Перед депутатами были поставлены блюда с фруктами – яблоки, апельсины, стояли бутылки с минеральной водой. Худинский уже разошелся не на шутку, поливая правительство, олигархов и представителей других партий. Из толпы ему был задан вопрос: – как будут делить их хозяйство, если японец не захочет поднимать его? По Чубайсу или по-честному? Ну, конечно же, если дело дойдет до того.
В душе они надеялись, что этого все таки не произойдет, зная, что творится в соседних хозяйствах. Худинский начал очищать апельсин, сопровождая это словами:
– Вы поймите, если за это возьмутся демократы или коммунисты, – он с ненавистью посмотрел в сторону Алексея Ивановича и Шпееровича, закончив очищать апельсин, – то они прихватят себе вот это, – показывая на очищенный апельсин, – а все остальное отдадут вам.
При этом он так возбудился, что часть кожуры запустил в Шпееровича, удачно попав ему на рубашку, а часть – в Алексея Ивановича. Шпеерович засмущался, вобрал голову в плечи, судорожными движениями стал вытирать платком пятна, оставленные на рубашке. Алексей Иванович неожиданно повел себя по-другому, хотя кожура от апельсина не достигла его. Он встал, громко, во весь голос и на весь зал заявил:
– А вы вместе со своей партией слопаете все. И очисток не оставите.
И тут же, к радости всех окружающих, запустил в него целым апельсином. Апельсин был перезрелым, поэтому травмы он не произвел, но, придя в соприкосновение с правым глазом Худинского, разлетелся на липкие куски, обрызгав зачинщика беспорядка сочной рыжей мякотью. Сзади в толпе, прямо за Алексеем Ивановичем стояла Эльвира, никак и ничем не обращая на себя внимания окружающих. Худинский совсем не ожидал такой прыти от Алексея Ивановича, сильно испугался и в один момент скрылся под столом. И уже оттуда, крича своим малоприятным фальцетом, пытался хотя бы словами достать его:
– Хулиган, я тебя засужу, за решетку отправлю, ты еще мне будешь ноги целовать и прощения просить! Я – юрист, и папа у меня юрист, будешь ты у нас сидеть…
Камеры крупно снимали все происходящее. Народ вначале замер, не веря в удачу, а потом пришел в неистовый восторг, стал аплодировать и кричать:
– Так его, чтобы знал, как дурака валять!
Тощая старуха завизжала в экстазе:
– Дай ему по второму глазу, только кулаком, чтобы знал.
Худинский воровато вылез из-под стола, боязливо посмотрел в сторону своего обидчика и в сопровождении единомышленников и охраны быстро, прыжками, как заяц, запетлял в сторону своих апартаментов, периодически останавливаясь и грозя кулаком Алексею Ивановичу, повторяя, но уже бессвязно, прежние угрозы:
– Я тебя засажу, ты у меня, я тебя, мерзавец…
На что Алексей Иванович сдержанно и с достоинством произнес:
– Собака лает…
Попытался что-то прокричать отошедший от нападения и Шпеерович, но приставленные к нему Эльвирой люди мягко его оттерли, а народ просто отмахнулся от него. Все окружили Алексея Ивановича, сегодня он был героем дня.
Эльвира была незаметна для окружающих и как тень следовала за Алексеем Ивановичем, руководя за его спиной и направляя всю операцию. И пока, слава Богу, все шло по ее сценарию.
Шпеерович уже, кажется, стал догадываться, что его обложили, попытался встать на стол, чтобы произнести спич, но его и оттуда стянули и опять-таки мягко, без насилия, посадили в кресло, приговаривая при этом:
– Не волнуйтесь, ведь он же просто мелкий хулиган.
Алексей Иванович же под аплодисменты практически всех присутствующих, оттесняемых его сторонниками из группы усиления и личной охраны, двинулся к своему номеру. Когда они с Марком Семеновичем вошли и захлопнули за собою входную дверь, Эльвира была уже там. Туда, как и прошлый раз, она проникла через черный ход. Они специально так подбирали номер, чтобы Эльвиру не видели вместе с Алексеем Ивановичем.
– Для того чтобы не засветиться, – пояснила она.
Ну что ж, разумно, Эльвира оказалась права и на сей раз.
Увидев ее в комнате, Алексей Иванович сделал глубокий выдох и радостно прокричал:
– Эльвира, мы, кажется, победили! – Он развязал галстук, сбросил ботинки и растянулся на широкой кровати, разбросал руки и опять радостно повторил: – Мы победили!
Однако Эльвира совсем не разделяла его восторга и очень спокойно сказала:
– Это еще даже не тур, а предтур, завтра, Алексей Иванович, вам предстоят более серьезные испытания. Это вам не апельсины метать, там дело посложнее будет. – После чего ненадолго задумалась и добавила: – Вам завтра, а мне сегодня. – Грустно улыбнулась. Но тут же встала, собралась и скомандовала: – Алексей Иванович, быстро в постель.
Реакция Алексея Ивановича на это была, по крайней мере, странная:
– Но как же, – неожиданно засмущался он и стал напоминать кота, собирающегося запустить лапу в крынку со сметаной, – здесь посторонний, – почти промурлыкал он, указав взглядом на Марка Семеновича.
– Хм, – издала странный звук Эльвира, – вы неправильно меня поняли, вам крайне необходим отдых, – огорчила его Эльвира. – Завтра мы все, а вы – в первую очередь, должны быть на все сто, нам предстоит тяжелая борьба. А я отбываю через черный ход, разузнать, как настроение народа, о чем говорят и думают люди. Да и надо все продумать до мелочей и подготовить сценарий на завтра.
Алексей Иванович начал кряхтя, без какого-либо удовольствия раздеваться, что-то ворча о тяжелой депутатской доле.
– А вы, Марк Семенович, на контроле, – подойдя к нему, сказала Эльвира, показав пальцем на спальню, добавила: – И смотрите, чтобы наш отставной половой гигант и отец русской демократии не вздумал на радостях расслабиться, а то конец всей нашей затее. Бай-бай!
И она исчезла так же тихо, как и вошла. Анализаторные центры Марка Семеновича тут же стали работать в автоматическом режиме: почему, отставной? Это для него было понятно. В этом он поддерживал Эльвиру всем сердцем, да и душой тоже. А кто новый? Для него это была загадка. И то, что он есть, у него это не вызывало никакого сомнения. Такая женщина просто обязана его иметь. Это была последняя фраза, которая пробежала в его мозгу, после чего он заставил себя сесть за брошюры, готовясь к завтрашней встрече.
А Эльвира уже была в коридоре. Проходя мимо номера Алексея Ивановича, она подмигнула одному из охранников и, почти не останавливаясь, на ходу успела бросить ему:
– Бдите здесь внимательно, неизвестно, что этот тип, – показав на апартаменты Худинского, – отколет еще.
В холле люди разбились по группам, что называется, по интересам, живо обсуждая все события сегодняшнего дня и, естественно, каждого из депутатов. Бабка, которая недавно призывала Алексея Ивановича дать Худинскому и по второму глазу, уверяла окружающих ее людей, что завтра он обязательно даст ему по уху, и правильно сделает. Эльвира подходила то к одной, то к другой группе, внимательно слушала и мотала на ус все, не пропуская даже мелочи. Завтра это могло пригодиться. Люди из ее группы усиления, прикидывающиеся работниками радио и телевидения, работали вполне профессионально. Видно, что эта работа им хорошо знакома. В нужный момент они подкидывали заранее приготовленный компромат на каждого из противников Алексея Ивановича – про дачи, девушек в банях, машины и прочую информационную шелуху.
Пожилая женщина, подруга Эльвиры, то ли доярка, то ли скотница, увлеченно рассказывала окружившей ее толпе, что видела, как Шпеерович со своими дружками подъехали на джипах.
– Я как раз на ферме была, – объяснила она. – Да и девочки у них там, в машинах, сама видела, – то, что надо, проститутки, наверное.
Часть из слушающих сразу же оторвались до фермы, чтобы воочию убедиться, так ли это, как говорит она. По всему было видно, что ей здесь верили, она пользовалась авторитетом, но желание увидеть самим воочию московских проституток (депутатами они, похоже, уже наелись за сегодняшний день) было неистребимо. Все тут же заохали и заахали: какие же депутаты бывают все-таки жадными и вороватыми. При этом они зло смотрели в сторону Шпееровича, который в этот момент делал вид, что читает местную газету.
