При этом качество материалов и отделки позволило выдержать всё это время, но не было ни одного намёка на наличие каких-либо живых существ, а также отсутствовали их останки: ни одной косточки, ни клочка одежды. Да, были сортиры с вполне привычными унитазами, да, в своеобразной столовой — столовые приборы, также похожие на человеческие. Вот только людей в них не было.

— Почему мы здесь? — я спросил у Ларика, который сегодня был непривычно серьёзным.

— Это последнее место, где была сестра, до тех пор, как она вышла из зоны внимания.

— Она выпрыгнула прямо отсюда? — уточнил я.

— Вероятно… — задумчиво ответил Илларион. — Скорее всего, есть здесь какая-то подсказка, но пока я не могу понять, что именно.

— Ну… тогда я тебе немного помогу.

— Шука… ненавиш-ш-шу… — рядом со мной возник иллюзорный Шнырька.

— Опять твоя долбаная шнырькафобия, — ухмыльнулся я.

Что он ненавидел, я знал и сам. У Шнырьки была фобия — боязнь нахождения без своего физического тела. Смешная болезнь, учитывая его теневой статус. Мы много раз беседовали на эту тему, и я пытался выяснить, в чём проблема. Ведь, скользя по Тени, он является бесплотным духом. Почему же он всегда так переживает, когда я призываю его вдали от наших тел?

Возможно, корень зла был, скорее всего, именно в этом «удалении». Будучи в Тени, Шнырька всегда мог воплотиться в тело, но когда мы уходили неизвестно куда, и я, будучи воплощенной душой, призывал его душу, вот тогда Шнырька точно не мог вернуться к себе. И периодически истерил. Не найдя лучшего термина, я называл его «шнырькафобией».

— Ш-ш-шука-ш-ш-шабака! — сказал Шнырька. — Что ищем? Давай быш-ш-штрей!

Я развёл руками.

— Что-нибудь, что поможет узнать, куда дальше отправилась Беллатриса.

И мы начали активно искать. Пульт управления, отдалённо напоминающий мне поделки Мидасов, — высокотехнологичные пульты, множество мёртвых экранов, большое количество кресел, в которых сидели операторы и могли управлять, скорее всего, космическим флотом.

Вот только ни хрена не работало, и подсказок никаких не было. Была мысль запустить потухший реактор, что находился внутри горы, но, во-первых, я не до конца понимал, как он работает, а во-вторых, я понял, что топливо у него закончилось. А вот это уже проблема. Одно успокаивало: Беллатриса что-то нашла, после чего она отсюда улетела. Значит, найдём и мы.

Раздражённый Шнырька залез в каждый угол, пытаясь найти, что нам нужно. Да и я с Лариком не отставал от него, яростно матерясь про себя. Но всё было глухо, как в танке.

В конце концов я психанул и рванул на поверхность. Для этого пришлось проскользнуть через сотни метров скальной породы, и я оказался на безжизненной поверхности, залитой тёмно-красным светом старого умирающего солнца. Картинка, как из постапокалипсиса, но видал я раньше картины и помрачнее.

А ещё здесь кое-что было. Небольшой корабль, явно военный, который ржавел в почти разряженной атмосфере мёртвой планеты, хрен его знает сколько лет.

Присмотревшись повнимательнее, я понял, что пятна ржавчины перемежались с нетронутым, хоть и слегка облупленным лакокрасочным покрытием, которое было…

— Имперский розовенький, мать его!

У меня сразу испортилось настроение, но внутрь я всё-таки вошёл, ведь ответа на свой вопрос я так и не получил.

Быстро пробежавшись по кораблю, я зашёл в капитанскую рубку, которая, также, как и корабль, была небольшой.

На панели стоял болванчик — такая забавная фигурка, которую ставят на торпеду машины, — который весело болтает головой при езде. Только этот болванчик держал вытянутую руку, и указательный перст, причем почему-то средний палец, смотрел куда-то наверх, в черноту звёздного неба.

Я машинально проследил за этой рукой и увидел на орбите слишком яркую звезду для этого времени суток. Присмотрелся получше, хмыкнул и рванул туда, ввысь, в небо. Хорошо быть бесплотным духом. Можешь перемещаться куда угодно, как угодно, и с какой угодно скоростью.

При приближении это оказался большой, здоровенный металлический шар, наполовину разодранный. Этот летающий шарик, больше похожий на космическую станцию, явно попал в передрягу. Кто-то или что-то его хорошо покромсало. Здоровенные маршевые двигатели, однако, указывали на то, что это не стационарная станция, а вполне себе космический корабль. Но конструкции такой я не видел, хотя сталкивался со многими технологическими цивилизациями.

Оказавшись на борту этого циклопического сооружения, я хмыкнул, оглядываясь. Здесь остались местные жители. Мёртвые, но тем не менее… Да и, собственно, назвать роботов «мёртвыми» было сложно. Высокие, выше человеческого роста гуманоиды из золотистого металла, имеющие четыре верхние конечности, были разбросаны тут и там.

Судя по всему, они встретились с какой-то непреодолимой силой. У кого-то были просто вырваны руки. Головы некоторых были сплющены, как будто по ним долбанули огромным молотом. А ещё часть была аккуратно нарезана. И судя по чистоте среза, у нападавшего врага был, явно, хороший меч, потому что, подняв одну отрубленную руку и всмотревшись в свойства материала, я понял, что, чтобы сделать подобное, при каждом ударе мне пришлось бы заливать в свои мечи солидную долю энергии. То есть противник был непростой.

Быстро сориентировавшись, я побрел по коридорам в поисках центра, мимо разбитых то ли роботов, то ли представителей механической расы. Причём шёл я довольно долго и ни разу при этом не встретил никаких «запчастей» их противников, что навевало меня на странные мысли.

Наконец я зашёл в зал управления. В отличие от маленького корабля на поверхности, этот был размером с футбольный стадион, с множеством пультов, за которыми находились порубленные роботы.

А вот в центральном пульте, полукругом установленным перед небольшим пьедесталом, находился… предмет, явно не из этого технологического мира. Тонкий стилет с ажурной гардой и сапфиром в качестве набалдашника был безжалостно воткнут в пульт, погрузившись в него до середины лезвия.

— Ларик, кажется, для тебя здесь послание, — отправил я мысленный образ Иллариону, и он тут же возник рядом со мной в рубке, точно так, как и Шнырька, которого уже начинало слегка потряхивать.

— Да, это её «Игла», — Ларик бесстрашно протянул руку вперёд, и я еле успел его предупредить.

— Не думаешь, что это ловушка?

— Я не думаю, я знаю, — улыбнулся Ларик. — Это точно ловушка для всех, кроме меня.

После этих слов он крепко сжал рукоятку и прикрыл глаза. Стоял он так примерно минуту, и хотя мне было очень интересно, но я не мешал ему. Через некоторое время Ларик всё-таки открыл глаза и ловко выдернул стилет из пульта, тут же убрав его в свой пространственный карман.

— Я знаю, где сестра. Кажется, она напала на след Странников. Настоящих Странников, — сказал он, пристально глядя мне в глаза. — Вот только сейчас мы не сможем к ней попасть. Придется ждать, когда она вернется… или не вернется.

— Ш-ш-шука-ш-ш-шабака, пош-ш-мотри! — сказал Шнырька, отвлекая меня от разговора с Лариком.

Я переместился к мелкому, который стоял чуть в стороне.

Судя по всему, эта стена когда-то была огромным экраном, на котором транслировались данные со всех датчиков и всех систем корабля. Сейчас экран был покрыт сетью трещин, но не это было самым интересным. А то, что кто-то не очень ровно, но, видно, с большим энтузиазмом, вывел некий текст.

Текст этот был написан кровью убитых противников, ну, точнее, их машинным маслом, что выглядело довольно симпатично.

Надпись мне показалась очень интересной. Сверху было написано:

«Здесь был Алекс»

Чуть пониже, немного другим почерком, было добавлено:

«и Клоун»

А ещё ниже, как будто это писал совсем маленький человечек, абсолютно корявыми буквами было накорябано: