Забавно конечно, ведь его, вместе с его частью и семьями, эвакуировали в ближайший к городу Гром городок, где он и расквартировался вместе со своими людьми, спасясь от участи провалится в вечный сон от портала-вышки. Их не забыли, вывезли, дали возможность жить, но…

Он наблюдал за тем, что происходит там, в искаженном городе, ждал разрешения ситуации. Думал о том, что город еще можно будет восстановить… а потом, по всему их новому пристанищу, по всему этому соседнему городку, стали открываться порталы в подземелья.

Быстро, много, и… они не успели и не смогли никому ничего сообщить. Люди просто стали засыпать от хлынувший в маленькой городок маны, как было там, в Громе, а охотники, что были с ними… Ли не знает что с ними стало — он тоже заснул вместе со всеми жителями и своими людьми. Мгновенно.

По пробуждению его ждал воплощенный кошмар. Зацикленный день, что повторялся вновь и вновь, из раза в раз. Один и тот же жуткий день, где их всех убивали и пытали монстры! Раз за разом. Снова и снова! Люди умирали в муках, сопротивляясь или нет, но их всё равно убивали и пытали! Они все равно умирали! А потом… начинался новый день и все повторялось! Снова и снова! Снова и снова! День за днем. Неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом!

Бесконечный кошмар, которому не было конца! И как бы они не сопротивлялись, и как бы не желали дать отпор, сколько бы тварей не убивали, все всегда заканчивалось одинаково — конец дня с заходом солнца, и повторения всего с сохраненного момента.

Однако кое-что в этом вечном колесе, все же менялось со временем — монстров становилось всё больше, а людей — всё меньше. И Ли долгое время не понимал почему⁈ Как так происходит⁈ Почему воплощенный кошмар, с течением лет… менялся в эту сторону⁈ Почему… если изначально монстров было относительно мало, и шансы продержатся до конца дня были вполне нормальными, если все сложится, то потом… тварей стало столь много, что с людьми они уже просто игрались!

Уже не резня! Нет! Игрища! Их просто сметали! И начинали… пытки.

А потом… он и сам стал монстром. Существом, бесконечно страдающим от раздирающим его боли, но которому… пытки других, еще сохранивших человечность людей, тех немногих выживших, что они защищали, обороняли, спасали, или даже сами убивали, что бы смерть была быстрой… он пытал, и убивал с особым цинизмом.

Сколько он их пытал? Когда кончилась эта бесконечная круговерть? Когда реальность вокруг перестала походить на реальность, а стала напоминать гигантский муравейник? Когда его люди, монстры, что он подмял под себя, перестали нуждаться в пытках других? Ведь в их головах осталась лишь звенящая пустота! Когда все это вот… стало таким!..

Он не знает ответов на этот вопрос, но с того момента прошло точно ни одна сотня лет.

Теперь он, хех, человек-муравей. С усиками. С усами-антенками, позволяющими улавливать пространство вокруг и контролировать свой, хах, муравейник целиком. С четырьмя ногами, и двумя многосуставными руками. И высотой тела в вертикальном состоянии больше двенадцати метров! Если кончено в этом иллюзорном мире высота привычных объектов осталась той же, а не тоже, исказилось, как и всё вокруг.

От него прежнего, от того славного полковника, что берег своих людей, и заботился о населении городов страны, практически ничего не осталось. Того человека, что умирал тысячи, и сотни тысяч раз, прикрывая своих ребят своим телом. Что раз за разом придумывал новый план, новый способ как выжить! Или… наоборот — путь, как умереть быстро и без мук, просто… потянув время, чтобы пожить чуть дольше до повторения петли.

Бегства, крысиные бега, прятки, массовый и дружный само подрыв… фантазия у него богатая, да! И он… попробовал казалось бы все, на что только мог! Не что бы выжить, но что бы… хоть как-то продержатся! И не ясно даже в ожидании чего.

Чуда не произошло. И от его прошлого, того славного, и толкового вояки, и действительно него человека! Не осталось ничего, и даже жалкой тени. Только… маленькая крупинка, жалкая песчинка, некий… осколок или даже тень от осколка личности, старательно хранимая где-то в глубинах пустого сознания.

И эта крупинка постоянно доставляет ему массу боли! Горит огнем! И приносить ежечасные страдания! Бесконечная пытка в этом аду! И это не уколы совести, и что-то такое, с осуждением поступков, это просто… банальное желание сожрать эту последнею крошечку хлеба, и не трястись над ней, ежечасно смотря голодными глазами.

Но именно эта чувство, этот голод, эта боль и желание заставляет его мыслить! Держат в сознании и позволяет по-прежнему осознавать себя! Не становясь таким же пустым и безмозглым существом как все вокруг! Не быть тем, кто что-то делает, просто потому что что-то делает! Просто потому, что волны прибоя в голове, колыхнули эту слугу пойти туда, а того, мотнули сюда, третьего же обошли стороной. И он уже сотню лет торчит без движения

Да, удержание этой части самого себя в своей голове — это муки! Сплошные страдания! И ежечасные усилия над собой! Но в то же время — эта пытка делает его живым! А он… он еще пока хочет пожить, хоть и не знает зачем.

Наверное, из-за того, что смерть тут невозможна, и только все вернет к истокам. Наверное от того, что он привык балансировать в таком состоянии, проторчав в нем в этом месте уже не одну сотню лет, как минимум.

Возможно из-за того, что какое-то чувство ответственности за СВОИХ еще осталось, и пусть все вокруг него, все жучки в этом гигантском муравейнике, теперь уже давно бездушные монстры и враги, что регулярно жаждут сожрать своего начальника, видя в нем ДОБЫЧУ и намек на человека. Но полковник все равно имеет некую ответственность за них.

Впрочем, он бы убил их всех, чтобы избавить их от мучений! Вот только это бесполезно — он лишь добавит им мук своими действиями. Ему, не освободить бывших людей от участи вечных пустых марионеток, вечных заложников этого места, скитающихся по этим коридорам без цели и смысла.

И нет смысла устраивать борьбу все против одного, нет смысла хоронить их в коридорах муравейника, замуровывая проходы. Нет никакого резона во всем этом! Так что он просто сидит один, в комнате без входа. А весь муравейник существует там, сам по себе, отдельно от него. Его это все устраивает, его никто не беспокоит, к нему никто не ходит, и он ежедневно, вот уже сотни лет, занят лишь одной мыслью — плотоядным пожиранием «взглядом» оставшегося кусочка самого себя, ежечасно сдерживаясь от желания убить этого человека, что продолжает жить где-то внутри его тела или же души.

— Какой большущий муравей! — прозвучал звонкий детский голос, прорезав собой вековую тишину этого мрачного подземелья с единственным обитателем этой большой пещеры, — Братец, мы кажется куда-то не туда зашли.

Люди! — словно бы очнулся бывший полковник от дремы. — Целые! ЖИВЫЕ! Сожрать!!! ЖИВЕЕ!!! — затопила все собой одна единственная мысль и из угла рта ручьем потекла слюна, — Как давно я не ел человеков!

— Да нет, туда, — грустно проговорил маленький человечек в глухом шлеме на голове, а попытка полковника положить тушки этих двоих маленьких людей прямо себе в рот, чтобы даже не вставать со своего «трона», закончилась ничем — пространство вокруг них даже не дрогнуло, хотя он приложил достаточное количество сил для действия, и весь пол вокруг фигурок, стал словно бы кучкой битого стекла, с нанесенным на грани разнообразным изображением.

Почему⁈ — взревел монстр, и сжал каменные подлокотники кресла, на котором сидел вот уже не одно столетие, силясь подняться.

Но оказалось, что он, сам ОН, и его кресло, стали едиными целыми. Слились… в монолит!

Плевать!!! — взревело существо, и вырвав кусок плоти со воей спины, все же встал, — Тут два человек! Целых ДВА! Не один, не половина, не кусочек! А два ПОЛНОЦЕННЫХ! Хоть и меленьких, ЧЕЛОВЕКА! Два вкусных милых маленьких человечка! Надо съесть! НЕМЕДЛЯ! Надо сожрать употребить! Посмаковать…

Осколок старой личности в душе шевельнулся, и резанул по жажде жрать людей словно мечем, временно дезориентируя. Нет, это не привело к тому, что желание съесть двух маленьких миленьких вкусненьких нежных сочных детей куда-то делось, однако напомнило о том, сколь приятно было смаковать столетиями, даже столь маленький осколок, как остался у него в его душе.