Электрическое освещение два взрыва не пережило. Но в отсеке имелись с каждой стороны по одному иллюминатору, а потому хотя и сумрачно, тем не менее куда светлее, чем в офицерском отсеке. Разбираться, кто жив, а кто мёртв, я не стал, тут же открыв огонь. Тем более что один из кочегаров зажимал уши, держа в руке короткоствольный револьвер. И первый выстрел в него. Затем ещё четыре без разбора, кто уже готов, кто ранен, а кто лишь оглушён. Лучше вынести трупы, чем по-глупому подставиться.

Зато с остальными отсеками трудностей не возникло, все самураи дружно подняли лапки и поднялись на палубу. Здесь их вязали и переправляли в носовой кубрик. Этот процесс у нас, можно сказать, отработанный, так что я уже в него не вмешивался…

– Мать твою в перехлёст через колено. Это было просто невероятно, – с нескрываемым восхищением произнёс Налимов, когда пришвартовал «Ската» к «Асасио».

– На том стоим и стоять будем, – хмыкнув, ответил я, наблюдая за тем, как матросы деловито снуют по палубе, снося трупы на корму.

Оно бы сбросить их в море, но коль скоро есть возможность похоронить на земле, то не стоит тупо избавляться от тел. Не поймут. А я как-то не горю желанием опять оказаться под судом. Всё понимаю, но в прошлый раз я предстал перед трибуналом по не менее надуманному поводу.

– Знаете, Олег Николаевич, а я ведь не верил в вашу затею с револьверной пушкой. Полагал это блажью. Да и по поводу абордажа… думал, это простая байка. Газетная утка, – перебравшись на борт миноносца, заметил штурман.

– Неужели не общались с артурцами?

– Отчего же, общался. Но там поди отличи правду от вымысла, когда, глядя друг другу в глаза, высказывают противоположные мнения.

– Надеюсь, теперь вы убедились в том, что это правда. Или и глазам своим не верите?

– Как говорится, один раз – это случайность, два – совпадение…

– Намекаете на то, что нам следует взять на абордаж ещё один миноносец? – задорно подмигнул ему я.

– Я не против. И теперь возню с револьверной пушкой считаю полностью оправданной, даже если её больше ни разу не придётся использовать.

– Вот с чем согласен, с тем согласен, – кивнув, произнёс я и сменил тему. – Что же, Пётр Ильич, принимайте под командование лодку, а я поведу в Артур наш приз.

– Есть принять лодку под командование.

– В качестве призовой команды я забираю всех своих старичков и комендоров, с вами оставляю только одну вахту. Если случится бой, просто погружайтесь и идите в Артур.

– А что мне ещё-то остаётся при минимуме команды, отсутствии самодвижущихся мин и невозможности использовать пушки, – пожал плечами штурман. И уточнил: – Вы поэтому переходите на «Асасио»?

– И поэтому тоже, – подмигнул я и спросил: – Вопросы?

– Вопросов нет.

– Вот и ладно, – хлопнул я его по плечу.

«Катарина» уже набрала свой крейсерский ход, направляясь к крепости. Я же не спешил расставаться с лодкой и, перейдя на её борт, воспользовался радио. Пора связаться с крепостью и сообщить, что мы на подходе. Для чего-то же я старался, переправляя радиостанцию из Инкоу в крепость.

Ну и такой момент, что нужно забрать переносной дымогенератор. Для лодки-то мы сделали стационарный, подведя впрыск топлива в выхлопные трубы, но по здравому размышлению я решил, что и мобильная версия не помешает, так, на всякий случай. Как я люблю повторять – пусть уж лучше будет и не понадобится, чем понадобится и не окажется под рукой.

В частности, я планировал использовать его для «Катарины», но, поразмыслив, мы пришли к выводу, что команде парохода лучше всё же не геройствовать. При отсутствии вооружения у них ни единого шанса даже против минного катера. Поэтому было принято решение о том, что они не будут трепыхаться и станут выполнять все требования японцев. Дымогенератор же остался на борту «Ската», благо он достаточно компактный и много места не занимает.

Переговоры с Артуром вышли занятные. С одной стороны, там не могли поверить в то, что в районе Ляодуна появилась подводная лодка из Владивостока. Да ещё и сопровождающая пароход со скотом и взрывчаткой. С другой, я ведь использовал русский шифр, и откуда бы мне его в таком случае знать?

Ответа дожидаться я не стал. На то, чтобы доложить по инстанции, да чтобы там приняли меры, уйдёт слишком много времени. И это с учётом того, что Павлов заблаговременно уведомил командование крепости об отправке груза. У нас же за правило, когда правая рука не ведает, что делает левая, а уж если речь зашла о правой пятке, то и вовсе туши свет, бросай гранату. Так что пусть разбираются, а мы пока нагоним «Катарину», ну и подготовимся оборонять сопровождаемый груз.

Когда вернулся на борт захваченного «Асасио», там вовсю шли ремонтные работы. Необходимо было подлатать дыру в дымовой трубе, иначе останемся без тяги и соответственно не сумеем нормально разогнаться. Заодно приводили в порядок паропровод, которому также досталось. Корабль военный, к тому же уже год участвующий в боях, а потому на борту нашлось всё необходимое, чтобы на время подлатать повреждения и уже через пятнадцать минут рвануть вдогонку «Скату» и «Катарине».

– Андрей Степанович, ты вот что, оставь на палубе только тех, кто помельче, да обряди их в японскую форму. И мне офицерский мундир присмотри. Не найдёшь чистый, снимай с трупа, ничего со мной не станется. И ещё приготовь японский флаг, чтобы, случись что, можно было бы на него сменить Андреевский, – когда мы в бодром темпе догоняли ушедший вперёд грузовик, приказал я.

Боцман слушал меня с угрюмым видом, и когда я закончил, не услышал привычного «слушаюсь». Вместо этого молчание и хмурый взгляд, устремлённый куда-то в сторону. Вижу, что ему это не по нутру, и не хочет смотреть на меня, потому как не сумеет злость сдержать. Не приведи господи, с самураями встретимся, так я не представляю, какой обструкции меня предадут господа флотские офицеры, у которых я и так не в чести.

Пока суд да дело, поставил к штурвалу Снегирёва, ему не впервой самостоятельные вахты стоять, на катере мне было не разорваться. Сам же отправился в радиорубку глянуть, что там с трофейным беспроволочным телеграфом. Я ведь не врал, когда говорил, что за короткий срок качественно сломать его не получится. Хотелось бы иметь связь с крепостью. А то я ведь не забыл, что как раз по своим-то корабельные комендоры и артиллеристы береговых батарей промахиваются редко. Прямо беда.

Разобраться с неисправностью не удалось. Без понятия, для чего японцу понадобился в радиорубке молоток, но поработал он с ним неплохо. Не то чтобы вот совсем исправить не получится. Но провозиться придётся долго, а нам до крепости осталось шлёпать чуть больше часа. Пусть уж в крепости с этим разбираются.

– Ваш бродь, там дым на горизонте, и приближается, – ввалился ко мне Казарцев.

– Дым или дымы? – поднимаясь, уточнил я.

– Пока дым. Но густой, так что может и пара миноносцев, а может и один крейсер.

– Ну, пойдём глянем, кого там принесло.

Поднявшись на ходовой мостик, и впрямь увидел дым, и судя по густоте, Казарцев прав, либо пара мелких, либо что-то крупное. Я подошёл к прожектору с закреплёнными на нем шторками и отстучал на «Скат» сообщение, поинтересовавшись, нет ли новостей из крепости. На удивление в этот раз проблем не возникло. Нас уже ожидали, и был подготовлен отряд для встречи.

Надо же, оказывается, наши морячки ещё в море ходят. Если опустить тот факт, что в известной мне истории в Артуре уже хозяйничали японцы, то моряки с сентября в море вообще не высовывались. Если только изредка миноносцы проявляли активность. А тут и крепость наши ещё удерживают, и моряки в гавани не отсиживаются.

Отстучал Налимову, чтобы он укрылся за корпусом «Катарины», незачем ему лишний раз отсвечивать. Ещё раз сообщил на грузовик, чтобы Ползунов не геройствовал и выполнял приказы японцев, если до этого дойдёт. Вот вроде и всё. А теперь пора выяснить, кого там принесло на наши головы.

– Снегирёв, курс двести девяносто два. Андрей Степанович, прикажи поднять японский флаг. – И, поймав его недовольный взгляд, надавил: – Выполнять. И сам на палубе не отсвечивай, коль скоро для себя японскую форму не нашёл, – закончил распоряжение я, тренькнув механическим телеграфом в машинное отделение «самый полный».