«Неужто Громыко всё ещё не может забыть то своё поражение, которое потерпел от меня, кубинского посла и самого Фиделя Кастро? Но, блин, Фидель Кастро далеко, а Громыко очень близко… Как бы чего плохого не вышло…»

Решение быстро пришло на ум. Открыв ящик стола, он нашёл в нем визитку кубинского посла, которую тот оставил у него после недавнего визита в редакцию. Помощницу свою тревожить не стал, сам же и набрал посла.

Правда, как и ожидалось, это оказался не его номер, а коммутатор в посольстве. Зато, когда Ландер представился, с послом его соединили уже через полминуты, шустро переключив, видимо, прямо на его кабинет.

– Эммануэль, здравствуй, – сказал Ландер. – Тут у меня, возможно, могут быть небольшие проблемы, так что я обращаюсь за помощью.

– Какого рода проблемы? – спросил тот.

– Ну ты же помнишь некоторые наши разногласия с Громыко, нашим министром иностранных дел, правильно? Меня завтра к нему вызывают. Мало ли он мне хочет какие‑то обвинения нехорошие предъявить. Я что хочу попросить: можешь ты договориться с команданте, чтобы тот меня в случае чего прикрыл перед Громыко?

– Вы про Фиделя Кастро сейчас? – задал идиотский, с точки зрения Ландера, вопрос кубинский посол. Да и голос у него какой‑то странный при этом был.

– Да, конечно. У вас же на Кубе один команданте, или я в этом не прав? – решил уточнить Ландер.

– Нет, конечно, конечно, один, – немедленно заверил его посол. – Я сделаю все возможное.

Успокоившись по этому поводу, Ландер пожелал Диосу удачного трудового завершения дня и попрощался с ним. Положив трубку, подумал: «Ну вот, теперь, надеюсь, за моей спиной будет мощная поддержка на случай каких‑то проблем с министром».

***

Москва, посольство Кубы в СССР

Посол Кубы в СССР сидел и задумчиво смотрел на телефон после странного разговора с главным редактором газеты «Труд».

Нет, он догадался, конечно, когда беседовал с Ландером у него в редакции, что тот слишком много пьёт. На Кубе, как бы, тоже алкоголиков хватало. Но в его голове никак не укладывалась прозвучавшая просьба.

Ландер что, действительно думает, что он, рядовой посол Кубы за рубежом, начнёт сейчас теребить МИД по поводу его просьбы? А то, может, ожидает, что он и напрямую позвонит прямо Фиделю Кастро по его просьбе?

Нет, естественно, что в случае экстраординарных происшествий такой звонок был бы возможен. К примеру, если бы посол узнал, что мир снова оказался на грани ядерной войны, как в 1962 году. Но, с его точки зрения, это единственный случай, когда он может звонить лично Фиделю.

А что касается просьбы Ландера… Тут либо человек настолько не разбирается в их кубинской иерархии, либо слишком много пил последние годы, и реальность его сознания уже очень сильно искажена. Кто он такой вообще, чтобы Фидель вступался за него перед кем бы то ни было?

Посол прекрасно помнил задачу, поставленную перед ним руководством. Фидель высказал пожелание – причём достаточно твёрдо – чтобы в газете «Труд» регулярно выходили статьи Павла Ивлева. Следовательно, именно о Павле Ивлеве послу и следовало заботиться.

А уж при каком именно главном редакторе – при Ландере или при другом – эти статьи в «Труде» должны выходить, команданте никак не уточнял. Следовательно, этот вопрос не имеет никакого значения для Кубы.

И непонятно, с чего вдруг Ландер вообразил, что его судьба имеет для Кубы и для Фиделя Кастро хоть какое-то значение. Только потому, что он появился у него в гостях по заданию руководства и подарил ему ящик кубинского рома?

Так он эти ящики с ромом перед праздниками по десяткам адресов развозит. Это когда люди очень уважаемые – министры, к примеру. А люди попроще, но тоже важные для Кубы, сами за своими подарками с удовольствием приезжают, как недавно Павел Ивлев приезжал.

Ну и тем более по техническим причинам иначе трудно было бы подарок вручить. Куда бы он даже при всём желании повёз бы Ивлеву подарок вручать? В его собственную квартиру, что ли?

Нет, живи Павел в уединённом особняке, красиво обустроенном, с камином и всеми остальными признаками того, что тут живёт очень серьёзный человек, – посол в принципе не отказался бы хотя бы разок съездить к нему в гости. Но подавляющая часть москвичей – и Ивлев вряд ли отличается от них – живут в квартирах многоэтажных жилых домов. И наносить подобный визит на служебной машине посольства будет, мягко говоря, не очень уместно, наверное. И сам Ивлев наверняка будет против такого, учитывая, сколько любопытных соседей соберётся посмотреть на машину с посольскими номерами, и начнет гадать, что за ящики такие из ее багажника в его квартиру потащили…

Тряхнув головой из‑за того, что в своих размышлениях отвлёкся от центральной темы, посол вернулся к осмыслению разговора с Ландером.

Нет, служебку начальству он, конечно, напишет. В Гаване должны знать об этом звонке. Как и о том, что главный редактор одной из главных газет в союзном СССР, по всей видимости, запойный алкоголик, начавший утрачивать связи с реальностью. Но ясное дело, что к главе государства с этой информацией никто не побежит. Так, будет просто лежать записка для служебного пользования.

Москва, квартира Ивлевых

Все же в начале пятого домой вернулся. Отпустил Валентину Никаноровну пораньше. Она не просила, но глядя на ее задумчивое лицо, подумал, что есть у нее какие-то проблемы, которые надо решать. И когда она обрадовалась, понял, что не ошибся. Помощь свою предлагать не стал. Если Балдин, ее мужчина, за спиной у которого высокий пост и море связей, помочь с чем-то не сможет, то и я точно не справлюсь.

Начал с детьми возиться. Зазвонил телефон.

Совсем не обрадовался тому, что тут же узнал голос звонившего, вернее, звонившей. Это была Регина Быстрова.

– Слушай, Паша, – начала она, – мы же с тобой договаривались, помнишь еще про наш уговор? Так вот, хочу тебе уже кое‑что рассказать – то, что не успела, поскольку ты на Кубу уехал.

«Вот чего мне сейчас меньше всего хочется в жизни делать, так это встречаться где-либо с Регинкой Быстровой и о чем-то с ней беседовать. Как вообще так вышло, что мы о таком формате договорились? Нет, наверное, всё же это не имеет никакого смысла», – подумал я.

Так что тут же сказал:

– Слушай, у меня сейчас дел полно. Вот вообще ни до каких встреч. Ну и на самом деле для меня это, если честно, совсем сейчас неактуально. Есть чем заняться. Давай, короче, просто покончим с этой идеей. Живи там себе, учись, желаю тебе удачи и всё такое.

В трубке повисла тишина. Секунд через пять Регина спросила меня:

– Но если я не выполню свою часть уговора, то что с твоей?

– Ну, я же тебе уже сказал: живи там себе спокойно, учись. Болтать про тебя я ничего не намерен, если не будешь глупости делать. Всё, давай, до свидания, времени нету, работы куча навалилась, – отшил Регину, и на сердце сразу как‑то легче стало.

Да, не тот это человек, чтобы рассчитывать на то, что от неё какая‑то польза будет. Да и ощущение у меня при каждом с ней разговоре совершенно однозначное – как будто в грязи испачкался.

Ну и что хорошо, так это то, что в связи с неожиданным переходом Макарова в МГИМО она теперь тоже без полного пригляда с моей стороны не останется. Кто мне мешает периодически у Витьки аккуратно справки о её поведении наводить? Потому что полностью, конечно, терять её из виду не стоит. Как там говорится, держи друзей близко, а врагов – ещё ближе…

Порадовался и тому, что Регина позвонила тогда, когда Галия домой ещё не пришла, а Валентину Никаноровну я уже очень удачно отпустил. Будь она или няня дома, пришлось бы, конечно, всё же с ней где‑то встречаться, чтобы уже там этот вопрос обговорить – о том, чтобы она больше никак меня уже не тревожила. Не при няне или жене с обладательницей женского голоса вот так разговаривать, как у меня вышло. Со стороны могло показаться, что я надоедливую любовницу бросаю…