(Какова баба, такова ей и слава)

Крах Алексея Ивановича

(Не в свои сани не садись)

Декабрь выдался морозным. Приближался новый год. Люди, как и во все времена, были озабочены приготовлениями к празднику. Все жили с надеждой, что Новый год принесет им исполнение их сокровенных желаний и, главное, улучшение их жизни и спокойствие в мире. Тем более, что у них было с чем сравнивать. Существовавший еще относительно недавно строй давал им покой, элементарные условия жизни и труда, уверенность в завтрашнем дне. Правда, отсутствовала свобода выражения мыслей и желаний. Не было возможности выбора. Последнее особенно важно для молодых людей, вступающих в жизнь. Свобода выбора – это непременное условие правильного существования человека. Когда этого нет – не захочется никакой уверенности в завтрашнем дне.

Всем, конечно же, было далеко все равно, что происходит наверху и какие новые политические события их ждут. В конце концов, кто ими будет править – им было также глубоко все равно. Но жить всем хотелось лучше, без этого напряжения и страха перед будущим.

Двойное напряжение в эти дни испытывала Эльвира, да и вообще весь отдел, руководимый ею. С материалами, приготовленными ими, президент внимательно ознакомился, решены были все нормативные и процессуальные вопросы передачи власти.

И… наступило затишье. Президент, очевидно, думал. Страна продолжала жить в каком-то угаре. Большинство людей обнищало и влачило жалкое существование. Появилось несметное число нищих, беспризорников. Большая часть молодых людей репродуктивного возраста занималась проституцией, процветала наркомания и алкоголизм. Стали обычным явлением заказные убийства, бандитизм. Страна находилась под контролем мафиозных и бандитских структур.

С другой стороны, жирела и вывозила несметные богатства из страны кучка людей, успевшая вовремя сориентироваться, большинство из них делали это под прикрытием властных структур государства. На Кавказе шла война, гибли люди. В Москве каждый вечер открывались ночные клубы, игорные и публичные дома, где молодежь веселилась до утра, подстегивая себя алкоголем и нередко наркотиками. По телевизору шли музыкальные увеселительные программы, разыгрывались призы и лотереи. По-прежнему была популярна программа «Поле чудес», где Якубович продолжал дурачить и развлекать уже не одно поколение россиян, постепенно старея со своей программой. Он мог одарить вдруг целой корзиной с парфюмерными наборами или деликатесами – какую-нибудь простую женщину из Костромы, а мог преподнести мебельный гарнитур простому работяге из Сибири. Людям это нравилось, хотелось халявы. А смотря программу «Смак», голодные пенсионеры с тоской наблюдали, как Макаревич, отрезая от шматка первоклассного мяса кусочек вырезки, остальное сбрасывал в ведро. Пенсионеры хором проглатывали при этом слюну. Особенно добивали простых людей многочисленные презентации, приемы, на которых столы были завалены всевозможными деликатесами. А они с тоской думали, как завтра накормить детей и стариков. Воистину, удивительны дела твои, Господи!

Вахтанг в тайне от всех находился на обследовании в психиатрической лечебнице, периодически общаясь с Эльвирой по телефону. Жан отбыл в Париж принимать телевизионный канал. Отношения между Эльвирой, Алексеем Ивановичем и Марком Семеновичем после того, как она стала большим начальником, замерли на взаимоотношениях начальник-подчиненный. По существу, Эльвира в этот трудный для нее момент осталась в одиночестве – не с кем было посоветоваться, излить наболевшее. За все это время она ни разу не была вызвана ни к президенту, ни к другому высокопоставленному лицу из правительства. Что делать? Извечный русский вопрос. Ждать. И она терпеливо ждала. Каждый раз, встречая помощника президента, она получала от него порцию яда и сарказма, сквозившего через улыбку и бородку.

– Ну, как у вас дела, Эльвира Николаевна? Не наградили еще?

Наконец, уже как-то перед самым Новым годом, вечером Эльвире позвонил управляющий делами президента и сообщил, что завтра в шесть президент собирает всех и вся в… зале для торжественного сообщения. Затем последовали звонки от сотрудников и людей, близко знавших кремлевскую элиту и все, что там происходит. Все говорили о том, что как будто бы президент завтра собирается официально объявить о передаче своего поста новому человеку.

– Но кто он? – спрашивали они Эльвиру.

Она знала, кто, но говорить раньше времени не хотела.

Совсем уже поздно вечером позвонил помощник президента.

– Эльвира Николаевна?

– Да, это она.

– Вас можно поздравить.

– С чем?

– Вас действительно наградили.

– Так это, по-моему, вы больше хотели, чем я.

– Да… конечно, – замялся он, – да и к тому же того, чего вы больше всего хотели, вы добились.

– Это вы о награде? – удивилась Эльвира.

– Да нет же. Президент завтра действительно слагает с себя полномочия, так что поздравляю, ваша взяла, – без радости сообщил он.

– Ну, знаете, хуже было бы для него, если бы своего добились вы. Ну, ладно, проехали.

– Кстати, он и вас, и меня просил оставаться на своих должностях.

– Очевидно, как наиболее талантливых? – улыбнулась Эльвира.

– Вас – очевидно, а меня – приглядывать да помогать в первое время.

– Ну что ж, поздравляю и вас.

– Завтра в шесть часов по этому случаю он устраивает прощальный ужин.

– При свечах?

– С чего это вы, это ведь не похороны. Одевайте свое лучшее платье, порадуйте нас своей женственностью.

– Ну что ж, обязательно порадую, особенно вас, а то все считаете меня мужиком в юбке.

Помощник это проглотил и неотчетливо.

– До встречи.

– До свидания.

«Ну вот, все и свершилось, что запланировала. Так чего же я недовольна? – Эльвира спросила сама себя. – Почему нет радости, странно». И тут она отчетливо поняла, что ей было безумно жаль расставаться с президентом. Каким бы его ни считали, но для нее он был действительно как отец родной. Под его защитой и руководством она могла совершенно спокойно работать. Что называется, не оглядываясь по сторонам – как и кому понравится или не понравится то, что она делала. Что будет дальше – неизвестно.

Телефон звонил не переставая.

– Понадеемся на милость Божию, авось, и нас не минует.

Она встала с кресла. Выключила телефон из сети и пошла спать.

Ровно в шесть часов Эльвира сидела за столом в большом… зале, рядом с помощником президента. Далее за ним стояло пустое кресло президента. В зале были накрыты столы человек на шестьсот. Весь кабинет, помощники, представители армии и флота. Известные артисты, бизнесмены, банкиры, художники, чуть в стороне и сзади сидела группа депутатов, среди которых она мельком узрела нашего героя.

В шесть пятнадцать в зал вошел президент. Все встали. Он обошел всех, обмениваясь рукопожатиями и каждому что-то говоря. Всех он знал в лицо, со многими встречался по работе и каждого узнавал. Когда очередь дошла до Эльвиры, он пожал ей руку и сказал:

– Вы сегодня необычайно обольстительны.

Эльвира хотела поблагодарить за комплимент, но он уже жал руку помощнику. А затем произнес речь о том, что многое сделано в стране, она заметно изменилась, но предстоит еще многое осуществить. И что он уступает место своему преемнику – молодому предприимчивому человеку, который поведет Россию по прежнему курсу – к ее благоденствию и процветанию. Затем выступил премьер-министр, министры, военачальники, актеры.

Все, конечно, выразили свои сожаления, что президент уходит в отставку, да еще по собственному желанию.

– Ну, ничего, – отвечал он, – поработаете с новым президентом – он молод, знает свое дело и страну поведет правильным курсом.

Когда его спросили: «А кто он?» – он хитро улыбнулся и ответил:

– Завтра, завтра узнаете, завтра мне выступать на телевидении, все завтра скажу всей стране.

Когда официальная часть подходила к концу, со стороны, где находился стол депутатов, неожиданно раздался шум, кто-то громко и неразборчиво говорил, среди общего шума и гомона, а затем в наступившей тишине отчетливо раздалось: