— Месье… — подошедший банщик довольно-таки бесцеремонно подложил ему под шею какой-то мягкий валик, и, присев позади на низенькой табуретке, приготовил парикмахерские инструменты. Стрижка такого рода для Ежи в новинку, но судя по тому, что лежащий по соседству месье Токвиль не высказал никакого удивления, ничего из ряда вон не представляет.

Полутора часами позже, получив решительно все возможные услуги, включая дважды поданное кофе, стрижку ногтей на ногах и избавление от мозолей, попаданец получил-таки назад чистую, вполне высохшую одежду, и — счёт…

… который был несколько больше озвученного вначале.

— Полтора франка? — изумился Ежи, но спорить, впрочем, не стал. Вещи в целости, деньги на месте… остальное, право слово, мелочи! Кунштюки такого рода он воспринимает как неизбежные жизненные уроки, и хорошо, если можно расплатиться с неприятностями деньгами, и притом не самой крупной суммой!

Не выходя из переулка, он, на всякий случай, переложил в жилетный карман дерринджер, и, щёлкнув крышкой часов, задумался. «Несколько часов», озвученные милой Анет, могут означать и два часа, но…

… всё-таки, пожалуй, маловато!

Вспомнив рослого папашу-здоровяка, со скрещенными на груди мускулистыми руками и нескрываемой иронией на физиономии, он, вздохнув, накинул ещё парочку. За это время дочка либо уговорит его принять постояльца, продавив эмоциями, либо…

— Факультет, что ли, отыскать? — задумался попаданец, воспылав жаждой учёбы.

А собственно, почему бы и не да⁈ Он в своё время поступал из провинции, на бюджет, и поступил-таки! И учился, между прочим, хорошо, не только опережая программу родного ВУЗА, но и заглядывая в учебники Англии и США, с отчаянной мыслью о магистратуре там.

Ну а здесь, зная наперёд все тенденции, и все те вещи, давным-давно очевидные полтора века спустя, но могущие стать откровением здесь и сейчас, он, чёрт подери, может войти в Историю!

' — Тем более, — дополнил циничный внутренний голос, — именно сейчас Париж и перестраивают, и можно сделать не только имя, как архитектор, но и состояние, как инвестор! К-комбо!'

С решимостью наперевес, тростью в руках и дерринджером в кармане, он, полный энтузиазма и благих намерений, отправился штурмовать Сорбонну. Не то чтобы сразу подавать документы о зачислении… но уж как минимум, выяснить всё, что для этого нужно!

Да и вообще, он должен составить мнение о развитии архитектуры и строительстве в этом времени!

Получасом позже он не то чтобы пожалел о своём решении…

… хотя пожалуй, всё-таки пожалел!

— Надо, пожалуй, было с новыми друзьями пойти, — проговорил он с некоторой досадой, преодолев очередную канаву по импровизированному мостику из двух досок.

Сорбонна сейчас в процессе перестройки, очевидно, назревшей за несколько веков, и она не то чтобы в разрухе, но в очевиднейшем беспорядке! Решительно все кафедры в процессе переезда, и процесс этот растянут во времени и пространстве так необычно, что нужная ему кафедра может с полным на то право добавить в своё именование «имени Шредингера».

Только в отличие от кота известного физика, пребывающего одновременно в двух ипостасях, то бишь в живой и мёртвой, кафедра пребывала одновременно в четырёх местах…

… или может быть, пяти!

Сорбонну, со всеми её кафедрами, библиотеками, профессорами и сотрудниками, размазало по всему Латинскому квартала, а отчасти и за его пределы. Этот логистический и организационный тетрис продолжается достаточно долго, и причиной тому не только, а может даже, и не столько власти Парижа, но и профессура, перетягивающая одеяло на себя при всяком удобном и неудобном случае. У них свои, очень непростые и неоднозначные отношение с властями города, да и внутренние разборки между кафедрами и профессурой извечны.

— Архитектура? — озадаченно нахмурился отловленный студент, не слишком уже молодой, совершенно медвежьего вида, заросший бородой до самых глаз, — Хм… это, наверное, тебе… хотя нет, там перекопали! Тогда… да, точно!

— Вон! — он показал рукой на приметную крышу, — Видишь? Рядышком, в соседнем здании! А вот как туда дойти…

— Ну, — махнул он рукой, — поближе кого спросишь! Все, брат, некогда мне!

Он распрощался вполне фамильярно, как со старым приятелем, и ушёл, почти убежал.

— Не то знакомы… — протянул Ежи, пытаясь припомнить бородача среди доброй сотни студентов, с которыми он познакомился за минувшее время, — не то нравы такие? А, чёрт… но впрочем, какая мне разница?

Пожав плечами, он отправился в указанном направлении, и очень скоро натолкнулся на двух русских офицеров, присутствовавших на дуэли. Не подавая виду, что узнал их, Ежи прошёл мимо, не имея никакого желания к беседе, а гадать, какого чёрта они делают здесь, и почему они в штатском, и подавно!

К чёрту! Пусть прошлое останётся в прошлом…

… но прошлое, как выяснилось, решило последовать за ним.

Не сразу, но, петляя по перекопанным улочкам, местами перегороженным или заваленным камнем и древесиной, но обнаружил, что господа офицеры следуют по пятам. Насторожившись и чуточку попетляв, попаданец понял, что да, это не совпадение!

Несколько минут спустя он, опять же мельком, почти случайно, увидел, как к компании офицеров присоединился ещё один господин в штатском, одетый на манер парижанина из небогатых. Совершенно неприметного вида…

… но поведение и все мелкие детали самым решительным образов выдали в нём подданного Российской Империи, и притом, пожалуй, находящегося на службе! Этакая мелкая сошка перед лицом начальствующим…

— Пся крев! — негромко ругнулся попаданец, находя ситуацию как минимум странной, а пожалуй что и неприятной! Что с эти делать, Ежи решительно не знает, а потому, просто на всякий случай, оторвался от преследования.

Впрочем, вопросы «зачем» и «почему», а так же «что делать» он решил оставить на потом, а здесь и сейчас томление духа и плоти понесло его на встречу с милой Анет!

В знакомую буланжери он зашёл не без робости, нервничая, пожалуй, побольше, чем перед дуэлью. Замявшись, он открыл было рот, желая позвать девушку, но, смутившись невесть чего, скромно уселся за столик слева от двери, кусая губу.

Долго ждать не пришлось, меньше через минуту из проёма пекарни выглянула девичья мордашка, переполненная надеждой и ожиданием. Заметив его, Анет вспыхнула радостью и румянцем, и практически выбежала к нему, смущённо остановившись через несколько шагов. Смутившись ещё больше, она оглянулась назад.

Спустя несколько секунд в проёме появился её отец, где, привалившись спиной к стене, он скрестил на груди руки, вскинул брови, и саркастически улыбаясь, уставился на дочку, переведя потом взгляд…

' — На зятя', — отозвалось подсознание, и попаданец замер, как кролик перед удавом, обдумывая эту странную мысль… не вызывающую впрочем, какого-то внутреннего дискомфорта.

Что уж там уловил месье Лемар, Бог весть, но несколько минут спустя Ежи поднимался по лестнице вслед за Анет, решившей показать комнату постояльцу, ни черта не помня ни о плате за постой, и не думая ни о чём…

… кроме того, что сзади, за ними, поднимается месье Лемар.

Увы…

Но это, пожалуй, единственная ложка дёгтя, размазанная по его, Ежи, нынешней картине мира!

С раннего утра, когда ещё и не рассвело толком, он уже сидел на своём месте, в левом углу за дверью, и, отчаянно и радостно смущаясь, ждал завтрак, переглядываясь с милой Анет. Она то и дело выпархивала из кухни по какой-то надуманной надобности, стреляла в него глазами, краснея от ответных страстных взглядов, и вновь ускользая.

Наконец, девушка выплыла с подносом, уставленным всякой снедью, и принялась расставлять на столе тарелки. Оглянувшись в сторону кухни, она наклонилась и подарила Ежи быстрый, но жаркий поцелуй, напоминая ему о том, что было минувшей ночью, и что будет — этой.