Мысленно даю себе отсечку – никаких эмоций, просто техника. Я знаю, как любит Эмин. До сих пор помню – настолько он въелся мне под кожу.

Расстегиваю ремень, следом молнию на брюках. Знаю, что будет дальше, и, приспустив темные боксеры, на несколько секунд залипаю на том, что вижу.

Справа, почти у самой бедренной кости, новый шрам. Судя по цвету, ему не один год, но… Его не было раньше.

– И? – раздается нетерпеливый голос Булатова.

Прихожу в себя, напоминая, что меня не касается его жизнь. Он – чужой мне человек. Предатель, которому не место в моей жизни.

Пока ждала Эмина сегодня, думала, что выполнить его требования, переступить ту самую черту будет сложно.

Но на удивление это происходит совершенно иначе. Будто и правда часть меня, отвечающая за эмоции, отключается.

Впустить крепко стоящий член в рот оказывается не так сложно. Когда-то я с удовольствием ласкала мужа вот так – смотрела ему в глаза, наслаждалась тем диким желанием, что просыпалось в нем каждый раз. Для меня никогда не было ничего унизительного в том, чтобы подарить удовольствие любимому.

Я сама возбуждалась от этого не меньше.

Но сейчас во мне что-то ломается. Я делаю все ровно то же самое – помню, как и что, насколько глубоко надо взять, где погладить, как провести языком. Эта информация просто появляется, и все.

Однако сама я ничего не чувствую. Даже физического отвращения.

Как на процедуре у врача – ты должен пройти осмотр и вылечить зуб, чтобы не было последствий.

Мне кажется, что все идет как надо – слышу, как тяжело дышит Эмин, чувствую его руку на затылке. Старательно двигаю головой, как вдруг он тормозит меня и, резко дернув наверх, едва ли не рычит:

– Хватит играть со мной, Аля!

Мне кажется, что бывший муж вот-вот поцелует меня – столько желания и эмоций на его лице. Сейчас ледяная маска Эмина треснула, показывая то, что он чувствует.

И я задыхаюсь от того, что вижу, но буквально через несколько мгновений все исчезает.

Булатов чуть отстраняется и ухмыляется довольно холодно.

– Не надейся, Аля, шлюх я не целую. Ты здесь не для этого.

Его слова как пощечина. Обжигающая. Болезненная. И унизительная.

Я, совершенно не стесняясь, вытираю слюну с губ. Чувствую, что моя выдержка трещит по швам. Еще немного, и я снова проиграю, но в этот раз цена окажется непомерной!

– Раздевайся, – приказывает Эмин. – И лицом к стене.

Опускаю взгляд и, развернувшись, стягиваю с себя свитер. Пока снимаю штаны, остро ощущаю, как взгляд Булатова скользит по моему телу. Клеймит, обжигает, напоминая о том, кто здесь хозяин.

– Полностью, – хлестко бросает он мне в спину.

Шумно выдохнув, избавляюсь и от белья, все аккуратно складывая на стоящий в углу пуф.

Романтики в том, что происходит, ни на грамм. Но, наверное, так даже лучше – чтобы я помнила и ненавидела. Чтобы не поддавалась глупым надеждам, которые – невероятно, но факт, – почему-то еще живут во мне.

– Упрись руками в стену, – выдает Эмин еще одно указание, а сам, подойдя ближе, дергает меня за бедра, вынуждая прогнуться для него.

Наша разница в росте поначалу ограничивала нас, но в итоге мы нашли удобные позы, и тело уже само знало, как лучше подстроиться для близости.

Оказывается, я до сих пор помню и это.

Не удивлюсь, если Булатов возьмет меня вот так – резко, без подготовки, и сразу до конца. Он мог быть таким жадным и нетерпеливым, но лишь в минуты, когда я и сама была возбуждена до предела. Тогда ни о каких травмах или дискомфорте речи не шло. Но сейчас…

Я вся напряжена до предела, мысленно готовая к боли. Впереди тридцать дней, которые мне предстоит пережить. Но если это спасет Тимура – я готова.

Чувствую пальцы между ног и вздрагиваю от неожиданности – слишком аккуратное прикосновение. Слишком… знакомое.

– Как предохраняешься? Таблетки?

Мотаю головой.

– Я не забеременею, – хрипло отвечаю, хотя хочется кричать – что это он виноват! Он и мои родители! Что теперь благодаря им я никогда не смогу родить сама.

Никогда…

Но, конечно же, я молча глотаю очередную обиду.

– Надеешься, поверю на слово лживой дряни вроде тебя?

Слышу шелест фольги, а затем бывший муж прижимается ко мне ближе. Чувствую, какой он горячий, и стараюсь расслабиться перед вторжением в мое неподготовленное тело. Я не испытываю желания. Ни на грамм.

Но Эмин почему-то не торопится – трогает меня пальцами, проникает внутрь, пусть и с трудом.

– Такая узкая, Аля, – хрипит он. – Сколько? Сколько у тебя было мужиков за эти пять лет?

Я удивлена, что он вообще посчитал, как долго мы не виделись. Впрочем, это простая математика, а отвечать на его вопрос я не хочу и не буду.

Ягодицу обжигает резкий шлепок.

– Сколько, Аля?! – рявкает Эмин. – Узкая, как раньше… Или твои трахари оплачивали тебе пластику? Отвечай!

– Я не обязана, – мотаю головой. – Хотел трахать – трахай! Мое тело – только мое дело!

Огрызаюсь, держась за осколки своего достоинства. Я не дам ему ворваться и вытоптать все в моей душе. Пусть клеймит и пачкает тело. Но не более.

Я не понимаю, почему Булатов действует не так резко, как я от него ожидаю. Зачем-то подготавливает меня, вызывая слабые отголоски возбуждения. Словно доказывает, что все еще имеет власть над моим телом.

– Хватит играть, Аля, – повторяет он. – Будешь упрямиться, я разорву контракт.

Его угроза срабатывает не так, как ему бы хотелось – я зажимаюсь, а Эмин чертыхается и второй рукой тут же накрывает мою грудь. Ласкает сначала один сосок, затем второй, возвращая искры возбуждения.

Прикрываю глаза, представляя, что все это – просто сон. Сон из прошлого. Хочет получить доказательство своего превосходства, чтобы потешить мужское эго – пускай. Лишь бы все это поскорее закончилось.

Когда Булатов все же заменяет пальцы своим членом, я уже возбуждена достаточно, чтобы это не вызвало никакой боли. Царапаю ногтями стену, за которую стараюсь держаться, чтобы окончательно не утонуть в обманчивых воспоминаниях.

Каждое его движение, каждый толчок внутри меня знаком до боли. Так, как я люблю.

Как нужно мне.

Словно мы снова идеально подходим друг другу.

Глаза печет от непролитых слез.

Сейчас против воли обнажили мою душу и выставили напоказ. Я голая. Абсолютно. И если бы Эмин в этот момент развернул меня к себе и заставил посмотреть ему в глаза, то все моментально прочел бы.

О том, как мне больно.

Как я его любила.

Как умираю рядом с ним сейчас.

Но вместо этого он двигается-двигается-двигается. Так, словно хочет добиться моего оргазма.

А я не могу. Просто не могу. Не с ним. Не после всего!

Пусть он смог разбудить мое тело, которое спало эти пять лет, смог возбудить его. Но не больше. Как женщина, я сломана, и это уже не починить, не залатать.

– Упрямая, – рычит Эмин, подтверждая мои догадки. – Думаешь, я не добьюсь своего?!

И тогда решаюсь на имитацию. Стыдно сказать, но я почитала про такое перед тем, как идти на вторую встречу с клиентом – когда еще не догадывалась, что это Булатов выкупил мой контракт.

Не знаю, выходит ли достоверно, но Эмин замедляется, двигаясь уже куда более лениво.

А затем, отстранившись и покинув мое тело, прижимается головкой члена чуть выше…

И едва я понимаю, чего он хочет, как в груди вспыхивает протест!

– Нет! – испуганно сиплю, стараясь увернуться. Но Булатов крепко держит меня за бедра, не позволяя избежать нежелательного контакта.

– Нет? – вкрадчиво спрашивает он. – Ты потеряла право произносить это слово, Аля, когда подписала договор на определенную сумму.

– Пожалуйста… – шепчу, боясь, что Эмин из упрямства возьмет свое.

Мне действительно страшно. Соглашаясь на все это, я даже не подумала о таком варианте близости. Потому что… Потому что у меня ее никогда не было!