Немецкие подростки также оказались втянуты в борьбу за социальную конформность. Нацистский режим установил очень высокие стандарты поведения детей. Социальные работники Управления по делам молодежи имели право ходатайствовать о вынесении постановления об опеке над детьми, живущими в «асоциальных» семьях. Число молодых людей, помещенных в дома престарелых и центры содержания несовершеннолетних, резко возросло. К 1941 году в таких учреждениях содержалось 100 000 подростков. Большинство из них были направлены туда социальными работниками в «профилактических целях». Уровень преступности среди несовершеннолетних нарушал общую тенденцию к снижению. Число правонарушений, совершенных несовершеннолетними, фактически выросло с 17 458 в 1939 году до 52 469 к 1942 году.32 В марте 1940 года Декрет о защите молодежи запретил подросткам посещать танцевальные клубы и парки развлечений после 21:00, а также распивать спиртные напитки, курить или слоняться по улицам. Школам было предписано сообщать о случаях не-

Посещение учащимися органов соцобеспечения. В марте 1939 года суд по делам несовершеннолетних в Ханау отправил Эмми Краузе в центр заключения для несовершеннолетних за частые пропуски занятий в школе после того, как поздно ночью полиция заметила её в компании молодых людей и не при исполнении служебных обязанностей солдат недалеко от местного центрального железнодорожного вокзала.

Сохранились записи об одном из самых строгих центров содержания несовершеннолетних в Брайтенау на севере Гессена. Изначально это был работный дом для взрослых, но в эпоху нацизма он служил центром содержания детей и подростков. Персонал получал низкую зарплату, был перегружен работой и не имел необходимой подготовки. Джордж Заурбир, директор, всецело верил в «расовую» миссию нацистского государства. Он был невысокого мнения о тех, кого он называл «низшими слоями общества», и об их семьях. В отчетах о встречах с приезжими родителями он часто называл их «биологически неполноценными отбросами» или «умственно отсталыми». Он давал девочкам, находящимся на попечении, седативные препараты, чтобы обуздать их «сексуальные побуждения», но коллега из соседнего психиатрического дома посоветовал ему использовать другой, менее затратный метод борьбы с «беспорядочными девочками», находящимися на его попечении, когда он написал в письме: «Достучаться до этих девочек можно, только дисциплинируя их». Если у нас случается что-то подобное, мы кладём их на кровать, сажаем на водяную баню и строжайшую диету, пока они не станут худыми и некрасивыми. Потом всё обычно идёт на лад… По моему опыту, давать им лекарства бесполезно».34

Морить заключённых голодом оказалось дешевле. Стоимость питания заключённого в лагере Брайтенау в период с 1934 по 1939 год снизилась с сорока восьми до тридцати пфеннигов в день. Это равнялось двум кускам хлеба утром и прозрачному супу на обед и ужин. Из-за этих голодных пайков дети убегали из домов. Многие грустные и одинокие дети писали родителям душераздирающие письма, обычно прося еды. Например, вот такое письмо от мальчика по имени Рольф: «Пожалуйста, не подумайте обо мне плохо за то, что я так часто пишу, но здесь так холодно, и у меня уже мерзнут пальцы. Я всё ещё в доме несчастья… Теперь, когда меня не будет дома на Рождество, пожалуйста, не забудьте обо мне и пришлите мне что-нибудь. Постарайся хоть раз раздобыть половину штоллена [немецкого рождественского кекса], немного имбиря и, если возможно, пару рождественских печений и пару конфет».35

Во время войны гестапо всё больше беспокоило, почему молодёжь формирует диссидентские группы. Особое внимание было приковано к деятельности двух молодёжных групп. Первой из них были «Пираты Эдельвейса», состоявшие преимущественно из юношей в возрасте от четырнадцати до девятнадцати лет, проживавших в рабочих районах Кёльна, Дюссельдорфа, Эссена, Вупперталя и Дуйсбурга. «Пираты» были связаны с рядом других подрывных молодёжных банд, в частности, с «Raving Dudes», «Navajos» и «Пиратами Киттельбаха». Гестапо было решительно настроено преследовать этих молодых «бунтарей без причины». Поначалу гестапо было трудно отличить их поведение от подростковой преступности.

Судья «Специального суда» Кельна так описал членов группы:

Униформа пиратов «Эдельвейс»: короткие брюки, белые носки, клетчатая рубашка, белый свитер, шарф и ветровка. Кроме того, у них очень длинные волосы. В левом носке они носят расческу, а в правом — нож. Девушки, входящие в банду, носят белый свитер или жилет. В тёплое время года они сотнями покидают город пешком, на велосипедах или поездах. Они чередуют встречи с поездками. Обычно они встречаются по ночам на углах улиц, в подъездах или в парках. Они поют свои собственные песни… гомосексуальность здесь практически не распространен. Вместо этого они практикуют сексуальные отношения с женщинами-членами банды.36

Чем больше «пиратов» преследовали, тем сильнее становилась их решимость сопротивляться. Одним из их излюбленных приёмов были засады и нападения на членов Гитлерюгенда в недавно построенных городских подземках. Они также рисовали антинацистские надписи на общественных зданиях. В отчёте Рейхсминистерства юстиции отмечалось: «Помимо безобидных звонков в двери, они избивали пешеходов. В некоторых случаях они размазывали человеческие экскременты по лицам своих товарищей по национальной принадлежности».37

17 июля 1942 года отделение нацистской партии в Дюссельдорфе направило в местное гестапо следующий отчет о своей деятельности:

Эти молодёжь снова разгуливает. Мне сообщили, что молодёжные сборища стали более заметными, чем когда-либо, особенно после последней бомбардировки Дюссельдорфа. Эти молодёжь… тусуются поздними вечерами с музыкальными инструментами и молодыми девушками. Поскольку эта сволочь в значительной степени не входит в Гитлерюгенд и занимает враждебную позицию по отношению к организации, она представляет опасность для других молодых людей.38

Дюссельдорфское гестапо собрало подробные досье на членов девятнадцати групп «Пиратов Эдельвейса», действовавших в период с 1938 по 1944 год. Они предоставляют интересную информацию о социальных характеристиках группы. В основном это были подростки из рабочего класса в возрасте от шестнадцати до девятнадцати лет, ранее состоявшие в католических молодёжных организациях и посещавшие начальные школы. Большинство из них потеряли отцов на войне. Они не относились к «асоциальным» хроническим безработным или малолетним правонарушителям. Большинство имели постоянную работу со средним ежемесячным заработком в сто рейхсмарок. Это были уверенные в себе представители рабочего класса, не желавшие подчиняться жёсткой дисциплине, требуемой нацистским режимом, но и не имевшие твёрдых политических взглядов.39 Министерство юстиции рекомендовало гестапо проводить различие между лидерами, активными членами и пассивными последователями «Пиратов Эдельвейса».

В незначительных случаях рекомендовалось предупреждение. В качестве крайней меры применялось заключение под стражу. Лидеров банды должны были «предотвратить от продолжения бандитской деятельности самыми суровыми наказаниями», включая заключение в молодежном лагере «перевоспитания».40 В декабре 1942 года гестапо провело серию рейдов в Рейнландской области, чтобы положить конец подростковому буйству. В Дюссельдорфе было арестовано десять групп, состоявших из 283 подростков; в Дуйсбурге десять групп были разгромлены, и 260 человек арестованы, а в Эссене и Вуппертале было схвачено восемь групп, в общей сложности 196 человек. Большинству из них были предъявлены обвинения в нанесении антинацистских граффити и распространении антинацистских листовок.41 Два года спустя гестапо действовало гораздо более жестоко. 10 ноября 1944 года кёльнское гестапо арестовало и публично повесило тринадцать членов «Пиратов Эдельвейса» в рабочем районе Эренфельд. ​​Целью было удержать других от дальнейшего участия в подобных группировках.42