мне почему-то кристально ясно, что отвезет он меня совсем не в отделение. Уже через двадцать минут я окажусь в доме Шувалова.

Но Виталик на страже, он отодвигает меня в сторону, спрашивает, буравя полицейского взглядом:

– На каком основании вы собрались ее увозить? Девушка здесь по доброй воле, она сама подтвердила. Вы это услышали. Все. Какие вопросы?

– Нам необходимо забрать ее, чтобы уладить кое-какие нюансы, – стоит на своем полицейский.

– Шанна, в дом, – шипит на меня Виталик.

Я прячусь за его спину и юркаю обратно в калитку.

Полицейские начинают напирать на Виталика:

– Нам необходимо забрать девушку, чтобы подтвердить…

Они явно хотят пройти во двор, но Виталик им не дает:

– Вы не имеете права без разрешения хозяев заходить на частную территорию.

– Еще как имеем…

– Может, и ордер есть? – слышу хищный рык Виталика.

В этот момент к дому подъезжает черный джип, очень похожий на машину Виталика.

Макс! Он ездит на такой.

Его брат тут же подключается к разговору. Только тон его совсем другой, шутливый:

– Прокопенко, привет. Ты ко мне какими судьбами?

Он его знает, что ли? А, ну да, он же совсем недавно уволился из полиции, бывший следователь, как мне рассказывал Виталик. Со связями.

Как же хорошо, что он так вовремя приехал.

Больше не слушаю, бегу в дом.

Мне хочется оказаться от полицейских как можно дальше.

Забегаю в гостиную, забираюсь на диван с ногами, прижимаю колени к груди.

Меня колотит от страха, мысли путаются.

Каким образом Шувалов подключил полицию? Я же не похищена, к тому же ничего плохого не совершала, чтобы меня могли арестовать и насильно усадить в машину. А уйти от мужа, простите, имею полное право. Это не преступление! Кому и сколько он дал на лапу, чтобы полицейские нагрянули к нам?

Через какое-то время в гостиной появляются Ребровы.

Они активно переговариваются, даже шутят.

Из их настроения делаю вывод – никто меня никуда не заберет.

Сегодня…

Опускаю ноги на пол, чувствую, как в горле растет ком.

– Виталя… – стону на выдохе.

Он поворачивается ко мне, видит, в каком я состоянии.

Тут же подходит, садится рядом.

– Шанна, милая, все хорошо, – говорит он спокойным голосом. – На понт брали, у них не было никаких поводов тебя забирать. Я бы никогда не позволил этому случиться, успокойся, пожалуйста.

Он обнимает меня, гладит по голове.

А я понимаю, что сейчас мы пережили лишь первую подачу со стороны Шувалова.

И если бы не Ребровы, я бы уже сидела в той машине и ехала к мужу. А там… Даже не хочу представлять, что бы он со мной сделал.

Я так нервничаю, что еле сдерживаю себя, чтобы не начали стучать зубы.