Совершенно иной тип массового молодёжного протеста возник в военное время: «Молодёжь свинга и джаза». Её последователями были преимущественно образованные представители богатого среднего класса, проживавшие в крупных городах, прежде всего в Гамбурге, Берлине, Штутгарте, Франкфурте и Дрездене. Они восхищались американским джазом и свингом, создавали нелегальные клубы, обычно в подвалах просторных домов своих родителей, и устраивали танцевальные вечера. В отчётах гестапо о свинг-движении постоянно подчёркивается свободное и открытое отношение к сексуальности их последователей. Доклад агента Гитлерюгенда о нелегальном свинг-фестивале в Гамбурге в феврале 1940 года даёт особенно яркое описание их деятельности:
Танцевальная музыка была англо-американской. Танцевали только свинг и джиттербагг. У входа висело объявление, на котором слова «Свинг запрещён» были изменены на «Свинг запрещён»… Танцоры представляли собой ужасающее зрелище. Ни одна пара не танцевала нормально; был только свинг худшего сорта. Иногда два парня танцевали с девушкой; иногда несколько пар образовывали круг, взявшись за руки и прыгая, хлопая в ладоши и даже потирая затылки друг о друга.43
У молодых свингеров были деньги и модная одежда. Они не были антифашистами, а были аполитичными гедонистами, стремившимися создать идентичность, противоположную той, что навязывалась нацистским режимом. На них сильное влияние оказала культура капиталистических и демократических западных союзников Германии, особенно США и Великобритании. Эти нонконформистские молодёжные и контркультурные группы составляли незначительное меньшинство, но они показывают, что некоторые молодые люди в крупных городах разочаровывались в жёстком конформизме гитлеровской Германии задолго до окончания войны.
Гестапо также считало уличных проституток серьёзной проблемой в крупных городах. Их определяли как «генетически больных носителей венерических заболеваний» и «опасность для семейной жизни Третьего рейха».44 Согласно Закону о борьбе с венерическими заболеваниями 1927 года, принятому демократическим правительством Веймарской республики, проституция была декриминализована, а государственные публичные дома запрещены. Это позволило проституткам заниматься сексом на улицах.
В мае 1933 года нацистское правительство запретило публичное попрошайничество, осуществляемое проститутками. Последовала серия рейдов против проституток. Например, в Гамбурге были арестованы 3201 человек, а 274 были принудительно направлены на лечение венерических заболеваний.45 В августе 1934 года проститутка по имени Роза была арестована Крипо за кражу сорока рейхсмарок у клиента, с которым она спала, и тот донес на неё в полицию. Прокурор назвал Розу «низкой и опасной уличной шлюхой» и попросил судью учесть при вынесении приговора аналогичное преступление, совершённое ею в 1927 году. Её приговорили к шестнадцати месяцам тюремного заключения, но затем это наказание переросло в бессрочное заключение, и она так и не была освобождена.
Однако после 1936 года нацистский режим начал демонстрировать противоречивое отношение к проституции. К проституткам относились как к необходимой угрозе. Гиммлер считал, что организованные бордели помогают предотвратить скатывание молодёжи к гомосексуализму и даже могут служить наградой для солдат во время войны.46 Секретной директивой Министерства внутренних дел от 9 сентября 1939 года бордели были снова легализованы, но домогательство на улицах оставалось незаконным. Теперь проститутки регистрировались, проходили обследование у медицинских работников и были обязаны работать в контролируемых борделях. С проститутками, работавшими вне борделей, обращались сурово. Вечером 21 сентября 1942 года кочегар зашёл в гестапо и сообщил, что местная проститутка, от которой он заразился венерическим заболеванием, домогается мужчин в пивном баре в печально известном районе Гамбурга Репербан. Он описал её внешность. В бар был немедленно доставлен сотрудник гестапо, который немедленно арестовал её. Она подписала следующее заявление: «Я не работала последние девять недель и за это время заработала слишком мало. Я занималась проституцией. Я не знала, что у меня есть сексуальное заболевание [оно ещё не было диагностировано]. Я не видела никаких признаков этого заболевания. Я намеревалась устроиться в бордель и продолжать заниматься проституцией». Её поместили под «превентивное заключение» и отправили в тюрьму.47
Женщины, имевшие несколько сексуальных партнёров, часто попадали в гестапо и крипо за антиобщественное поведение. 14 августа 1941 года крипо в Эссене отдало распоряжение о «превентивном аресте» женщины после того, как местный работник социальной службы сообщил ей, что местная разведённая женщина ведёт «беспорядочную жизнь». Её видели часто посещающей местные бары в компании нескольких мужчин, оставляя детей дома одних. Детей забрали под опеку. В конце концов, её забрали сотрудники крипо, когда она бродила по улицам Дуйсбурга в пьяном виде. Её отправили в концлагерь Равенсбрюк, а затем в Освенцим. Там она умерла 23 июля 1942 года.48
К 1942 году только в Берлине насчитывалось двадцать восемь регулируемых публичных домов. Крипо контролировало и регулировало работу всех публичных домов. Они также были созданы для иностранных рабочих, используя иностранных работниц в качестве проституток. Гражданам Германии было запрещено пользоваться ими. Хотите верьте, хотите нет, но публичные дома открывались даже во многих концлагерях, чтобы обеспечить то, что Гиммлер называл «стимулом» и «наградой» для трудолюбивых привилегированных заключённых-мужчин, известных как «капо». Многие женщины, принуждённые к проституции, были из концлагеря Равенсбрюк. Проституток часто меняли из-за их истощения. К 1944 году публичные дома существовали в восьми крупных концлагерях, расположенных на территории Германии. Женщин-проституток принуждали работать в этих публичных домах. По оценкам, в нацистских концлагерях проституцией занимались 31 140 женщин.49
Гестапо занимало совершенно иную позицию по отношению к гомосексуализму. Публичное преследование гомосексуалов не было чем-то новым или уникальным для нацистской Германии. В тот период в большинстве стран оно считалось преступлением. 50 Гиммлер считал открытую и свободолюбивую культуру гей-клубов «кабаре» Веймарского Берлина «симптомом вымирания расы». Он часто читал эсэсовцам лекции с моральным подтекстом, например, «Опасность гомосексуализма для немецкой расы». 51 В одной из своих речей он сказал: «Все гомосексуалы — трусы; они лгут, как иезуиты. гомосексуальность ведёт к состоянию ума, который не ведает, что творит». 52
В политическом заявлении нацистской партии в эпоху Веймарской республики ее позиция по вопросу гомосексуализма была изложена весьма четко:
Любой, кто думает о гомосексуальной любви, — наш враг. Мы отвергаем всё, что лишает наш народ мужественности и превращает его в игрушку для наших врагов, ибо мы знаем, что жизнь — это борьба, и безумие думать, что мужчины когда-либо обнимутся по-братски. Естественная история учит нас обратному… Поэтому мы отвергаем любую форму распущенности, особенно гомосексуальность, потому что она лишает нас последнего шанса освободить наш народ от рабства, в котором он теперь порабощён.53
Печально известный параграф 175 Уголовного кодекса считал половую связь между мужчинами в возрасте двадцати одного года и старше наказуемой тюремным заключением. Поскольку для вынесения обвинительного приговора необходимо было доказать факт сексуального проникновения, количество обвинительных приговоров по этому закону было крайне низким в эпоху Веймарской республики. В 1935 году закон был расширен, включив в него любой «противоестественный акт». Это значительно облегчило судебное преследование гомосексуалистов. В период с 1933 по 1935 год, используя старый закон 175, были осуждены 4000 мужчин. В период с 1936 по 1939 год, используя новый всеобъемлющий закон, около 30 000 мужчин были признаны виновными.54 Параграф 175 не распространялся на лесбиянок. Нацистский режим считал их «сексуально извращенцами», но однополые отношения между женщинами, вопреки распространённому мифу, никогда не криминализировались в нацистской Германии. Судя по материалам дел гестапо, большинство геев, арестованных по закону 175, были в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет. Они происходили из самых разных социальных слоёв. Во время допросов в гестапо гомосексуалов заставляли раскрывать интимные подробности их сексуального опыта, начиная с раннего детства. В их признаниях содержатся такие заявления, как: «Я больше никогда не буду заниматься этим извращением».
