В последнюю неделю июня 1943 года Гельмута Гессе дважды допрашивало гестапо. Он отрицал, что является принципиальным антинацистом. Он вступил в СА в марте 1934 года, сказал он, и покинул его только в октябре 1935 года, потому что не мог совмещать академическое богословское образование, необходимое для квалификации пастора, со службой в штурмовых отрядах. Далее он сказал, что был рукоположен 11 апреля 1943 года и направлен в церковь в Оберкасселе близ Бонна. При дальнейшем допросе он признался, что молился за заключенных священнослужителей и за евреев, потому что считал долгом Церкви молиться за каждого человека. Его молитвы за евреев, сказал он, были призваны помочь им обратиться в христианство, потому что апостол однажды сказал, что Христос вернется на землю только если все евреи станут христианами. В заключение он заявил, что его речь была адресована прихожанам в контексте церковной службы и не подразумевалась как публичное заявление об антисемитской политике нацистов.

В своём отчёте по делу от 29 июня 1943 года офицер гестапо отметил, что Гессе был радикальным последователем «Исповедующей церкви» и что его проеврейское заявление было сделано публично перед большой аудиторией. Он также указал, что дальнейшее расследование гестапо личной жизни Гельмута выявило у него любовную связь с женой пастора, служившего офицером вермахта на Восточном фронте. Также сообщалось, что Гельмут поддерживал связь с бежавшим из Базеля (Швейцария) профессором Карлом Бартом, видным деятелем «Исповедующей церкви».

Гестапо пришло к выводу, что Гельмут Гессе был опасным противником. Его отправили в концлагерь Дахау. 24 ноября 1943 года он умер там от того, что официально было зарегистрировано как «сердечная недостаточность», но гораздо более вероятно, что его жизнь оборвалась от смертельной инъекции, сделанной в смертоносном лазарете лагеря. В возрасте всего двадцати семи лет Гельмут Гессе стал самым молодым мучеником «Исповедующей церкви».24

Именно негативные высказывания об ухудшающейся военной ситуации на Восточном фронте в 1943 году привлекли внимание гестапо к женатому протестантскому пастору Вильгельму Кенату (род. 1896). Он родился в живописном городке Зигмаринген в южногерманской земле Баден-Вюртемберг.25 В мае 1943 года Вильгельм жил в небольшой деревне Гален в Нижнем Рейне, когда произнёс несколько слов на могиле умершего местного прихожанина в Брукхаузене. Вильгельм подчеркнул страдания погибших солдат вермахта под Сталинградом, посетовал на то, что так мало полевых капелланов присутствовало, чтобы утешать солдат во время битвы, и заявил, что немецкий народ полностью «отрекся от Бога». Несколько скорбящих были недовольны этими высказываниями и сообщили о них в местную полицию, которая передала их в гестапо. «Подобные высказывания оскорбительны и невыносимы для каждого немца, будь то мужчина или женщина», — отметил местный констебль в своём докладе по этому вопросу.

«Все жертвы, принесенные в бою, были осквернены». Далее было зафиксировано, что Герхард Бергер, зять покойного, 24 мая 1943 года рассказал мэру Брукхаузена о непатриотических высказываниях протестантского пастора. Местный учитель, в качестве дополнительных показаний, заявил, что речь у могилы была нежелательной и деморализовала присутствующих, поставив под сомнение мужество храбрых солдат, сражавшихся на Восточном фронте. Гестапо допросило Вильгельма, который признал все выдвинутые против него обвинения. 21 октября 1943 года нацистский «Специальный суд» оштрафовал его на 2000 рейхсмарок за «подрывные высказывания» о военных действиях, но, к счастью, избежал тюремного заключения.26

Католическое население, насчитывавшее 20 миллионов человек и составлявшее 33 процента населения Германии в эпоху нацизма, вызывало у нацистского режима гораздо большее подозрение, чем протестантская община. До 1933 года католические промышленные районы Берлина, Рейнской области и Баварии наиболее устойчиво сопротивлялись электоральной привлекательности нацистской партии. Напротив, нацисты получали наибольшее количество голосов в сельских протестантских районах на севере и востоке Германии. Рейнхард Гейдрих считал, что католики обязаны быть верными Риму и, следовательно, находились под «расовым подозрением». Условия Конкордата, по-видимому, гарантировали религиозную свободу Католической Церкви. Католические епископы полагали, что Гитлер будет соблюдать его условия. Это оказалось фатальным просчетом. Конкордат так и не был отменен нацистским режимом, но священники, монахини и монахини подвергались позору, преследованиям и арестам, монастыри были распущены, церковное имущество и банковские счета конфискованы, молодежные группы запрещены, а католические школы закрыты.

2 июля 1933 года офицерам баварской политической полиции были отданы инструкции о том, как вести дела, связанные с католическими священниками:

1. Члены духовенства могут быть взяты под стражу в качестве меры пресечения в принципе, только если (a) установленные факты определенно указывают на необходимость возбуждения уголовного обвинения или (b) заключение под стражу представляется абсолютно необходимым для обеспечения безопасности священника.

2. Во всех случаях протоколы судебных заседаний должны быть в обязательном порядке представлены командиру политической полиции до принятия каких-либо дальнейших мер. При отсутствии фактов, оправдывающих судебное преследование, священнослужители могут быть заключены под стражу без предварительного уведомления командира политической полиции только в том случае, если это представляется абсолютно необходимым для поддержания общественной безопасности.27

Йозеф Брох (родился в 1907 году) в Генхюльзене близ Мюнхенгладбаха был католическим капелланом и учителем на полставки в небольшом сельском городке Моншау в районе Северного Рейна.28 24 апреля 1934 года на него донес в гестапо местный член Гитлерюгенда, посетивший одно из его занятий по религиозному образованию, во время которого Йозеф, по-видимому, запретил мальчикам вступать в организацию, которая не дает им времени на посещение церковных служб.

Гестапо провело очень тщательное расследование обвинений Йозефа, подробно опросив нескольких мальчиков, которые рассказали о случившемся. Хуберт Хёзенер, девятнадцатилетний местный руководитель Гитлерюгенда, отрицал, что Брох когда-либо рекомендовал мальчикам посещать только католические религиозные и молодежные организации. Йозеф Роден утверждал, что Брох однажды произнёс проповедь, в которой критиковал нацистскую партию и Гитлерюгенд, заявив, что образование должно оставаться исключительной обязанностью Католической церкви. Другой мальчик вспомнил, как Брох сказал во время проповеди: «Сегодня молодёжи не хватает правильного руководства». Другой свидетель слышал, как Брох говорил о «ересях нацизма» и высмеивал СА. Ещё один мальчик сообщил, что Брох разрешил петь запрещённые походные песни во время похода.29

1 мая 1934 года появился ещё один свидетель, который сообщил, что Брох, по всей видимости, имел обыкновение возглавлять делегацию католических молодых скаутов в сопровождении бойцов СА всякий раз, когда штурмовик освобождался из местной тюрьмы. Однажды Брох, по-видимому, был в группе, которая приветствовала бойца СА, покидавшего тюрьму, спела ему песню поддержки и даже вручила ему букет цветов. После этого Брох, предположительно, отвёл всю группу в местную пивную и угостил выпивкой. Католический капеллан сделал всё это со скрытым мотивом, утверждал его доносчик, поскольку во время попойки он посоветовал всем присутствующим вступать в католическую рабочую группу, когда они найдут работу, а не в спонсируемый нацистами Германский трудовой фронт (DAF).

Гестапо предъявило Броху все эти обвинения во время продолжительного допроса. Он категорически отрицал их все. Он читал лекции на религиозные темы лишь раз в неделю. Он никогда не говорил, что пропускать богослужение, если оно совпадало с собранием Гитлерюгенда, – грех. Он никогда не встречался с членами СА после выхода из тюрьмы и не ходил с ними на пивные посиделки. Он никогда не критиковал СА или нацистский режим ни на одном из своих занятий или проповедей. Все лекции, которые он читал юношам, были абсолютно добровольными. Он никогда не призывал никого из них ставить свои обязанности перед Гитлерюгендом ниже обязательств перед Католической церковью.