Питера арестовали 10 декабря 1941 года и допросили в гестапо. «Это всё заговор», — жаловался он. «У меня раньше были проблемы со Штуффель, а Пирс всегда вставал на её сторону». Он отрицал все обвинения. Это были всего лишь «глупые сплетни» любопытных, преследующих корыстные цели. Ранее он уже отчитывал другого соседа за распространение ложного слуха о том, что тот слушает зарубежные радиопередачи. Он утверждал, что до 1933 года не состоял ни в одной политической партии и определённо не был противником нацистского режима. С 1935 года он был инвалидом, а после развода жил тихо и спокойно.
На следующий день Питер попытался покончить жизнь самоубийством, повесившись в своей камере. Его нашли живым и доставили в местную больницу, но там он скончался на следующий день.42
Графиня Мария фон Линген, проживавшая в замке недалеко от южногерманского города Юберлинген, также была доносом в гестапо за то, что трое из ее домашней прислуги: экономка, няня и кухарка — слушали зарубежные радиопередачи BBC. Однажды утром, когда она была в отпуске, ее домашняя прислуга включила радио и обнаружила, что оно настроено на зарубежную службу BBC. Марию привели на допрос. «Я хочу вам кое-что сказать», — сказала она офицеру гестапо. «Меня здесь не было. Я была в Италии. Вот мой проездной, вот мое разрешение на поездку и разрешение на повторный въезд… Могу сказать вам, что я ничего не знаю». Офицер гестапо ответил: «Вы несете ответственность за то, что происходит у вас дома». Гестапо решило закрыть дело, поскольку муж Марии погиб в бою во время расследования. Мария фон Линген позже вспоминала, что произошло на самом деле: «Когда началась война, прослушивание иностранных передач каралось тюремным заключением. Конечно, это делали тайком. Я всегда слушала BBC, который принимал очень хорошо». У Марии была подруга-англичанка, и она гостила в родовом доме во время отпуска. Именно подруга слушала BBC и забыла переключить радиоприемник на немецкую станцию перед сном.
Гестапо решило провести более тщательное расследование в отношении её «английской подруги». Через несколько недель после первого допроса к Марии домой пришёл сотрудник гестапо. «Он [сотрудник гестапо] спросил: „У вас есть подруга-англичанка?“ Я ответила: „Она не англичанка. Она англичанка, но она ещё и немка. Она вышла замуж за немца“. Сотрудник гестапо сообщил ей, что её подругу обвинили в шпионаже и допрашивают в Мюнхене. «Понятия не имею, о чём вы говорите», — ответила Мария. «Она мне ничего [о шпионаже] не говорила». Марию допрашивали полтора часа, прежде чем сотрудник гестапо вежливо сказал ей: „Должен сказать, что ваши показания совпадают с тем, что есть у наших коллег в Мюнхене, и дело закрыто“».43
Другое дело, связанное с зарубежными радиопередачами, началось 10 ноября 1941 года, когда охранник металлургического завода в Дюссельдорфе, где он работал бухгалтером, донес на Карла Кеслера (род. 1904) из Вупперталя о прослушивании передач BBC на немецком языке.44 Обвинение стало результатом обычного разговора на рабочем месте, в котором Роберт Блинген, один из коллег Кеслера по офису, сказал ему, что подозревает Карла в прослушивании вражеских радиопередач, а также в подделке заводских талонов на обеды. 30 октября 1941 года, когда сотрудники офиса обсуждали за обедом новые правительственные меры по экономии железа для военной промышленности, Кеслер внезапно заметил: «Это всё фальшивка [пропаганда]». Блинген посчитал, что Кеслер мог получить эту информацию, только слушая зарубежные радиопередачи. Все сотрудники офиса пожаловались руководству на этот инцидент. Они отказались дальше работать с таким «непатриотичным коллегой». 1 ноября 1941 года Кеслер был уволен с работы.
Несмотря на это, охранник всё же сообщил гестапо, что, по его подозрениям, Кеслер прослушивает зарубежные радиопередачи. 10 ноября 1941 года его арестовали. Он отрицал обвинения и считал своё увольнение несправедливым. В качестве смягчающего обстоятельства он утверждал, что в настоящее время страдает тяжёлым психическим заболеванием. Хозяин гостиницы, также вызванный на допрос, сообщил гестапо, что, когда Кеслер был у них в четырёхдневном отпуске, он ни разу не слушал зарубежные радиопередачи и не делал никаких подрывных заявлений. Дело было передано старшему прокурору в Дюссельдорф для принятия окончательного решения. Он закрыл дело, но распорядился о помещении Кеслера в психиатрическую больницу. 5 января 1942 года директор больницы направил в гестапо письмо, в котором утверждал, что психическое состояние Кеслера значительно улучшилось, и рекомендовал освободить его при условии отсутствия возражений со стороны гестапо. Гестапо одобрило его освобождение при условии, что врачи сочтут, что общественной безопасности «не угрожает». Кеслера выписали из психиатрической больницы. Месяц спустя гестапо отметило, что он возбудил дело о несправедливом увольнении против своего бывшего работодателя.45
Похоже, донос на Кеслера был спровоцирован группой коллег, которые просто его недолюбливали и хотели от него избавиться. Так называемые обвинения против него были крайне неубедительны. Небрежное замечание о том, что нацистская пропаганда, возможно, лжет о необходимости запасаться железом, вряд ли можно назвать серьёзным проявлением недовольства режимом. Не было представлено никаких убедительных доказательств того, что он когда-либо слушал зарубежные радиопередачи. Необычно, что гестапо не расследовало обстоятельства предполагаемого преступления или возможные мотивы доносчиков. Решение о том, почему прокурор отправил его в психиатрическую больницу, также не получило полного объяснения. Скорее всего, это было связано с предшествующим тяжёлым психическим заболеванием, которое может помочь объяснить, почему ему было трудно влиться в коллектив.
Именно в общественных местах, таких как кофейни, пивные, гостиницы и рестораны, неосторожные антирежимные или пораженческие высказывания чаще всего становились причиной доносов гестапо. Весной 1938 года один актёр зашёл пообедать в ресторан недалеко от центрального железнодорожного вокзала Мюнхена. Он завязал, казалось бы, дружескую беседу с супружеской парой, сидевшей за соседним столиком. Затем он сделал несколько резких замечаний в адрес внешней политики Гитлера. Реакция пары свидетельствовала о том, что они не одобряли его нежелательную вспышку гнева. Актёр поспешно покинул ресторан. Супруги сообщили об инциденте в гестапо, и актёр был арестован два дня спустя.46 Похожий случай был описан связным СД в Рейнланд-Вестфалии в июле 1938 года. В кафе 64-летняя женщина заметила своему спутнику за столом: «У Муссолини в одном ботинке больше политического чутья, чем у Гитлера в голове». Эту реплику услышали другие посетители, и через пять минут женщину арестовало гестапо, которому сообщили об этом по телефону.47
Рудольф Хеннинг (род. 1909) из Дуйсбурга, бывший член СС и резервный полицейский, был разоблачен Марианной Кролл, продавщицей, и Гельмутом Квестом, слесарем, за то, что он позволил себе «пораженческие высказывания» во время продолжительной летней вечерней попойки 25 июля 1944 года в Ремшайде в Руре.48 Гельмут Квест рассказал гестапо, что 8 августа 1944 года он неожиданно столкнулся с незамужней Марианной Кролл, своей бывшей подругой, в пивном зале под названием «Живописная смотровая площадка». Он утверждал, что у неё «сомнительная [сексуальная] репутация». Марианна сказала ему, что хочет познакомить его с «потрясающим парнем», которого она знала.
На следующий вечер Марианна в компании Рудольфа Хеннинга и двадцатидвухлетней подруги отправилась выпить в квартиру Квеста. Рудольф начал резко критиковать Гитлера и нацистский режим, поскольку алкоголь развязал ему язык. Остальные предупредили его, чтобы он не говорил в их присутствии так критически о нацистском режиме. Несмотря на этот неловкий инцидент, все четверо покинули квартиру Квеста и продолжили выпивку в местной пивной. Рудольф продолжал пьяные антинацистские высказывания. В какой-то момент он сказал: «Гитлер — чёрный лысый. Враг всего в семи километрах от австрийской границы. Жаль, что Адольф Гитлер выжил после покушения [20 июля 1944 года], иначе война уже закончилась бы». Затем он поприветствовал другого клиента, проходившего мимо его столика, приветствием «Хайль Москва» и сказал своим собутыльникам: «Некоторые гестаповцы больше не осмеливаются приветствовать «Хайль Гитлер», потому что знают, что война проиграна».
