— Я ничего не знаю ни о каких планах. И даже если бы что-то знал, то с чего бы мне докладывать об этом барону? Разве не ты сам сказал, что я марионетка в руках Корристо?

— Если ты поступишь правильно, мне не придётся сообщать Гомезу, что ты обманул его доверие, утаив наличие портала из лагеря. Барон не любит предателей, а ты и днём и ночью стоишь у всех на виду… Такая невыгодная позиция…

— Это угроза?

— Нисколько. Скорее дружеский совет и предостережение. Поверь, пока я вовсе не заинтересован в твоей гибели и потому рекомендую завтра же доложить барону, куда ведёт портал магов, а также о своём посещении Болотного лагеря. Его очень интересует, что там творится. Как и меня. И особенно, что у вас за общие дела с сектантами.

— Ты и об этом знаешь? — удивился я, уже не пытаясь отпираться.

— Это моя работа, — пожал плечами Ворон, развернулся и скрылся в тенях.

Весь остаток ночи после разговора с Вороном я размышлял, что предпринять. Советник Гомеза был мне откровенно противен, но в его словах крылась доля истины. То, что он не побоялся раскрыть карты и вызвать меня на прямой и опасный разговор, внушало уважение. До этого я относился к нему, как к заигравшемуся капризному ребёнку, движимому низменными страстями и сиюминутными желаниями. Оказалось, что это была лишь маска, прикрывающая истинное лицо умелого стратега и интригана. То, что Райвен до сих пор не сверг Гомеза, скорее всего, объяснялось не отсутствием возможности, а тем, что он считал переворот невыгодным и опасным. Отчасти именно маги огня могли быть тем последним препятствием, которое не давало ему осуществить свои корыстные планы. А может быть, он на самом деле был предан герою восстания и нынешнему лидеру Старого лагеря?

Больше всего меня смущала осведомлённость Ворона. Похоже, что именно он руководил шпионской сетью, а работала она гораздо лучше, чем я мог предполагать. Угрозы из уст такого влиятельного человека не были пустым звуком, и я с беспокойством смотрел по сторонам, стараясь заметить, не направлен ли на меня взведённый арбалет. Если я не выполню условия, скорее всего, удар последует в ближайшие дни, причём так, что я не успею ничего сделать. В одном Ворон был несомненно прав — мишенью я был прекрасной, так что промахнутся по мне мог разве что слепой. Опыт предыдущего покушения говорил о том, что причастность баронов доказать никак не удастся — нападавший может просто погибнуть от рук своих же «товарищей» и ничего уже не расскажет о своих мотивах.

Было два явных выхода из сложившейся ситуации — пойти на соглашение с потенциальным врагом, сплясав под дудку Ворона, или же рассказать всё как есть Корристо. Последний вариант советник барона не мог не рассматривать, и, скорее всего ожидал от меня. Как бы я ни поступил, расчётливый Ворон всегда будет на шаг впереди, однако и бездействовать было непозволительно. Если бы не недавний совет круга и уход Корристо, я бы, несомненно, немедленно поставил наставника в известность, однако теперь всё что мне оставалось, это самому инициировать общее собрание. Я подбирал в уме слова, которые буду произносить на совете круга и пытался представить, что каждый из магов может предложить. Какое решение вынесет круг? Закрыться в обители до возвращения Корристо, а потом как можно быстрее воплотить его план бегства в жизнь? Или же выступить против Гомеза открыто, пока он не опередил нас? Свалить всё на Братство и попытаться объединиться против общего врага?

Ни одно из вероятных решений не было тем, чего я желал. Хотелось сохранить шаткое равновесие в колонии и внутри Старого лагеря, избежать человеческих жертв и ненужного кровопролития. Я несколько раз прокручивал в памяти разговор, вспоминая, не обмолвился ли Ворон какой-нибудь неосторожной фразой, которая может помочь мне предсказать его поведение. Единственное, за что можно было зацепиться — это его странная жизненная и политическая позиция. Будучи в рядах сильных мира сего, он пытался проповедовать всеобщее просвещение. Это было очень странным и противоречивым и могло объясняться лишь тем, что взгляды Ворона сложились задолго до того, как он стал одним из рудных баронов. Кем он был до колонии? Борец за свободу — очень размытое объяснение. Жаль, что я не расспросил подробнее. Неожиданно мне вспомнилась история Гаронда Огненной Бороды, желавшего использовать тайные знания паладинов и магов во благо простых людей. Ни к этому ли культу принадлежал Ворон? Может, поэтому он так ненавидел магов огня?

Часы размышлений не прошли даром: попытки разгадать тайну происхождения Райвена чудесным образом натолкнули меня на мысль, что делать дальше. Если я хочу повлиять на решение круга, для начала надо сделать моё слово весомым на совете магов. Две вещи влияли на положение в ордене — сила в бою и опыт. Опыт за считаные часы приобрести я не мог, а вот стать опасным противником, способным противостоять даже Корристо, можно было попытаться. Амулет в склепе под кругом камней, якобы дающий иммунитет к огню — вот что мне требовалось, чтобы получить настоящее право голоса. Обладая этим артефактом, я мог противостоять любому из магов огня, по крайней мере до тех пор, пока противник не поймёт в чём дело и не сменит стиль боя. Пожалуй, лучший аргумент в споре трудно было придумать. Необходимо было во что бы то ни стало заполучить его.

Ворон угрожал лишь мне, а не остальным магам, так что за их жизнь я не опасался и жалел лишь об одном — что сбегу без разрешения и тем самым подведу мастера Дамарока, оставшегося за главного. Он всегда относился ко мне доброжелательно. Среди магов огня рудниковой долины я уважал его больше всех. Несмотря на то, что он почти во всём поддерживал моего наставника, его действия никогда не были агрессивными, и то, что он увлекался алхимией, а не боевой магией, подтверждало это лучше всего. В своём деле он достиг легендарного мастерства, скорее всего обладая знаниями большими, чем все живущие в Миртане алхимики вместе взятые. Несмотря на это, он будто бы избегал чужого внимания, не выставлял своё умение на показ, не кичился достижениями, и, что самое странное, даже не имел ученика. Однако скромность недавно помолодевшего волшебника, на мой взгляд, была излишней, ему не хватало лидерских качеств, и потому, Верховным магом круга огня в колонии был именно уверенный в себе Корристо, а не миролюбивый и замкнутый Дамарок. Когда-то алхимику уже предлагали титул и мантию мага высшего уровня посвящения, а также место при дворе короля, но он отверг даже это, предпочитая оставаться рядовым членом ордена.

Я не сомневался, что случись что с Корристо, наш круг возглавил бы дерзкий Драго, несмотря на относительную молодость. Дамарок бы остался советником, не выставляя свою фигуру и не беря ответственность за принятие судьбоносных решений. Кроме того, несмотря на более чем столетний опыт, не специализируясь на боевой магии, вряд ли бы Дамарок смог противостоять тренированному Драго в бою. Но этого и не требовалось. Я не мог представить себе ситуацию, в которой алхимик довёл бы конфликт до стадии поединка — он скорее бы смирился и признал своё поражение, даже не вступая в битву. Будь старый мастер чуть более уверен в своей правоте, чуть более честолюбив, быть может, вся судьба ордена Инноса за барьером, а то и за его пределами, была бы совсем иной.

Прежде, чем отправляться на поиски талисмана, мне нужно было утрясти ещё одно дело. Прошла почти неделя с момента последней встречи с Горном, Диего и Лестером, так что завтра в полдень мы должны были собраться вновь. Я надеялся, что совместно мы сможем найти выход из сложившейся ситуации. Особенно мне хотелось увидеть Лестера и убедиться, что церемония призыва Спящего ещё не проведена. Я намеревался прийти на встречу во что бы то ни стало. Трудно было предугадать, что меня ждёт, и потому я ушёл не с пустыми руками, как обычно, а в полной экипировке: захватил с собой кое-что из общих запасов: микстуры, свитки, чернила, перо и бумагу, флягу воды и немного хлеба. Всё это разместилось в моей потрёпанной дорожной сумке, уже успевшей запылиться за долгие годы, проведённые на дне сундука.